– Я не ходил к этой девушке, леди Эллен, – тихо сказал король.
На его лице вдруг отразилось некое подобие сочувствия, да и мне было непросто: леди Альмина рыдала так горько, так искренно, что я ее даже поняла. Она боролась за своего будущего ребенка, а вовсе не за трон.
– А если бы не беременность, леди Альмина?
– Я бы ни за что!.. – всхлипнула она, подтверждая мою догадку. – Ведь он совсем другой, когда приходит ко мне. Ласковый, добрый, нежный. А сейчас мне даже смотреть на него страшно. Лучше бы всегда ждать его в саду по ночам. Я на это была согласна.
– По ночам… – Витторино вдруг встрепенулся. – Вы видели лицо короля? Что заставило вас поверить, что это именно его величество приходил к вам, леди Альмина?
Она растерянно подняла на нас с Генрихом взгляд.
– Было всегда темно. Он не давал мне зажигать свечу в фонаре. Но при лунном свете я видела его бороду, волосы, лицо… Это был король.
– А что-то еще примечательное помните? – настаивал Витторино.
Он хмурился, и у меня стало появляться нехорошее предчувствие, ощущение, что и я могу понять, в чем тут дело.
Надежда вдруг осветила лицо леди Альмины. Она вскочила, подбежала к королю, прижалась к его груди. Генрих стойко выдерживал весь этот спектакль, но я видела, что терпение короля на исходе.
– У него родимое пятнышко на плече, как небольшая спираль. Он сказал, это печать магии ветра.
Генрих молча отодвинул ее от себя и начал расстегивать камзол. Снял его, повесил на стул, вытащил рубашку из брюк и стал развязывать шнурки на манжетах.
– Ваше величество, вы же не собираетесь…
Я покраснела, поспешила отвернуться, когда он стал снимать рубашку через голову. Я и не думала, что у Генриха такое спортивное, сильное тело. Того, что я успела увидеть, было достаточно, чтобы сердце пустилось вскачь. Как это не вовремя. Прийти в смятение от тела мужа, когда любовница объявляет о беременности. Я еле сдержала нервный смех. Не так уж король изнежен, как я думала. И упражнения в фехтовании не очередной каприз, а серьезное увлечение.
– А что мне остается, леди Эллен? Витторино, есть у меня печать ветра?
– У короля нет никаких родимых пятен на плечах. Можете убедиться… Леди Альмина!
Вскрик Витторино заставил меня обернуться. Альмина осела без сознания на пол. Лорд-канцлер и я одновременно склонились над ней.
– Алессио, лекаря! – закричала я.
– И стражу, – тихо добавил король.
Я подняла на него взгляд и поспешила отвести снова. Он все еще был не одет.
– Зачем стражу?
– За клевету на короля положена смертная казнь, леди Эллен.
Король надел рубаху, взял камзол и собрался выйти из кабинета, но я поймала его за рукав.
– Ваше величество, сжальтесь, девушка не виновата. Виноват тот, кто соблазнил ее, представившись вами.
– Она повела себя глупо с ним и грубо с вами.
Генрих неохотно остановился, но на меня не смотрел. Было заметно, что мы ему все надоели до чертиков.
– Да, но вы ей нравились, хоть это звучит странно. Она думала, что отдается вам. Альмина бы и дальше молчала, но беременность – другое дело. Она стала бороться за свое счастье.
– Вы ее оправдываете? Она хотела сделать больно в первую очередь вам!..
Король повернулся и посмотрел на меня долгим, пытливым взглядом.
– Но не сделала. И да, я смотрю с ее позиции. Прикажите найти мужчину, который ее обесчестил.
– Леди Эллен, как вы себе это представляете? Мужчин в столице очень много.
– Но этот мужчина носит дорогие одежды, образован, хитер и похож на вас, ваше величество. – Витторино осторожно поднялся с колен. – Я думаю, что поиски будут недолгими.
– Микеле Вислы, – прошептала я, понимая, к чему клонит Витторино. – Ну, конечно!
В этот момент вернулся Алессио с лекарем. Мы оставили Альмину в их руках и переместились в кабинет короля.
Глава 18
Я вошла в кабинет первой, потому что Витторино и король меня пропустили. Вошла, прошла нервно до окна, отчаянно выискивая аргументы для спасения Альмины. Пальцы бессознательно переплетались, я кусала губы. Но когда я развернулась, король Генрих стоял чуть позади меня. Свой камзол он небрежно бросил на один из стульев и пытался завязать манжету одной рукой. Неожиданно для самой себя я подошла к нему, взялась за завязки и стала их завязывать, боясь даже посмотреть на короля. Мне казалось, он вот-вот грубо оттолкнет меня.
– Вы поверили, что я обесчестил девушку? – тихо и спокойно спросил король.
– Не обесчестили, а влюбились, – поправила я, не поднимая на него взгляда. – Я поверила, потому что считаю, что не может быть, чтобы вы были одиноки. Мы все достойны любви, ваше величество. И я верила, что есть та, которая завоюет ваше сердце.
– А теперь?
– Теперь… я лишь прошу помиловать леди Альмину. Бедняжка оказалась жертвой жестокого обмана. Разве можно казнить беременную девушку, которая пострадала из-за любви?
– Похоже, что любовь может привести нас даже к плахе, если мы не обдумываем свои поступки.
Король говорил равнодушно.
– Она не клеветала, она говорила правду. Свою правду, – горячо возразила я, отступив от короля. – Кто клеветал, так это Микеле Вислы.
– Он пытался очернить вас, разорвать ваши отношения с королевой, вызвать ненависть купеческого ордена, переманить их на свою сторону… – Витторино покачал головой. – Слишком много преступлений, чтобы уйти безнаказанным.
– Или просто нашел возможность поразвлечься, прикрываясь моим именем, – заметил Генрих.
Лицо его при этом было спокойным. Он, не торопясь, одевался, тщательно распрямляя складки на рукавах. Меня не отпускало глухое раздражение. Только теперь я внутренне придиралась к его манере одеваться. Но тут он посмотрел на меня, и внутри все заледенело от испуга. Я поспешила отвести взгляд в сторону.
– Так или иначе, а девушка обесчещена, а тень пала на имя короля, – вкрадчиво вмешался Витторино.
Видимо, напряжение между мной и Генрихом чувствовали не только мы, но и лорд-канцлер. Я покусала губы, нервно прошлась по кабинету. Надо абстрагироваться от раздражения, которое вызывает у меня Генрих, и начать думать головой, а не руководствоваться стихийными страхами и неприязнью.
– Но как мы докажем, что это он? – спросила я.
– Поговорите с леди Альминой, леди Эллен. – Король самостоятельно завязал ворот рубашки и надел камзол. – Убедите ее, что единственное спасение для девушки – это обвинить меня публично в соблазнении.
– Что?! – одновременно спросили мы с Витторино.
Генрих повернулся к нам с каменным лицом.
– Она предоставит описание мужчины, который представлялся королем. Вы, Витторино, выберите трех-четырех мужчин, похожих на меня. В том числе Микеле Вислы. Я спрошу у вас, леди Эллен, есть ли на мне такое пятно. Ответ вы уже знаете. А потом мы заставим обнажить плечи мужчин. И если наше предположение верно, то Микеле Вислы ждет смертная казнь. Леди Альмину мы помилуем. На этом все. Или у вас ко мне еще какое-то дело?
Мы с Витторино переглянулись и вышли. Я шла и думала, не был ли так маниакально тщателен король в одежде, потому что, пока мы с Витторино растерянно охали и ахали, переживая за Альмину, мозг Генриха анализировал возможные варианты развития событий, что отразилось на манере одеваться. Через минуту до меня дошло, что отец всегда требовал, чтобы плащ, когда он ехал верхом, раскладывался определенным образом, и, если что было ему не по нраву, он мог приказать высечь слуг за нерадивость. Опять отец. Он, как призрак, преследует меня в образе Генриха.
Пока мы шли по коридору, Витторино расстроенно прошептал мне:
– Король говорил о том, что Микеле Вислы станет наследником престола, если у Генриха не будет детей. Казнь Микеле Вислы будет жутким скандалом и ополчит против короля многих влиятельных людей. Черные Лилии никогда не простят такого. Георг Вислы стар, другого наследника у него уже не будет. Король отрубит голову одному, но вместо нее поднимется семь новых: Виссария, родина Маргариты Вандомской, не простит такого преступления. Мы можем прикрываться обесчещенной девицей, но это слабое утешение. Скандальная казнь накануне отъезда на войну – это меньше всего сейчас нужно королю.
– Что же делать? – спросила я.
Витторино вытер шелковым платком блестящую от пота лысину.
– Вы можете прибегнуть к крайней мере. Но я не уверен, что король примет этот ход и на вас не обрушится весь его гнев.
– Что за мера?
– По древнему обычаю, королева, сочетаясь браком с королем, обретает право первого помилования. Она может обратиться к королю в любой момент с просьбой помиловать осужденного на казнь. И король обязан уступить ей. Один раз.
– Но разве я уже не использовала его с тем, кто пытался убить меня, и с Альминой?
– Нет, вы уговорили короля не трогать того мерзавца и девушку при помощи доводов. Вы не упомянули про это право.
– Насколько выгоднее для короля заключение Микеле под стражу?
– Невыгодно. Он остается в замке, а значит, все равно будет мешать и строить козни. Вы должны потребовать его ссылки. И замужества Микеле с Альминой. Чтобы он признал ребенка и девушка не считалась больше опозоренной. Это привлечет купечество на вашу сторону.
– Если мы разрушим помолвку Микеле с королевским родом Измира, то позиция Черных Лилий ослабеет. Виссария тоже может отстраниться, потому что дело скандальное и Микеле сам себя подставил, – размышляла я вслух.
– И это все равно озлобит семейство Черных Лилий. Они не простят такой пощечины.
– Зато сведется к нулю опасность переворота. Вы ведь знаете, что они наверняка к нему готовились.
– Но сделать это нужно очень осторожно и в самый острый момент. Когда смерть Микеле будет неизбежна. Иначе эффектность теряется, спасения никто не оценит.
– И мы рискуем. Король может не согласиться, – покачала я головой.
– Он обязан принять вашу просьбу. Но потом…
– Он будет зол на меня?