– Я не исключаю этот вариант, – осторожно ответил Витторино.
– Но этот вариант ближе к победе?
– Несомненно. Ваше величество. – Витторино остановил меня. – Впрочем, вы не обязаны делать так, как я вам советую.
Я заглянула в его стальные глаза и кивнула. Я рисковала, лорд-канцлер ясно давал мне это понять. Но что, если это был самый верный ход?
Мне пришлось немного припугнуть Альмину казнью, чтобы она согласилась на прилюдное обвинение короля. Лекарь сказал, что опасности для ребенка нет. И Витторино быстро организовал вечерний сбор в тронном зале, оповестив всех придворных. Терять времени было нельзя: могли расползтись слухи, это лишило бы нас преимущества неожиданности.
Альмина прекрасно справилась со своей ролью. После того, как я сказала, что такого родимого пятна на теле короля нет, по рядам придворных пронеслось смятение: они начали подозревать, что мы с королем на самом деле вступили в интимную связь. Моя позиция укрепилась. Далее Витторино провел шоу с дознанием. Когда он выбрал Микеле, Маргарита Вандомская побледнела – она-то знала о родимом пятне своего сына.
Едва Микеле вышел из толпы, Альмина сдавленно застонала: девушка поняла, кто мог ее обмануть. И когда пятно обнаружилось, она в ярости набросилась на Микеле Вислы с кулаками, выкрикивая, что он лжец и трус, раз не сказал своего настоящего имени, соблазняя ее.
Этого в программе не было, но получилось очень эффектно. Сомнений больше не было ни у кого. Король поднялся и сухо объявил приговор: отрубить голову. Маргарита Вандомская вдруг закричала так страшно, что мне стало ее жаль. Она бросилась королю в ноги, позабыв о своем достоинстве аристократки из древнего рода. Георг Вислы стоял как громом пораженный. А вот Маргарита с отчаянием матери вымаливала прощение сыну, но король даже не посмотрел на нее. Микеле увела стража.
Я с трудом поднялась со своего трона. Сцена была слишком тяжелой. И мне по-своему было жаль всех ее участников. Один только Микеле Вислы пытался сохранять спокойствие, но был бледен, а глаза лихорадочно горели. Он понимал, что король не простит ему такой шалости. Я отвела взгляд, когда он посмотрел на меня. Мне предстояло еще более тяжелое решение, чем королю.
Я решила подготовить для этого почву. Возможно, если Генриха немного смягчить перед завтрашней казнью, все пройдет легче.
Стража пропустила меня к нему в крыло. Я пошла по комнатам, отыскивая короля. Ноги утопали в роскошных коврах. Моих шагов не было слышно. Везде было довольно аскетично и спокойно, но все равно роскошно. Мраморная мозаика на стенах, лаконичные скульптуры и картины, тона мебели спокойные и пригашенные.
Короля я нашла сидящим напротив весело горящего камина с кубком вина в руке. Он был, как всегда, мрачен, но сегодня как-то особенно, и я могла бы поклясться, что в огне он видит нечто неотвратимое. Краем глаза он заметил движение, повернулся и быстро поднялся, как будто я была опасна.
– Что вы здесь делаете? – сухо спросил он.
– Пришла к вам, – робко ответила я.
Сейчас, в темной комнате, с отсветами огня, пляшущими на его фигуре, он казался могущественным злодеем, от которого веяло властью, холодом и жестокостью. Мое сердце колотилось от страха так громко, что я даже не сразу расслышала его вопрос:
– Вина?
– Да, пожалуйста.
Он налил мне вина и протянул кубок. Я взяла и поняла, что рука дрожит, и король это заметил.
– Боитесь, но идете?
Мне показалось или в его голосе промелькнула насмешка? Его лицо было искажено отсветами пламени. Я опустила взгляд.
– Хочу поговорить с вами, но мне не хватает храбрости, – признала я.
– Учитывая то, как вы тряслись в наши первые встречи, я даже польщен, что вы набрались смелости и пришли. Но ответ – нет.
Я застыла перед ним, не понимая, о чем он. Генрих взял кочергу и поворошил дрова, повернулся, увидел мое лицо и уточнил:
– Вы ведь пришли просить меня смягчить приговор?
– Да.
– Я не стану этого делать.
Он снова отвернулся.
– Ваше величество… – начала я смелее, но король меня снова оборвал.
– Нет, леди Эллен. Смиритесь.
– Король должен проявить милосердие, особенно перед военным походом…
– Какую именно часть моего «нет» вы не поняли, леди Эллен? – тихо поинтересовался король.
Я сжала рукой кубок и сглотнула, прежде чем продолжать:
– Вы не можете быть так жестоки. Подумайте о девушке, о ее чести и чести ее семьи. Ей не выйти замуж после такого скандала. Помилуйте Микеле, заставьте жениться на ней. Возможно, получится хорошая, счастливая семья.
– Леди Эллен… Мы с вами прекрасно знаем, что счастливые семьи – это химера и обман, – резко ответил король.
– Возможно, мы с вами не из таких семей. Но они бывают! Подумайте, скольких людей вы сделаете несчастными: Альмину, ее ребенка, ее семью, семью Вислы… И скольким вы можете принести добро.
– Я понимаю ваше благородное стремление, леди Эллен. Но если что-то и есть неизменное в этом мире, то это абсолютная неприкосновенность королевской семьи. И тот, кто поднимет руку на короля, лишается руки. Микеле посмел очернить меня и за это расплатится жизнью.
Я поняла, что пытаться его переубедить еще бесполезнее, чем переть против танка. Я отступила. Поставила кубок на столик, бросила последний взгляд на короля.
– Вы холодны, как ветер в горах. Ничто не трогает вас, ничто не волнует. Вы одержимы только мыслью о победе. Но не хотите понять, что порой важнее путь к победе, а не она сама.
Король молча смотрел на огонь.
«Упрямый осел», – подумала я зло и вышла. Мне предстояло решить, смогу ли я бросить ему вызов прилюдно, и понять, что меня за это ждет.
Глава 19
На следующее утро меня преследовало ощущение, будто на казнь иду я. Ночь выдалась бессонная. Я все время крутила в голове, что скажу я, что ответит король, переигрывала наш вечерний разговор, представляла предстоящий утренний. Леди Сандра предложила платье темно-серого цвета, но я решила, что так меня не будет видно. Но какое надеть, красное или синее, не могла решиться. В итоге надела жемчужное. Цвет чистоты и невинности. И если на платье появится кровь, значит, королева вызвала гнев короля. Романтично. И страшно. Адреналин выбрасывался в кровь постоянно. Я все еще помнила о пыточных комнатах, поэтому не тешила себя особо надеждой, что все обойдется. Пойти против короля означало бросить ему вызов. А такое монархи не прощают.
Из украшений только эгреты для волос. Леди Сандра настаивала хотя бы на перстнях, но, увидев, как трясутся мои руки, отступила.
– Вы что-то задумали, ваше величество? – осторожно спросила она.
Я кивнула.
– Да. Сумасшествие. Возможно, меня ждет опала, леди Сандра. Вам стоит быть готовой.
Леди Сандра побледнела.
– Опала? Сейчас? Когда столько сил вложено в рост вашего влияния при дворе? Вы не можете так поступить! – резко вскрикнула она.
– Но я должна.
– Что вы собираетесь сделать? Заступиться за этого негодяя? Но ведь он же ваш враг! И разносил про вас сплетни по всему двору! По городу! То, что вас не любят в народе, работа семейств Черных и Белых Лилий! Вам на руку их полное уничтожение!
– Леди Сандра, когда мне понадобится ваше мнение, я о нем спрошу, – холодно ответила я.
Она была возбуждена и часто дышала. Мне тоже хотелось кричать от страха. Но должность королевы лишает возможности выражать свои чувства свободно. Королева обязана держать себя в руках, даже если ей предстоит лечь головой на плаху. Слабость и слезы могут простить леди, а королеве нет прощения за истерику.
– Вы не можете все разрушить, леди Эллен, одумайтесь. Ваш отец не для этого прислал вас сюда.
– Мой отец?! – взвилась я. – Он-то здесь при чем? Он меня продал королю за бочки синего огня, за возможность сбагрить меня, и весьма удачно. Ему-то что от всего, что я здесь делаю? Достаточно того, что он породнился с Франкией. Что ему еще надо?! Или он через вас, леди Сандра, планировал влиять на меня и политику Франкии?!
Леди Сандра замотала головой.
– Нет, вовсе нет, я совсем не об этом…
– О чем тогда? Займитесь своими делами, подайте мне платье. Нисия, подбери обувь. И молчите обе, потому что у меня и так голова гудит.
Они обе замолчали. Нисия так и не привыкла к вспышкам моих эмоций, девочка всегда начинала дрожать, когда я выходила из себя. К ней я была ласкова. Нисия была незаменима, внимательна, аккуратна. Но если появлялся кто-то еще и я взрывалась, она как будто принимала весь удар на себя.
– Ты ни в чем не виновата, Нисия, – снова и снова повторяла я ей, ласково касаясь ее светлых волос или щеки.
Но она даже не сразу мне верила. Осторожно расспрашивая ее о семье, я выяснила, что мать Нисии растила детей без отца, а благодаря протекции лорда-канцлера в замок на службу устроились трое детей. Я подозревала, что Нисия шпионит в пользу Витторино, но была не против. А еще, похоже, мать ее постоянно гнобила и делала ответственной за братьев и сестер. Поэтому чуть что Нисия мгновенно брала вину на себя. Мне было жаль, что я сорвалась, но после этой стычки с леди Сандрой невольно снова задумалась над ее ролью в этой истории. Отец хотел послать леди Сандру со мной, когда мне было пятнадцать лет, и теперь не изменил решения. Почему?
Из того немногого, что я знала о леди Сандре, мне не удалось понять, почему именно ее отец дважды выбирал мне в спутницы. В первый раз она еще даже замужем не была. Но видно, уже чем-то впечатлила отца. Чем же?
Леди Сандра несколько раз говорила, что жила в небольшом приморском городке. Ее отец был дворянин, несколько раз председательствовал в совете города. После смерти родителей ее увезли в столицу Альбиона и пристроили при дворе.
Интересно, были ли у родителей Сандры связи среди придворных отца?
Но пока я размышляла, вошел Витторино.
– Все готово, ваше величество.
Лорд-канцлер нервничал.
– Что не так, Витторино? – спросила я.