Эта смесь догонялок и пряток уже порядком надоела Насте. Видимо, Вишневская решила стать чемпионом по избеганию лучшей подруги. Но в глубине души Никольская все же понимала, что заслужила подобное отношение. Не она ли потеряла голову из-за начала отношений и надела розовые очки, сквозь которые совсем не видно лучшую подругу?
Не получилось поговорить и на обратном пути в школу. Не то чтобы Настя питала особые надежды, что Ира согласится поменяться местами с Максимом и с разбега прыгнет в расспросы, но мысль об этом все же возникала.
Три неудачи подряд натолкнули Настю на мысль, что экскурсия, когда вокруг так много ушей (пусть и не все из них понимают русскую речь), не самое подходящее место для бесед по душам. Впереди маячил вечер после ужина, на который Никольская возложила все свои надежды.
Разговор за едой Настя слушала вполуха. Все за столом решили, что она теперь придерживается поговорки про глухоту и немоту во время еды. Никольская не стала их переубеждать. На самом же деле она прокручивала в голове все возможные сценарии развития их диалога с Ирой. Правда, в половине из них подруга неминуемо уходила от неприятного разговора.
Настя собиралась действовать по четко отработанной схеме – прилипнуть к подруге и не отходить от нее ни на шаг. Макс уже не раз шутил, что его девушка в прошлой жизни была рыбой-прилипалой. Но и на этот раз удача отвернулась от Никольской. В минуту мысленного отыгрыша очередного разговора Ира встала и покинула столовую. Когда Настя поняла, что случилось, догонять было поздно.
Происходящее напоминало Насте один из распространенных сюжетов кошмаров. Когда ты со всех ног бежишь куда-то, но, как ни стараешься, не можешь сдвинуться с места. А пункт назначения все маячит и маячит где-то впереди. В паре метров, паре шагов от тебя. И ты чувствуешь бессилие и безысходность. В жизни все было даже несколько хуже, потому что точка «И» не стояла на месте, она стремительно улетала в неведомые дали.
«Эх, Зая… зачем же так бежать от тех, кто хочет тебе помочь?» – думала Настя. Что ж, они обязательно должны пересечься на активитис.
После ужина Настя написала подруге и спросила, где она. Сообщение так и не прочитали, ответа закономерно не последовало. Игра «поймай неуловимую Ирину» продолжилась. Но только, чтобы поймать, нужно хотя бы видеть свою цель, а Настя Иру не видела. Нигде. Ни в одном из мест, где она могла бы быть. Ни на поле среди играющих. Ни на поле среди тех, кто просто сидит на траве и наслаждается хорошей погодой и появившимися к вечеру прохладой и свежестью. Ни на одной из десятков лавочек на территории. И тот факт, что Ира вдруг перестала носить яркие топы и короткие юбки, ничуть не упрощал задачу. Несколько раз Настя обознавалась и подходила не к той, принимая очередную учащуюся Эмеральда за свою подругу.
Пуф! Исчезла! Растворилась! Или в сувенирном купила себе шапку-невидимку. В волшебство Настя не верила, тем более вряд ли волшебные артефакты из русских сказок могут продаваться в окрестностях Дублина. Если бы они были в языковой школе где-то в Питере или под Москвой, то Никольская еще бы и подумала над тем, чтобы поменять свое мнение о магии.
Оставалось последнее укромное место, где могла быть Ира, – ее комната. Настя до последнего не хотела посвящать Максима в свои планы, но ей нужно было попасть в этот корпус. Да и Макс не тупой, наверняка уже успел понять, что происходит и к чему эта бесполезная беготня, пришлось все рассказать.
Настя постучала и вместо ответа услышала тишину.
– Кажется, никого нет дома, – заметил Максим.
– Или кто-то продолжает нас игнорировать. – Она постучала еще раз и приложила ухо к двери.
– Ты серьезно?
– Тише ты, – шикнула Настя. Так ничего и не услышав, добавила нарочито громко: – Ладно, Максим, ты прав, никого нет дома, пойдем.
Они вышли на лестничную клетку, Макс собрался спуститься и выйти из корпуса, но Настя его остановила.
– Мы никуда не идем, ждем тут и тихо возвращаемся к двери. Если Ира в комнате, то она не заметит нашего возвращения, зато мы сквозь дверь прекрасно услышим любой шорох.
– Насть, это маразм. Ты детективов Донцовой начиталась, что ли, пока я не видел? Тебе еще стакана не хватает, чтоб через него подслушивать.
– А у тебя он есть? Мы как раз можем за ним сходить.
– Нет. И если бы был, я бы все равно его тебе не дал. – Настя открыла рот, чтобы возразить, но Макс ее опередил. – Аргумент про червя уже не сработает, мы уже убедились, что я тебя любил бы и водным, и земным червяком.
– А огненным?
Макс прикрыл глаза рукой.
– Какой же сюр… – устало протянул он. – Прошу тебя, прекрати. Либо Иры нет в комнате, и мы зря тут торчим, либо она хочет побыть одна, а мы нарушаем ее границы.
– Не ты ли говорил, что нам надо с ней поговорить?
– Я, но когда она сама будет готова. Видимо, сейчас этот момент пока не настал.
– Ладно. – Настя сдалась.
– В конце концов, завтра вы вместе едете в какой-то музей. Ни меня, ни Дианы с вами не будет, сядете вместе в автобусе и поговорите.
– Ловить ее на экскурсиях – дохлый номер. Я весь день сегодня пыталась. Она бегает от меня не хуже, чем Саша сейчас от нее.
– Значит, послезавтра, когда вы останетесь в школе, а на экскурсию поедем мы с Дианой.
– Значит, с Дианой, – прищурилась Настя.
– Так, Огонечек, давай не начинать снова вот это вот все. Ты все равно не можешь запретить мне общаться со всеми девушками мира.
– А жаль…
– Пойдем лучше к тебе, продолжим «Гарри Поттера». – Он заметил, как Настя просияла при одном только упоминании просмотра фильма, который на самом деле таковым не являлся. – Заодно и тест пройдешь, насколько ты абьюзерша, – ухмыльнулся он.
– Дурак! – Она толкнула своего парня в плечо, но все же пошла следом за ним.
Настя чувствовала, что проиграна битва, но не проиграна война. В конце концов, не случится же ничего страшного за эти два дня. Правда же?
Глава 22. Класс рисования
Шепот становится визгом,
И я снова пережидаю цунами
В формах своего эскапизма.
– И где ты была вчера? – бесцеремонно спросила Настя у подошедшей к их столику подруги, одновременно оглядывая ее с ног до головы. Черная футболка с красным глазастым сердечком на груди и такого же цвета скинни-джинсы. Никольская всегда была уверена, что у Иры аллергия на темные цвета. Никогда раньше не видела, чтобы подруга их носила. Даже в школе класса с седьмого Вишневская бунтовала и носила либо светлые костюмы, либо пиджаки всех цветов радуги, а на все возмущения учителей и завучей невинно хлопала глазками и спрашивала: «А что такого? Пиджак же, деловой стиль». А они ничего не могли ответить. Да и что тут скажешь, отличница же, олимпиадница, будущая медалистка, гордость школы. Все быстро смирились. – И где ты это откопала? – добавила Настя, взглядом указывая на футболку.
– В Катином гардеробе, нравится? – Намеренно проигнорировав первый вопрос, Ира села напротив подруги.
– Смерти не боишься? Она ж тебя прикончит, когда домой вернешься. – Настя попалась на удочку и позволила себя увлечь в дебри разговоров о моде и вредных младших сестрах, хотя сама была единственным ребенком в семье. На самом деле, с того самого момента, как она узнала свой неприятный диагноз, ей хотелось, чтобы в семье появился еще один ребенок. Чтобы вся опека родителей сместилась на него, беззащитного младенца, который бы правда в этом нуждался. И чтобы за саму Настю больше никто слишком сильно не переживал, потому что не до этого. Наверное, это очень странно, ведь обычно старшие не рады появлению маленького человечка, тянущего одеяло родительской заботы на себя. Но Настя давно уже не была обычной девочкой. Ее диагноз будто поставили не только на бумажках, но и ей на груди, и чем больше она пыталась стереть чернила, тем сильнее они въедались ей в кожу, всасывались в кровь и разносились ее током по всему организму.
– Ой, да ладно, она столько раз таскала у меня косметику и одежду. Теперь мы с ней в расчете.
– И все же, – подал голос Максим, который не клюнул на уловку подруги, – где ты была вчера? Мы очень переживали. Настя всю территорию обегала, а потом… – договорить он не смог, потому что Никольская под столом наступила ему на ногу, ясно давая понять, что самое время заткнуться.
– Тут и была.
– В смысле? – спросила Настя.
– В прямом. На первом этаже есть класс для рисования. После ужина я пошла посмотреть, что там, и как-то так вышло, что осталась. Взяла маленький холст и решила маслом порисовать, а то все карандаш да карандаш, надоело. Как будто окунулась в старые-добрые времена, когда ходила в художку, только тут никто над душой не стоит и не душит замечаниями, что крынке дышать нечем.
– А что не ответила? Я тебе писала… – Настя чувствовала, как закипает, еще немного и засвистит, как старый бабулин чайник. То есть, пока она места себе не находила и оббегала все в тщетных поисках, подруга спокойно сидела и рисовала?!
– У меня руки в краске были, и телефон разрядился. А потом в комнате я вырубилась раньше, чем он включился.
– Ладно, – Насте показалось, что подруга если не врет, то точно что-то недоговаривает, – покажешь, что нарисовала?
– Да, сейчас. Я как раз сфоткала сегодня с утра, чтоб маме отправить.
Ира достала из кармана телефон и первым делом приняла по аирдропу тут же прилетевшую от кого-то картинку с бунтующим черным котом, которому родоначальник мема с помощью фотошопа оставил только голову с глазами и передние лапы, а потом подрисовал поднятые к небу конечности. Подпись в переводе гласила:
Ира хихикнула. Вечеринки стаффов и их главный организатор (кто, если не ирландка, от которой всегда пахнет пивом и весельем?) уже давно стали частью школьного мемного фольклора. Хотя персоналу и казалось, что их никто не слышит и не замечает.