Вся дорога заняла не больше часа. Загоровск – городок небольшой, Севастьян и не заметил, как проехал его насквозь, свернул к поселку Бумажный, на подъезде к которому находился новый квартал – сплошь кирпичные коттеджи за высокими заборами. Целлюлозно-бумажный комбинат получал хорошую прибыль, рабочие жили неплохо, а руководители еще лучше. Жуков – исполнительный директор, с деньгами у него полный порядок.
И дом у него двухэтажный, из кирпича цвета слоновой кости, сплит-системы над окнами, ни у кого таких нет, только у него. В северных краях сплиты не нужны, но его это совершенно не смущает.
Сплиты Севастьян видел в прошлом году, когда приезжал выяснять отношения с Жуковым. Сейчас он смотрел на «Весту» темно-серого цвета. На такой машине ездил Милованов.
Предчувствие не обмануло, за машиной стоял Милованов, он разговаривал с Ириной. Он в костюме и при галстуке, она в домашнем платье, волосы распущены, брови тонко выщипаны, губы сочно накрашены. А в машине женщина средних с лет с пышной высокой прической, пергидрольная блондинка с рыхлыми щеками, эта ревниво смотрела на Ирину.
А Ирина даже не удивилась, увидев Севастьяна, и Милованов почему-то воспринял его появление как должное. Улыбнулся ему сухо, но руку пожал крепко.
А Ирина улыбнулась ему ярко. В глазах вспыхнуло северное сияние на фоне холодной полярной ночи, губы растянулись, обнажая не совсем белые, но здоровые зубы. Тридцать шесть лет, и выглядела она при этом примерно на столько же, внешность вроде бы ничем не примечательная, точно не красавица, но сколько же в ней сексуальности. Севастьян мог возбудиться от одной только мысли о ней. Какой в ней магнетизм. Жаль, что притягивало к ней не только Севастьяна. Жуков также потерял голову, хотя жену с детьми оставил еще до встречи с ней.
– А мы как раз о тебе, Севастьян Семенович, говорили… – сказал Милованов. И, немного подумав, спросил: – Или ты не по этому делу?
– По какому не по этому? – не понял Севастьян.
– Ирина Владимировна в опасности, Харитонов может прийти за ней.
– И за Яной.
– Ну что ты такое говоришь?
Ирина всего лишь на миг коснулась его руки, но ее электромагнитное поле пронизало Севастьяна с головы до пят, вызвав томное волнение в каждой клеточке тела.
– Яна тебе как дочь, – качнул головой Милованов. – Ее Харитонов не тронет. Ему нужны женщины, с которыми ты спал.
– Он что, на самом деле маньяк?
– Хотелось бы поговорить с ним, узнать, – сказал Милованов, без осуждения, но и невесело глянув на Севастьяна.
Упустили они вчера Харитонова, а признательные показания так нужны. Для успешной карьеры.
– Поговорим. И узнаем.
– Я Ирину Владимировну предупредил, но думаю, этого будет мало. Думаю тебя, Севастьян Семенович, привлечь. Для охраны объекта. – Милованов кивком указал за ворота.
– И я подумал себя привлечь.
– Ну вот видишь, как все хорошо. Поговорю с Брызгаловым, пусть он оружие тебе выдаст.
– Было бы неплохо, – кивнул Крюков.
– Под мою ответственность… Не подведешь?
– Нет.
– Не думаю, что Харитонов где-то рядом, ему в себя прийти нужно, но ты бы не уезжал, раз приехал. Оставайся, а пистолет тебе подвезут, я организую… Могу и сам, дети у меня здесь, у бабушки, жену забираю. – Милованов кивком указал на свою «Весту». – А подъехать могу в следующую пятницу.
– Да я и сам съезжу.
– Наверное, так будет проще… Только девушек своих не бросай, – тепло улыбнулся Милованов. – С собой возьми… Дело серьезное, сам понимаешь…
– Понимаю.
– Ну тогда действуй. На свое усмотрение.
Милованов сухо простился с Ириной, крепко пожал Севастьяну руку, сел в машину и был таков. А они остались. У калитки. В состоянии полной неопределенности.
– Кого там Харитонов убивает? – с примесью ревности в благодушной улыбке спросила Ирина.
– Где твой муж?
– В отпуске. Семью свою бывшую на море вывез.
– Ты это серьезно?
– Я не ревную.
– А он?
– Ну ты же знаешь, я женщина серьезная.
Севастьян красноречиво промолчал. Ирина – женщина не гулящая, во всяком случае, сама на мужиков не бросалась, но на знаки внимания могла и ответить. И увлечься могла очень даже запросто. К Севастьяну она от второго мужа ушла, возможно, Жуков не последний этап в ее бабьей судьбе.
– Где Яна?
– Загорает. – Ирина подняла голову.
Небо вроде бы чистое, но солнце нежаркое, восемнадцать градусов тепла, ветер неприятный, словом, не самая лучшая погода загорать. Но для Средней Карелии лучше что-то, чем ничего.
– У озера?
– Да нет, бассейн у нас…
– А озеро далеко?
– Метров триста-четыреста.
– Вы на какой линии от воды?
– На второй. А что?
– В дом пустишь?
В ответ Ирина смерила его взглядом и открыла калитку.
Дом хороший, на окнах первого этажа красивые решетки, забор высокий, собака в вольере зарычала на гостя, но не загавкала. Гараж на два машиноместа стоял отдельно, зато бассейн находился в пристройке с тыльной стороны дома. Яна полулежала в шезлонге на открытой площадке перед широкой аркой с распахнутыми в ней стеклянными створками. Бассейн под крышей, а она открытая для солнца. И для взгляда. Очень открытая. Слишком уж смелый на ней купальник, плавки такие узкие, что Севастьян отвел глаза. И даже повернулся спиной к павильону, зная подлый нрав своей бывшей падчерицы.
Яна заметила его, стремительно поднялась.
– Папочка?!
Ирина уже не такая стройная, какой знал ее Севастьян в начале своего знакомства, но все равно очень аппетитная, а Яна в семнадцать лет – хрупкая сухая тростинка, но скоро нальется соками, сексуальности в ней будет не меньше, чем в матери. Но пугало не только это, а еще ядовитость в ней.
Яна без всякого стеснения обняла Севастьяна, спасибо, что не прижалась. А он стоял и большими глазами смотрел на Ирину. А вдруг снова провокация? Полиция здесь районного подчинения, тот же Пасечник подъедет на разбор, а он и без того косо смотрит на Севастьяна.
– Халат надень, доченька! – велела Ирина.
– Ой! – Яна оторвалась от него.
Смутилась она как будто натурально, но так только казалось, похоже, она села на своего любимого конька. Дело дрянь, если так.
– Нам угрожает опасность, папочка приехал нас защищать, – сказала Ирина.
– И кто нам угрожает?
Если Яна ерничала, то совсем чуть-чуть. И купальный халат она надевала торопливо, как будто ей на самом деле не терпелось скрыть свою наготу.
– Самый настоящий маньяк. Насилует и душит.
– Наконец-то! – Яна дурашливо закатила глазки.
– Я серьезно!
– Но я-то согласна только на первое… Это что, правда? – Яна наморщила нос, пытаясь напустить на себя серьезный вид.
– Крестник мой из тюрьмы вернулся, – сказал Севастьян. – Мстит всем, кто мне дорог.
– Мы, правда, последние в этом списке, – не могла не уколоть Ирина.
– Это у вас что?
Севастьян указал на здание, в котором находился и гараж, и закрытая шашлычная беседка, стол там за высокими витринными окнами, диван, кресла, камин с мангалом.
– Будешь там спать! – кивнула Ирина.
Иногда у нее получалось читать его мысли.
– Я согласен.
Севастьян представил, как в камине горит огонь, как истекают на угольном жару сочные куски мяса, как из холодильника появляется водочка… Представил и тряхнул головой, прогоняя искушение. С водочкой придется повременить.
– Выпить хочешь? – спросила Ирина, внимательно глядя на него.
– Я уже год не пью.
– Да ладно! – фыркнула Ирина. И прикусила язык, глянув на дочь. – Ну ладно, иди!
Она толкнула его в плечо, направляя к гаражу.
– Пойдем!
Яна увязалась за ним, Ирина глянула на дочь с опаской и осуждением.
– Да не бойся, я не укушу!
Ирина как будто поверила ей. И ушла, сказала, что сейчас подойдет. Яна сама сдвинула стеклянную створку, пропустила Севастьяна вперед, прошла вслед за ним и закрыла дверь.
– А если Жуков вернется? – спросила она напряженно, без всякой иронии глядя ему в глаза.
– И что?
– Жуков – мужик крутой… Ты с ним справишься?
Севастьян решил не отвечать на вопрос. Хотя бы потому, что не знал на него ответа. Выяснял он отношения с Жуковым, крепко с ним схватился, непросто пришлось, но скрутить его удалось, сказались профессиональные навыки. Но Жуков – мужик мощный, физически развит и нрава крутого, вчера Севастьян взял верх, а сегодня может оказаться снизу. Жуков такой, что не остановится, пока не забьет насмерть. Так что лучше не зарекаться.
– Вообще-то, меня другой крутой интересует.
– Маньяк?.. А Жуков, думаешь, не маньяк? – Яна улыбалась как человек, в шутках которого скрывалась горькая правда.
– Не знаю. – Севастьян внимательно смотрел на нее.
– Не веришь?
– Ну, кто-то маньяк, кто-то насильник…
– А это не одно и то же… Или ты о другом?.. – вспомнив о своих ну совсем не детских претензиях к Севастьяну, спросила Яна. – Ну, прости! Молодая была, глупая!..
– Меня пугает не то, что было, меня пугает то, что может быть, – все так же с намеком сказал он.
– Ну не буду больше… Я ведь думала, что ты сволочь, а ты по сравнению с этим… – Яна запнулась и махнула рукой, дескать, ей все ясно, а ему, возможно, и знать не обязательно.
– За сволочь, конечно, спасибо… Что с Жуковым не так?
– Про «Домострой» слышал?.. Шаг вправо, шаг влево, считается побег… И за это расстрел! – вздохнула Яна, давая понять, что правда еще горше шутки.
Но Севастьян по-прежнему не верил ей: слишком уж хорошо знал, на что она способна. Сейчас Яна лила грязь на Жукова, а ему закапает в уши, какой Севастьян подонок, и к ней пристает, и к матери. Возможно, она уже позвонила своему новому отчиму или еще только собирается, нажалуется ему, он примчится, тут и встанет вопрос во всей своей красе: кто сильней, Жуков или Крюков? Яне все равно, на кого ставить, лишь бы свинью подложить. Всем.
– Со мной тоже не сахар.
– Ты хотя бы не расстреливал.