Жуков не душил Яну, просто прижимался к ней, но ему хватило и этого.
– Ну ты и урод! – не сдержался Севастьян.
Он оторвал подонка от Яны, ударил его кулаком в челюсть, сбил с ног, навалился, пытаясь взять руку в захват. В прошлом году это ему удалось, а сейчас нет. Жуков сам ударил его – локтем в переносицу, после чего сразу же взял на удушающий прием. Он лежал на полу, спиной прижимая к себе Севастьяна, и душил его. И при этом рычал от удовольствия. Натуральный маньяк.
В помещение ворвалась Ирина, Яна так и стояла, прижавшись к стене. Спрашивать не надо, что произошло, глянешь на нее – сразу поймешь.
– Что здесь у вас такое?
– Янку изнасиловать хотел! – прохрипел от натуги Жуков.
Севастьян при всем желании не мог опровергнуть это, горло пережато, слова не выдавить.
– Ну ты и мразь, Крюков!
И Яна даже не пыталась заступиться за Севастьяна, как будто это он прижимался к ней.
– Покойная мразь! – Жуков и не думал ослаблять хватку.
– Ты что делаешь? – Ирина в замешательстве смотрела на мужа. Может быть, она и хотела остановить его, но понимала, что это бесполезно.
– Уже сделал!
Севастьян терял сознание, а вместе с этим и жизнь. Жуков и близко не ослаблял хватку.
– Может, не надо? – робко спросила Ирина.
– Он хотел изнасиловать мою дочь!
Яна молчала, даже не пытаясь оспорить слова своего деспота.
– Стреляю на поражение! – раздался вдруг знакомый мужской голос.
Взгляд заволокло плотной красной дымкой, Севастьян не видел следователя, возможно, его нет, а есть только слуховые галлюцинации. Если умирающее сознание искало спасения, то нашло оно его в иллюзиях.
В нос ударил острый запах нашатыря, Севастьян открыл глаза. Он лежал на полу, Жуков сидел на диване в наручниках, Яна в одном кресле, Ирина в другом. Ватку с нашатырем перед его носом держал Милованов. Пасечник стоял у камина и с презрением смотрел на Севастьяна.
– Очнулся?
Севастьян хотел сказать в ответ, но в горле запершило, запекло, он закашлялся.
– Крюков, ты хоть понимаешь, что натворил? – Ирина пыталась испепелить его взглядом.
– Натворил твой муж. Прямо себе в штаны. Преждевременная эякуляция. Даже штаны снять не успел.
Севастьян с надеждой смотрел на Милованова. Пасечник снова настроен против него, с ним каши не сваришь. С Ириной понятно, она могла и не знать, кто насиловал ее дочь. Яна затравлена отчимом, сидит, опустив глаза, слово боится сказать. Как Жуков скажет, так и будет. Один только Милованов беспристрастен, во всяком случае, позиционирует себя так.
– На кого эякуляция? – спросил Пасечник.
– Ну не на меня же! – Севастьян смотрел на него как на законченного идиота.
– Давай рассказывай, что произошло, – потребовал следователь, прохладно глянув на него.
– А что рассказывать? – рыкнул Жуков. – Я захожу, а этот козел к дочке моей лезет!
Яна еще ниже опустила голову, она и не думала перечить деспоту.
– Вас не спрашивают, – отрезал Милованов.
– Все было наоборот. И экспертиза это покажет, – сказал Севастьян.
– Ты уверен? – с сомнением спросил Пасечник.
– А ты трусы с него сними?! Сам, наверное, до сих пор в поллюциях просыпаешься!
Молод Пасечник для начальника уголовного розыска, в трусах еще не обсохло. Севастьяну не следовало об этом говорить, но приперло, сил нет молчать.
– Крюков! – начальственно гаркнул Пасечник.
Но впечатление смог произвести только на Яну. Низко наклонив голову, она вдруг сорвалась с места, но Милованов не позволил ей ускользнуть, поймал за руку и прижал к себе.
– Что вы делаете? – возмущенно спросила Ирина.
– Вернись на место, девочка! – потребовал Милованов.
– Отвалите все! Достали! – разрыдалась она.
Ирина подошла к Яне и, воинственно глянув на Милованова, притянула к себе дочь. Но увести ее не смогла, хотя и хотела. Следователь перегородил ей путь.
– Яна, расскажи, пожалуйста, что здесь произошло?
– Не знаю. Захожу, а эти дерутся! Мне стало плохо…
– Кто к тебе приставал?
– Никто не приставал!
– А почему тогда… э-э… – Милованов пошевелил пальцами, показывая на Жукова.
– Лев Игнатьевич, – угрюмо глянув на него, буркнула Ирина.
– Почему гражданин Жуков утверждает, что капитан Крюков пытался изнасиловать вас? – обращаясь к дочери, Милованов как будто нарочно проигнорировал мать.
– Не знаю… Не было ничего. – Яна низко-низко опустила голову.
– Может, все-таки было? – Пасечник не постеснялся протянуть к ней руку, как будто хотел взять за подбородок и приподнять голову, чтобы Яна могла смотреть ему в глаза.
В самый последний момент сдержался. К счастью для себя. Севастьян уже повел плечом, собираясь врезать ему. Совсем оборзел Андрюша, совсем о нормах приличия забыл.
– Да не было!
– Все!
Ирина грубо толкнула Милованова, сдвигая его в сторону, и увела-таки Яну.
– Далеко не уходите! – с важным видом потребовал Пасечник.
Яна в ответ подняла правую руку с оттопыренным средним пальцем. Но Севастьян даже не улыбнулся. Вот если бы она Жукова умыла, а так дешевый фарс. Его самого когда-то в домогательстве обвинила, Пасечнику вот «фак» показала. А Жукова выгородила. Не приставал он к ней, не предлагал бросить все и уехать с ним. И штаны себе не испачкал. Хорошо хоть Севастьяна в изнасиловании не обвинила.
– А вам, Лев Игнатьевич, придется отправиться с нами, – сказал Милованов, сурово глядя на Жукова.
– Не понял! – встрепенулся тот. – Не было же ничего!
– Не приставали к падчерице?
– Нет!
– И гражданин Крюков не приставал?
– Нет.
– Выходит, вы его оклеветали?
– Э-э, ну ляпнул в запале…
– Ну что ж, тогда вам повезло, клевету мы опустим. А вот покушение на жизнь сотрудника полиции, извините, спускать на тормозах мы не станем.
– Покушение на жизнь?! Да нет! Мы же просто боролись, ну, кто сильней, да, Сева?
– Боролся ты с Яной, это я видел. – Севастьян мрачно смотрел на подлеца.
Не собирался он идти на поводу у ложного чувства мужской солидарности. Жуков пытался убить его, вот пусть за это и отвечает, по всей строгости. А дело можно представить так, что Жуков лет на десять присядет. И поделом. Надо же как-то оградить Яну от посягательств этого мерзавца.
– Да показалось тебе!
– Ну да, не верь своим глазам… – усмехнулся Севастьян. – Трусы твои на экспертизу отправим!
– Зачем?
– А затем, что убийца Чередниковой и Дробняковой испытал оргазм, не входя с ними в контакт. Кончил от одного только прикосновения. Точно так же, как и ты в случае с Яной.
– Да не было ничего такого! – Жуков побагровел от злости. На Севастьяна он смотрел с ненавистью.
– С Чередниковой так и было. Могло быть, – кивнул, подтверждая, Милованов. – И с Дробняковой… Да и с Канареевой, в общем, тоже. Могло быть… Гражданин Жуков, где вы находились вечером девятнадцатого сентября прошлого года?
– Вы это серьезно? – взвыл подлец. – В прошлом году? Вечером?
– Вечером. И вечером двенадцатого мая тоже. Этого года. Когда убили Дробнякову Ольгу Илларионовну, – давил Милованов.
А Пасечник с важным видом кивал, как будто на память знал, когда и кого убили. А ведь не знал, потому что не семи пядей во лбу. Вот Милованов знал все, как имена, так и даты.
– Умнее ничего не придумали? – брыкался Жуков.
– А что вы делали позавчера, утром пятого июня?
– Что я делал? Утром?.. Ну так в Анапе был… Пятого вечером выехал, вчера поздно ночью вернулся. Ну да, так и было. – Жуков как будто уговаривал себя.
– На чем вернулся? – спросил Севастьян.
– На машине.
– По платным дорогам.
– Да меня это не напрягает! – фыркнул Жуков. – Это, может, у тебя по деньгам напряг.
– Когда, где и на каких пунктах оплаты останавливался? Чем расплачивался? Если наличкой, сделаем запрос, номер, марка машины. Если через транспондер, раскрой приложение, успокой следствие.
– Зачем через транспондер? – приуныл Жуков. – Наличкой.
– А если не проходил через пункт оплаты?
– Так я по этим, по бесплатным дорогам… На пунктах оплаты очереди, долго стоять. – Жуков говорил, а сам вопросительно смотрел на Пасечника, вдруг его жалкие оправдания примут за чистую монету.
Но тот не оправдал его ожиданий.
– Есть просто дорожные камеры, – сказал Пасечник. – Есть геолокация вашего телефона… Гражданин Жуков, говорите правду, ложь только разрушит доверительные с вами отношения.
Севастьян удивленно глянул на молодого начальника. Во задвинул! Да и с каких это пор у них с Жуковым доверительные отношения?
– Ну, на самом деле я в Старозаводске был, – закрыв глаза и понизив голос, признался насильник.
А глаза он закрыл, потому что Ирина могла находиться поблизости и не уследишь, с какого направления она могла появиться и застать его врасплох.
– И в Подозерное не выезжал? – спросил Севастьян.
– Нет, конечно!
– Почему конечно?
– Потому что никуда не выезжал!.. Пятого июня, говорите? Пятого июня весь день находился дома.
– У кого?
– Ну так квартира у нас там.
– Квартира сама по себе алиби тебе не предоставит.
– А мне нужно алиби?.. Зачем мне кого-то убивать?
– Убив Татьяну Чередникову, ты мог подставить меня, – сказал Севастьян.
– Да кто ты такой, чтобы тебя подставлять?
– Лев Игнатьевич, где вы находились позавчера в районе восьми утра? – отчеканил Милованов.
– Дома, в Старозаводске…
– Кто может это подтвердить?
– Да никто… И не убивал я никого! Зачем это мне?
– И Чередникову Татьяну ты не знаешь? – с усмешкой спросил Севастьян.
Все-таки зря он сцепился когда-то с Жуковым. Скрутил его, унизил, а он удара по самолюбию не простил. И еще захотел показать Ирине, кто такой Севастьян, бабник и пьяница, поэтому и устроил слежку. Но это лишь видимая вершина айсберга, основной мотив скрывался глубже. А сегодня внезапно вынырнул на поверхность. Жуков, оказывается, извращенец и даже маньяк. На падчерицу полез со всем отсюда ну очень быстро вытекающим. И на Лизе мог разрядиться так же скоропостижно.