– Видел. Заглянул в дом, а он там ее душит.
– То есть вы подтверждаете, гражданин Харитонов, что сегодня утром заходили в дом к гражданке Чередниковой? – официальным тоном спросил Крюков.
– Делать мне, что ли, нечего? – фыркнул уголовник. – Я на рыбалке был. – Ушицы что-то захотелось!
Понял он, что палка, брошенная им в Севастьяна, могла бумерангом вернуться к нему.
– Как же вы могли видеть, как майор Крюков убивал? – Пасечник даже не пытался скрыть досаду.
– Так не видел.
– А откуда вы знаете, что Татьяна Чередникова мертва? И что задушена.
– Я знаю, что ваш майор Крюков – натуральный маньяк, он всех моих женщин передушил…
– Татьяна Чередникова была вашей женщиной?
– Ну да, я иногда захаживал к ней.
– Врет и не краснеет, – снимая с пояса наручники, сказал Севастьян.
– А если все-таки захаживал? – не хотел сдаваться Пасечник.
– Значит, Крюков и убил. Из ревности.
– А если ты? Из ревности!
– Не я! – ухмыльнулся уголовник.
– Милованов четко сказал, задержать Харитонова. Разбираться будем потом, и с ним, и со мной.
Севастьян протянул руку, чтобы схватить подозреваемого за предплечье, но тот, вдруг махнув ножом, заставил его отпрыгнуть и сорвался с места. В несколько прыжков преодолел расстояние до камня, сдернул швартовый канат и прямо в одежде прыгнул в воду. Только тогда Пасечник очнулся.
– Стоять! – заорал он.
Севастьян к этому времени уже бежал за Харитоновым. Он мог бы броситься в воду вслед за беглецом, но Пасечник открыл стрельбу, пуля прошла, едва не задев его. Хорошо, что патрульных оставили в оцеплении на месте преступления, сам сел за руль, поэтому стрелять, кроме него, больше некому. И все же Севастьян на всякий случай сместился в сторону, подальше от линии огня.
Лодка хоть и медленно, но удалялась от берега, а Харитонов не появлялся. Он плыл под водой, чтобы Пасечник не смог его подстрелить, но тот безудержно жал на спусковой крючок, пистолет истерично дергался в его руках. Севастьян смотрел на него как на полного идиота. И при этом раздевался. Очень скоро у начальника закончатся патроны, тогда он сможет плыть за Харитоновым. А если Пасечник вдруг застрелит беглеца, туда ему и дорога. Если бежал, значит, виновен. Убийство Татьяны спишут на Харитонова, а Севастьяна избавят от подозрений.
У Пасечника опустела первая обойма, когда наконец-то над водой показалась голова, но тут же снова исчезла.
– Крюков, ты чего не стреляешь? – перезаряжая пистолет, зло спросил Пасечник. – Хочешь, чтобы Харитонов ушел?
– Стрелять не умею, – хмыкнул Севастьян.
– Ну так учись!
Харитонов снова вынырнул, причем у самой лодки, саженками приблизился к ней.
– Смотри!
Пасечник затаил дыхание, собираясь стрелять. Он ждал, когда беглец попробует забраться в лодку, подставляя под выстрел спину. Но Харитонов не дурак, он поднырнул под лодку и всплыл по другую сторону от нее, оставаясь вне поля зрения. А лодка продолжала сама по себе уходить от берега, и он вместе с ней. Еще немного, и он выйдет из зоны эффективного огня.
– Харитонов, я с тобой не шучу! – во весь голос крикнул Пасечник и два раза нажал на спусковой крючок. – Крюков, почему не стреляешь?
Севастьян в недоумении глянул на начальника. Он-то думал, что Пасечник понял его, а он, оказывается, натуральный осел.
– А кто меня без ствола оставил?
– Ты мне за это ответишь!
Севастьян уже разделся, но в воду не входил. В состоянии тихого бешенства Пасечник запросто мог подстрелить его. Да и не хотелось ему плыть за Харитоновым. Вдруг задержит его, а он возьмет и выкрутится. К тому же у Харитонова нож, что-то не было желания умирать ради того, чтобы самому не оказаться за решеткой.
– Крюков, давай за ним! – крикнул Пасечник.
– Только не стреляй!
– Не догонишь – выстрелю! – в пылу пригрозил начальник.
Севастьян качнул головой, глядя на него. А ведь выстрелит. Решит, что подчиненный пытается скрыться от преследования, и нажмет на спусковой крючок, а пуля – дура. Что у него творится с головой, неужели Моровое озеро лишает разума?
– Что смотришь?
Казалось, еще немного, и Пасечник направит пистолет на него. Крюков стремительно шагнул к нему, вырвал оружие из рук и в четыре выстрела разрядил его в сторону беглеца, не причинив ему никакого вреда. Патронов больше нет, можно смело пускаться в погоню, но лодка уже далеко, не догнать. И все же Севастьян бросился в холодную воду.
Плавать он умел, быстро взял разгон, но Харитонов забрался в лодку, сел на весла. И Севастьян понял, что попал. Патроны закончились, стрелять нечем, ничто не мешало Харитонову подойти к нему на лодке и приложить веслом к голове. Пока не поздно, нужно поворачивать назад, что Севастьян и сделал.
Но Харитонов к нему подгребать не стал, он взял курс на середину озера, достать его можно было только из снайперской винтовки, но Севастьян не мог выстрелить даже из пистолета.
– Я знаю, почему ты его не догнал! – заорал на него Пасечник.
– Да ради бога! – Севастьян и не думал оправдываться перед этим ничтожеством.
Кто прав, кто виноват, решать будет следствие, а затем и суд, мнение начальника уголовного розыска стоит на последнем месте. Его дело – искать и задерживать преступников, а он с этим не справился. Потому и бесится, срывая зло на подчиненном.
– Ты мне за все ответишь!
– Ты начальник или где? Давай людей на той стороне поднимай, Харитонова задержать надо!
– Сначала я тебя задержу!
Севастьян кивнул, оделся и отправился к машине. Там и надел на себя наручники. Задержан – и хорошо, а Харитонов пусть уходит, ему не жалко. Лишь бы его не трогали. Лишь бы дали ему возможность напиться и забыться. Устал он что-то от напряжения трезвой жизни.
– Крюков, ты чего расселся? – с шумом распахнув дверь, спросил Пасечник. – А дом обыскивать кто будет?
– А постановление следователя?
– Думаешь, надо? – задумался начальник.
Севастьян закрыл глаза, собираясь плыть по течению, но перед мысленным взором высветилась бутылка водки, шмат сала и головка лука. И все это могло находиться в доме у Харитонова, а раз так, то почему бы не выпить прямо сейчас?
– А как без понятых? Вдруг что-то найдем!
Пасечник внял голосу разума, сел за руль, тронул машину с места.
– А если Харитонов вернется, увидит, что мы уехали, и вернется? – спросил Севастьян.
– Зачем? Он знал, что Чередникова убита, он уже уничтожил все улики… Если они были…
– А вещи? А машина? В лесу без припасов долго не протянешь. И в машине не замерзнешь.
– И комары не кусают. – «Уазик» замедлил ход.
– Харитонова нужно остановить, – подсказал Севастьян.
– Харитонова нужно остановить! – подхватил начальник.
– Чем? Оружия у нас нет!
Пасечник ничего не сказал, но машина резко, насколько это возможно, набрала ход. Без оружия начальник связываться с Харитоновым не рискнул. Герой, что уж тут скажешь…
10
Суббота, 6 июня
Знакомый бар, прокуренный насквозь зал, два парня за стойкой, один тычет пальцем в смартфон, другой смотрит на экран, за столиком парочка потягивает коктейли. Ни шумных компаний, ни одиноких женщин, а бармен хоть и скупо, но улыбается, предлагая выпить, начать можно с пива, потом заказать стопку водки, Севастьян знает, как это бывает. А остановить его некому.
Остановить его смог вчера Пасечник. Как будто что-то почувствовал, взял да закрыл на ночь в ИВС. И все равно, что в доме Харитонова при обыске обнаружились сережки, вырванные из ушей Татьяны.
Сегодня утром Севастьяна освободили. Обнаруженные при обыске вещдоки почему-то не произвели большого впечатления и на Брызгалова. Начальник отдела отстранил Крюкова от дела и отправил его в отпуск. С одной стороны, повезло, лето как-никак на дворе, но с другой – Севастьяну хотелось бы принять участие в розыске Харитонова. Этот подонок убил его женщину, он должен за это ответить.
Харитонов скрывается, Севастьян мог бы организовать самостоятельный розыск, охотник он далеко не заядлый, но ружье есть, и экипировка найдется. Собраться, сесть в машину, и вперед, но это завтра. А сегодня выпить…
Сегодня выпить, а завтра в дорогу. Севастьяна пугала собственная уверенность в том, что запоя не будет. Что завтра он сможет отправиться в путь – свеженький как огурчик. Сколько раз эта ложная уверенность подводила его, и завтра он не сможет никуда ехать. Если выпьет сегодня, завтра его снова ждет водка, и послезавтра… Он все понимал, но бармен уже наполняет стопку. А водка из холодильника, бутылка запотевшая, как же хочется выпить.
И Лиза не зайдет, не обнимет его, не уведет к себе, не убережет от водки. А сил остановиться нет, Севастьяна уже колотило от чувства собственной беспомощности. Уже и стопка с водкой запотела, стекло влажное, такое приятное на ощупь.
Лизы нет, Татьяна тоже ушла. С Ольгой он не знался, но и за нее нужно выпить. За помин души… И он выпьет, обязательно выпьет. А завтра в лес – на поиски Харитонова. Наверное. Может быть. Хотя вряд ли…
Севастьян поднял стопку, затаил дыхание, открыл рот. Все, решение принято, и его уже никто не остановит.
Перед глазами вдруг всплыло лицо Харитонова, его злобная улыбка, оказывается, это Севастьян убил его Лизу и Ольгу. А в ответ Харитонов убил Татьяну. Но ему больше некого убивать. Севастьян поднес стопку к губам.
А как же Ирина? И ее дочь Яна. Севастьян хоть и не смог заменить ей отца, но все-таки Яна – девушка, за которую он в ответе. И Харитонов может ее убить, чтобы отомстить. И чтобы получить удовольствие от убийства. Половое удовольствие. Сначала Ирину, потом Яну, и в их гибели будет виноват Севастьян…
Стопка со стуком опустилась на барную стойку, капли выплеснулись за края, одна попала в глаз. Севастьян бросил на стойку скомканную купюру, решительно вышел из бара.
Он твердо решил напиться, поэтому машину оставил во дворе своего дома, но пить не стал. Идти недалеко, сначала в квартиру, принять душ, освежиться, приодеться, взять денег, затем уже в машину, и в путь. В Загоровск. Это недалеко, всего тридцать километров по федеральному шоссе, дорога хорошая, доедет быстро. Там сейчас живут Ирина и Яна, с новым мужем и заменителем отца. Возможно, успешным. Это Севастьян не мог усмирить своенравную девчонку, а Лев Игнатьевич Жуков – мужчина суровый, вдруг ему больше повезло?