Когда экскурсовод наконец-то распрощался с ребятами, у них еще оставались силы, чтобы продолжить прогулку самостоятельно. Девушки-сопровождающие еще раз попросили не теряться на территории сада и сказали, что будут ждать всех около входа в назначенный час.
Максим с Настей решили прогуляться вдвоем. Они держались за руки и строили планы на остаток лета. Когда вернутся домой, до начала учебы останется всего лишь две недели, которые Настя собиралась по полной распланировать.
– Надо будет прокатиться на аттракционах, покормить белок, сходить на второго «Человека-паука», если он еще будет идти в кино, – загибала пальцы свободной руки Настя.
– Будет все, что ты захочешь, Огонечек.
Настя улыбнулась в ответ и продолжила перечислять свои хотелки.
Они прошли по дорожке меж двух ярких клумб, где росли цветы всех цветов радуги. Вокруг порхали бабочки, то и дело садясь на какой-нибудь из ярких цветков. Парочка прошла еще пару метров и вошла в небольшой огородик, куда обычно приводили детей, чтобы показать, как растут разные овощи. Макс и Настя продолжили прогулку, но уже вместо цветов вокруг них были грядки.
– Это что? Артишоки? Не думала, что они так растут, – указала Настя в сторону показавшегося ей очень странным растения.
– Наверное, я, знаешь ли, не силен в ботанике. – Макс перевел взгляд на свою девушку и улыбнулся.
– Тебя что-то рассмешило? Я нелепо выгляжу? – растерялась Настя.
– Тебя приняли за цветочек, Огонечек. У тебя бабочка на волосах.
– Да? Она еще там? – Она непроизвольно дернула головой.
– Уже упорхнула.
Максим заправил Насте прядь волос за ухо. Быстро прикинул, каков шанс, что одна из сопровождающих зайдет прямо сейчас в этот уголок громадного сада. Тот был ничтожно мал, но не равен нулю. И все же Черный решил послать к черту все риски, притянул девушку к себе и поцеловал, не боясь перепачкаться в ее красной помаде. Он тут же услышал знакомое любимое тиканье, ухмыльнулся сквозь поцелуй и крепче прижал к себе Настю, еще грохнется от неожиданности и переизбытка чувств.
Когда они отстранилась друг от друга, Насте на волосы снова села та же бабочка.
– То есть у нас был весь ботанический сад с прудами и альпийскими горками, а ты решил поцеловать меня посреди помидоров и огурцов?
– Именно так. И ты сейчас выглядишь в точности как краснеющие помидорки.
– Ты тоже, – хихикнула Настя, – ты весь в моей помаде. Надеюсь, у меня еще остались влажные салфетки. – Она скинула с плеча рюкзак и порылась в большом отсеке. – Тебе повезло! Тут еще осталась парочка, и нам не придется краснеть еще больше.
Она протянула упаковку салфеток и взглянула Максиму в глаза. И как она могла на него злиться сегодня с утра? Он же просто чудесный! Нет, лучший парень во всем мире! Который смотрел сейчас на нее с такими нежностью и восхищением, даже несмотря на размазавшуюся помаду, из-за которой она точно выглядела очень глупо, что в душе распускались крупные бутоны, еще ярче и краше, чем все, которые они сегодня видели. А те его странные взгляды в сторону Иры она просто себе придумала. Это точно все сила подруги наводить смуту и ревность, не иначе!
За ужином от Насти поступило предложение сбежать с территории, закупиться вкусняшками и посмотреть фильм у нее или у Макса. Все, как и раньше, только вместо Саши – Диана.
– Я пас, – отрезала Ира.
– Фильм – точно нет, я больше по дорамам про врачей. Да и сбегать мне тоже не очень хочется. А если поймают? – испугалась Диана.
– Еще ни разу не поймали, погнали, – продолжила уговаривать Настя.
– Огонечек, если девочки не хотят, то не надо, сбегаем вдвоем. Если захотите, приходите просто фильм посмотреть. Может, вам что-то взять?
– Я хочу овсяное печенье с шоколадной крошкой и парочку энергетиков.
– А я не хочу спонсировать твои проблемы с сердцем, Ириш.
– Справедливо. – Она вспомнила, как накричала с утра на друга, и ей тут же стало стыдно.
После ужина Настя с Максимом побежали осуществлять план, а Ира с Дианой пошли на поля для спорта. Аверина убежала играть в волейбол, а Вишневская заметила Марго и Лулу, сидящих на расстеленной белой простыне. Ира чуть замешкалась, пытаясь понять, стоит ли ей отвлекать девушек, увлеченных разговором, но все же решила подойти к ним. В конце концов, ее отправили сюда учить язык и общаться с носителями. Лула как раз почти носительница, а Марго, в случае чего, поможет с переводом.
– О, Ира, привет, что, не играешь со всеми? – дружелюбно спросила Марго.
– Не знаю, не хочется. – Вишневская собиралась спросить, может ли она посидеть с ними и поболтать, но Лула ее опередила.
– Можешь с нами посидеть. Надеюсь, ты не такая зануда, как Марго. – Она отпила из своего термоса, и Ира удивилась, как в такую жару можно пить чай.
– Кто?
– Зануда, – перевела незнакомое слово Марго, взяла с простыни свою книгу с голубой обложкой и положила себе на колени, чтобы Ира могла сесть. – Bore, типа как boring, только без ингового окончания, – пояснила она, когда та уселась.
Вишневская успела прочитать название на обложке – «The Lovely Bones». Ира начинала как-то читать эту книгу, но не смогла дочитать. А теперь вряд ли когда-нибудь сможет.
Общаться с Марго и Лулой оказалось так же комфортно, как и с Максом, Настей и Дианой, даже несмотря на языковой барьер, хотя тот, при помощи Марго, становился едва ощутимым даже для Иры, которая всегда испытывала сложности с восприятием на слух. Сначала Марго приходилось пояснять каждое второе слово, которое смеясь и с заплетающимся языком произносила Лула (Ира быстро смогла понять, что в термосе был все же не чай). А потом Вишневская привыкла к этой речи, и помощь переводчика оказалась почти не нужна, да и Лула старалась говорить слова попроще. Вскоре к ним присоединилась и Диана, которая успела отбить все предплечья, принимая подачи, и пришла пожаловаться, что у нее теперь точно останутся синяки.
Лула из лежащей рядом своей поясной сумки достала карты «Уно» и предложила сыграть. Все согласились, и от языкового барьера остались одни руины, как те, к которым очень любили привозить на экскурсии учащихся. Не важно, на каком языке ты разговариваешь, если просто кричишь «Уно!» и смеешься.
– Я тут поняла, что не вижу твоих друзей. Где они? – вдруг спросила Марго, перемешивая стопку сброса, чтобы сформировать из нее новую колоду вместо закончившейся.
– Они… – Ира начала судорожно придумывать, что же ответить, попутно молясь всем богам, чтобы Диана ее не опередила и не сдала эту сладкую парочку с потрохами. – Они пошли в театральный кружок, – выдала наиболее правдоподобную ложь и продолжала просить высшие силы, чтобы ее обман не раскрыли. – Настя очень любит театр. Она хочет стать актрисой, – затараторила Ира, как будто чем больше слов она скажет, тем охотнее ей поверят.
– Хорошо. Я думала, что-то случилось. Надеюсь, они хорошо проведут время.
«Да уж… думаю, они просто прекрасно проводят время вдвоем в закрытой комнате, где уж точно не смотрят фильм», – мысленно ответила Ира.
Глава 21. Охота за откровениями
Все, что могло разбить стену, – там, за стеной.
Все, что могло разбить меня, – рядом, здесь, со мной.
Ручка предательски отказалась писать. Либо закончились чернила, либо этот маленький кусочек распечатки, куда Настя пыталась вписать очередной неправильный глагол в нужной форме, стала маленьким аналогом бермудского треугольника, в котором вместо кораблей и самолетов пропадали буквы и целые слова. Как жаль, что акция Джессики с игрой в «Кахут» оказалась одноразовой.
Устав бороться, Настя отложила ручку и принялась рыться в пенале. Запасных не было, и она взяла простой карандаш. Но стоило тонкому острому кончику коснуться бумаги, как он сломался на первой же букве. Никольская, далекая от предсказаний, гороскопов и прочей эзотерики, решила, что это знак свыше и что английского с нее на сегодня хватит. Просто потому что так было удобнее, да и все ее мысли уже вторую пару были не о речевых оборотах и раскрытии скобок с неправильными глаголами.
Настя и подумать не могла, что подобное рано или поздно с ней случится, но этот момент настал – пребывание в Изумрудной Школе, как она окрестила ее еще в первые дни, ей наскучило и напоминало теперь мобильную игру, в которую продолжаешь играть не из интереса, а по привычке, потому что уже много времени и сил потратил (а в некоторых случаях еще и денег) и тебе жаль терять прогресс.
На неделе маячили три экскурсии и шопинг, но даже это ее уже не радовало.
Декорации сменялись, выносили новый реквизит, среди актерского состава была постоянная текучка кадров, будто режиссер никак не мог отыскать тех самых, кто западет ему в душу, но все оставалось прежним и оттого пресным. Подъем, пусть и после ночи в объятиях Макса, но все равно очень ранний и поэтому мерзкий. Завтрак, меню которого она уже выучила наизусть. Пары с однотипными скучными заданиями. Ланч, ситуация с которым такая же, как и с завтраком. Экскурсии (при наличии) были одними из немногих вещей, кого обошло клеймо Насти «надоело». В конце концов, на них иногда рассказывали что-то интересное, и можно было наделать кучу красивых фото. Ужин (см. пункты завтрак и ланч). В свободное время, если бы рядом не было Максима, Настя точно бы взвыла от тоски.
Нет, она явно не тот человек, который может жить по расписанию. Душа требовала экспрессии и импровизации, но человек, который вносил это в однотонные, правда, зеленые, а не серые будни, и был той самой щепоткой соли в тарелке пресной пищи, так же внезапно исчез с радаров, как и появился на них. Настя хорошо теперь понимала тех, кто придумал выражение «тоска зеленая».
Она пыталась и сама внести в школьные будни что-то среднее между разнообразием и смутой, но ни Ира, ни ее новая подружка не поддержали ее. Если бы еще и Максим отказался от побега с территории, Настя, со всем ей присущим драматизмом, вышла бы у него на глазах в окно. Ну да, первого этажа, но в окно же. А потом ушла бы одна в «Спар», не оглядываясь, но надеясь всей душой, что за ней пойдут следом. А если бы не пошли, то она бы стала спонсором тахикардии с аритмией и накупила бы себе и подруге химозно-сладких энергетиков с таурином, хотя даже не знала, что это такое.