Марасейко сразу мне не понравился, а я ему.
— Парень, я вижу, ты в горкоме ВЛКСМ начальник, но у нас свои начальники, так что если не хочешь неприятностей … — хамовато начинает дерзить мне капитан на мою просьбу отпустить свидетеля под мою ответственность.
— Слышь, капитан, я тебе прямо сейчас такие неприятности организую, ты их устанешь разгребать! А завтра поедешь в Анадырь, там сейчас хорошо — снег сошёл уже, плюс три, тепло, — устало говорю я, нагло взяв телефон со стола и набирая домашний начальника УВД Красноярска Шматкова.
— Так точно! Никак нет! — закончил беседу капитан, вытирая пот.
Я в своем разговоре со Шматковым рассказал про Петьку — мол, сын генерала и внук генерала, а его пытаются пристегнуть к грабежу. Орденов, суки, захотели. Суки, вернее сука Марасейко, был готов застрелиться из табельного, так его драл по телефону Шматков, уже знающий про мои знакомства с, например, министром МВД.
— Онищук, ерш твою мать!!! — орёт капитан, и мой приятель тут же открывает дверь.
Подслушивал, не иначе.
Едем в общагу с Колесниковым. Всю дорогу я ему трахаю мозг, а хочется врезать по корпусу.
— Погоди, Бейбут приедет, я молчать не стану, — угрожаю я.
На самом деле, в чем его вина? Рассказал своей подруге про мой мопед? Да несерьёзно это. Наивный мальчик, ещё не верящий в то, что у любви всей его жизни могут быть свои планы на жизнь. Например, грабануть своего воздыхателя, а заодно и его друга. Проблема отодвинулась от Петьки, но не исчезла. Эти четверо отпечатков понаоставляли, когда вскрывали ленинскую комнату, плюс ножи у двоих — реальный холодняк, а мелкий ещё и на условке. А значит, можно надеяться, что так просто они не соскочат, тем более, у меня есть, кого попросить тщательнее с ними поработать. Уж не верю, что это у них в первый раз — больно борзые. Проблема в том, что Петька должен не им. Может его любовь что-то за и наводку получит, а Петрухин долг точно минусовать никто не планирует.
— Завтра с утра едем к твоей милой, а с работой завязывай, денег я тебе дам, если что, — принимаю решение я.
Сам хочу разобраться для начала. Ну как сам — возьму Илюху в помощь, если что. Неохота милицию сразу вмешивать в эти дела, волна пойдёт, — мол, играет на деньги ученик комсомольской школы!
В общаге нахожу Илюху, он в компании пятерых друзей по Афгану. Сидят, пьют пиво из трехлитровых банок. Чё-то туплю я в этом теле — взял и ляпнул Илье про свою просьбу. А уже датым молодым парням вписаться за друга — святое дело! Короче, не дождались мы утра. Идём в Николаевку. Этот микрорайон, расположенный почти в центре Красноярска, вплотную примыкает к Студгородку, так что идти пришлось недолго. Пятиэтажные «хрущевки» по улице Киренского закончились, и начался частный сектор. Деревянные дома в один-два этажа, высокие заборы. В воздухе гарь от печных труб, повсюду слышится лай собак. Попадается кое-какой местный люд. Рассматривают нас без симпатии, но взглядами стараются не встречаться — полные праведного гнева парни выглядят воинственно. Блин, как бы без членовредительства обойтись? Петька как-то обреченно ведёт нас к месту, где играют в карты. Довольно большой дом. Стучим в ворота.
Открывает калитку невзрачный мужичок с лохматой шевелюрой.
— Вы к кому? — теряется он, увидев толпу парней.
— Не бойся, не к тебе, — отодвигаю мужика, и мы толпой вваливаемся во двор дома.
Минуя высокое крыльцо, сени и коридор, без стука по-хозяйски проходим в большую комнату без дверей. Накурено. Два стола, два дивана и несколько массивных табуреток. В карты не играет никто, хотя те на столах присутствуют, и даже разложены. Человек пять мазуриков сидят на диване с непонятно-испуганным выражением лица, а перед ними возвышаются два мужика. Все присутствующие удивленно смотрят на нас. Опа! Одного из стоящих я знаю. Это Вано!
— Привет, боксёр, — узнаёт он меня. — Какими судьбами тут?
— Долг пришёл забрать, — честно отвечаю я.
— Планы совпали, они и мне должны, — криво щерится Вано, наконец, разглядев какой компанией мы завалились в этот катран.
Глава 15
— С кем играл? — спрашиваю у Колесникова.
Тот протискивается и кивает на одного из местных:
— Один вон тот, Костян зовут, а второго нет тут.
— Ты чё попутал? Это ты нам деньги должен, проиграл — плати, — взвился вышеназванный Костик. — Не по понятиям это. Лохам платить!
Хрясь. Вано бьет этого говорливого чем-то вроде телескопической железной удочки. Моментально удлинилась незаметная палочка в его руках и достала до Костяна.
— Звонить не надо! Это ты попутал, бабки хозяйские отстегиваешь, а общаковые нет, а значит, какие для тебя понятия? Ты лох тут.
— А ещё…, — попытался сказать что-то спутник Вано — худой парень со шрамом на лице.
Но Вано его прервал, — мол, не для всех ушей информация. Меня же отозвал поговорить в коридор.
— Ничё так ты бригаду себе собрал, — закуривает Вано на пустой кухне.
— Угу, — односложно соглашаюсь я и жду продолжения.
Не просто так же он меня позвал? И, правда, вор, посверлив меня насквозь глазами, нехотя поясняет:
— Беспределят ребята — за катран платят, в общак нет, но и это неглавное. Порезали они одного авторитетного человека, не наглухо, но сам факт. Ничё хорошего их не ждёт. Вот как раз выяснял, кто именно это сделал, а вы не вовремя нарисовались.
— Может, и нет тут виновных, — сказал я и поведал про попытку ограбления меня группой парней с перышками.
Ну и про шулерство и дикие проценты, вроде как наябедничал. Хотя Вано эти вещи неинтересны, а вот резкими ребятами с ножиками он заинтересовался, попросил описать их.
— Проверю. Так что, предлагаю их долг выкупить у тебя, а вы уходите и забываете, что здесь видели, — говорит Вано. — Спускать такое нельзя, и так у нас неприятности из-за них, спросят с меня за то, что бардак тут. Эти молодые парни решили, что могут зарабатывать, играя и никому не платя.
— Семь сотен рублей хотел с них содрать, — накидываю сотку я.
А что? Парням на пиво. Или себе забрать? А то научу плохому афганцев. Но для начала надо как-то краями разойтись с Вано. Не боюсь я ни воров, ни этих шулеров, но и конфликт зачем плодить на ровном месте? Тем более, судьба плохая и так у этих игровых липовых блатных. А ещё с этой Галей что-то надо делать.
— А как твой парень попал в катран этот? — словно прочитал мои мысли Вано.
— Моего друга привела сюда некая Галина, двое детей у неё, тут неподалёку живет, — начал рассказывать я.
— Совпадение! Знаю я её, девочка девяносто шестой пробы, — ощерился Вано. — Она и того, кого порезали, сюда привела, думала он гусак какой.
— Пробы? Гусак? — не понимаю я.
— Проститутка эта, бедовая, а гусак это… богатый клиент, — поясняет по-простому Вано. — Теперь не знаю, выживет он или нет, раскусил тот их приёмы да предъявил, а в ответ на нож его.
— Погоди, она проститутка? Просто друг мой в неё влюбился, жениться хочет, — заволновался я.
— Не сомневайся, разведёт на деньги до конца и бросит. А работу свою и сейчас не забывает, — расстраивает меня вор.
— А дети? — спросил я.
— Детей жалко, — неожиданно говорит Вано. — Поэтому наводчицу эту сильно наказывать не будем, пусть твой жених не беспокоится. Да и не знала она, что клиента порежут. Но, совет передай другу — пусть бабу какую другую найдёт. Клин клином вышибают.
— Да сам он что может? — поморщился от дум я. — Придётся, видно, мне с ним на Нофелет ловить.
— Нофелет? — удивленно переспрашивает Вано.
Блин, это фильм, наверное, ещё не вышел на экраны. Надо тему сменить:
— Слушай, по ставкам — как у вас сейчас народ ставит на чемпионат мира?
— Точно! Ты же фартовый по футболу. На кого ставить хочешь? На Бельгию не принимаем, не выиграет она у Аргентины, а вот второй полуфинал ФРГ — Франция — можно. Ну и на финал, конечно. Или на Бельгию хочешь? — пытливо смотрит на меня Вано. — Можем сами у тебя принять, пришлю человека, а можем по старой схеме — ты с кем-то споришь, а нам процент.
— Хочу поставить на ФРГ, и в финале на Аргентину, — говорю я и добавляю: — Рублей пятьсот, больше не потяну.
— Могу в долг, — предлагает вор.
— В долг не играю, — отказываюсь я и удостаиваюсь одобрительного кивка.
Договариваемся, что часть денег из семиста рублей Петрухи Вано берёт на ставку, а завтра скажет, есть кто желающий поставить на Францию в полуфинале и на ФРГ в финале. Даю телефон райкома. У меня в кабинете городской телефон стоит. Я вообще, кабинет этот оставлю только для себя, когда Женёк уедет. Женщины мои пусть в общем большом сидят. «Можно ещё перегородки поставить», — подсказывает подсознание. Тьфу, не о том думаю сейчас, надо как-то увести выпивших афганцев отсюда. Вроде и недолго общались, а изменения в диспозиции есть. Нет Петьки, он к своей милой побежал радостью делиться.
— Всё разрулили. Долг жуликов этих вот этот мужчина у нас перекупил, — говорю я парням. Сотка на пропой. Есть варианты, куда завалиться отметить восстановление справедливости? — громко спрашиваю своих спутников, игнорируя местных игровых.
— Что, даже в морду никому не сунем? — разочарованно спрашивает один из моих парней.
— Сука, сука, сука, — слышим вдруг мы Петькин голос на улице.
Вопрос с битьём морды снят, а может просто перенесён. Ведь на улице Петьку пинают два мужика. Ой, зря они это делают.
— Кто такие? Чего вдвоём напали на парня? — Илья на весу держит одного за куртку, второй с разбитой рожей стонет в пыли Николаевки. Первого, разумеется, тоже тумаками не обделили.
— Я к Гале, … а она там с этими двумя! — чуть не ревёт Петька, не замечая своей разбитой физиономии.
— Да мы ей заплатили, … тут этот пришёл, расплакался и убежал, и давалка эта за ним! А деньги наши уже взяла!
— Прости Петька, только что узнал, чем твоя девушка на жизнь зарабатывает, — говорю я.
— Ты на смене должен быть, — раздается женский голос из-за высокого глухого забора, и калитка закрывается, судя по металлическому звяку, на засов.