И вот настал момент, когда на всех дозорных башнях Эмеральда зазвонили колокола. Их радостный перезвон означал, что к городу подходят войска лорда Дика. Какие-то части отправились на фронт, не останавливаясь, а вот несколько отрядов прибыли в столицу, чтобы засвидетельствовать исполнение Альбионом договора и доставить артефакты.
Замок стал похож на разорённый муравейник: все кругом суетились, копошились, постоянно что-то перетаскивали и переставляли. Подъезжали одна за другой телеги с провиантом, их разгружали. Из распахнутых окон гигантской королевской кухни разносился аромат трав и пряностей.
Леди Сандра была возбуждена до такой степени, что случайно опрокинула вино на мое праздничное платье. Нисия ударилась в слезы: девушка восхищалась этим нарядом, готовила его очень тщательно, и вот все ее старания пошли насмарку.
– Ничего страшного, Нисия, я просто надену другое, – постаралась я успокоить служанку.
Леди Сандра расстроенно пыталась оттереть вино с подола – занятие бесполезное.
– Идите, леди Сандра, займитесь своим туалетом. А меня оденет Нисия.
– Я не хотела, леди Эллен, – обиженно сказала леди Сандра.
– Не сомневаюсь.
Но просмотр платьев показал, что у меня внезапно не оказалось ничего достойного праздника.
– А где те три платья, что должны были прибыть сегодня? – спросила я. – На завтра и другие дни?
Нисия стояла белая, как мел.
– Ваше величество, вчера на примерке вы согласились с леди Сандрой в необходимости их дополнительно ушить.
– Сколько времени у тебя уйдет на то, чтобы сбегать к портнихе? Я пошлю с тобой еще прислугу для платья.
– Час, ваше величество, – становясь еще бледнее, ответила Нисия.
Я прикинула: времени было в обрез. Через час я уже должна появиться на празднике и блистать, потому что я – главное звено союза между двумя странами. Конфуз с платьем мог вылиться в политический скандал: король посчитает, что я так оделась, чтобы показать бедность Франкии, Дик и остальные альбионцы разозлятся, что их королева не уважаемая и не влиятельная фигура в политике государства.
Иногда важность платья переоценивается, но в тот вечер оно играло особенную роль. Я не могла подвести короля.
– Вот что, Нисия, это дело политической важности: ты бежишь сейчас к портнихе и приносишь мне самое красивое платье из тех, что мы готовили. Я жду тебя здесь. Пошлю записку Витторино, что у нас заминка. Беги быстрее ветра, хорошо?
– Да, ваше величество!
Нисия бегом выскочила за дверь, а я принялась нервно расхаживать по спальне. Потом все-таки заставила себя успокоиться, написала записку Витторино и отослала к нему одну из служанок, которые помогали нам одеться.
Вскоре вошла леди Сандра в роскошном переливающемся платье.
– Вы еще не готовы, ваше величество?
– Пока нет. Вам придется идти вперед меня и предупредить, что мой выход задержится.
Я не помнила, примеряла ли она при мне такое платье, но было поздно: моя фрейлина будет выглядеть ярче меня. Этого королеве позволять нельзя. Тем более сегодня.
Леди Сандра вышла, а я нервно посмотрела на себя в зеркало: укладка и легкий макияж были уже сделаны, но увы, в повседневном платье придется походить вплоть до начала церемонии.
Через полчаса я начала отчаиваться. И тут раздались шаги, и ко мне в покои вошел Витторино.
– Я получил записку, что случилось? – спросил он, поклонившись.
Я молча показала ему на испорченное платье.
Витторино побледнел.
– Кто? Нисия?! – спросил он.
– Нет, леди Сандра. Случайно.
– И все ваши другие платья не здесь? – догадался лорд-канцлер.
– У портнихи. Но я даже не помню, какие они. Послала Нисию взять то, что будет готово.
– Ставлю что хотите, что ни одно из них не будет готово, – ответил Витторино.
– Почему? – удивилась я.
– Потому что кто-то очень хочет выставить вас перед королем в неприглядном свете. Но мы поговорим об этом потом. Позвольте мне решить эту задачу, леди Эллен.
– Как? – в панике спросила я. – Осталось полчаса!
– Я попытаюсь, – уклончиво ответил Витторино и поспешно вышел.
Неужели леди Сандра намеренно испортила мое платье? И специально уговорила меня доработать остальные? Это было неправдоподобно. Но другого объяснения не было. Я загнана в ловушку своей собственной фрейлиной, которая будет блистать сегодня больше меня. Зачем? Неужели планирует еще раз попробовать соблазнить короля?
Вскоре прибежала Нисия, заплаканная, запыхавшаяся и в полном отчаянии. Она с рыданием бросилась мне в ноги, лепеча, что ни одно платье не готово и портнихи не смогли ничего сделать.
– Ничего, Нисия. Все хорошо. Выпей воды и успокойся. – Я подала ей бокал. – Твоей вины в этом нет.
– Мне нужно было убрать вино, догадаться, что на примерке оно опасно, – всхлипывала она.
– Невозможно все просчитать наперед, иногда неприятности просто случаются.
Она потихоньку успокаивалась, обняв меня за ноги. Я гладила ее по голове, говорила, что не виню ее.
Через некоторое время вошел Витторино с таким победным лицом, что мы обе встали. За ним трое слуг бережно несли сверток на руках.
– Переодевайтесь, ваше величество, – торжественно объявил он и развернул сверток.
Мы с Нисией одновременно задержали дыхание при виде платья, а потом радостно завопили. Витторино приказал слугам разложить платье на кровати и вышел, а мы стали спешно переодеваться.
Глава 21
Когда под звуки фанфар я вошла в зал, который уже был заполнен гостями и придворными, то по нему пронесся восторженный гул.
Каждое мое движение заставляло синюю материю создавать эффект движущейся воды: я такой ткани еще никогда не видела. Платье делало еще более яркими мои синие глаза, оттеняло белую кожу, а высокие полупрозрачные объемные рукава-фонарики делали образ воздушным. По краям все было расшито жемчугом и золотой нитью. Преимущество платья было в том, что оно было на шнуровке, которая к тому же была и декором: тяжелые золотые кисти позади делали наряд очень оригинальным. На голову подошло украшение, заказанное у ювелиров для испорченного платья: обруч с отходящими от него на висках жемчужными подвесками.
Король ждал меня, одетый в белое, но его пояс и портупея были отделаны тем же узором, что и мой обруч.
Он наклонился и поцеловал мне руку – таких нежностей раньше он себе не позволял. Впрочем, надо было показать всем, что у нас вполне благополучный брак.
– Вы прекрасны, – сухо сказал он, но я успела ему улыбнуться, прежде чем мы развернулись к подданным.
Мое сердце часто и взволнованно билось. Я ощущала триумф и восторг, потому что не только исполнила свою роль, но еще и очень нравилась себе в этот вечер.
Пока шел просмотр артефактов, я и Дик не сводили друг с друга глаз. Я пыталась прочесть по его лицу, какие новости он мне принес, а он восхищенно глазел на меня, отвлекаясь, только когда с ним заговаривал король. От Генриха это не укрылось, но он никак не показывал своего недовольства. Лишь Витторино за спиной Дика один раз сделал мне знак. И я стала отводить взгляд от друга детства, понимая, что лучше не осложнять ситуацию. Вместо этого я повернулась к королю, мягко коснулась его руки и прошептала:
– Все ли артефакты вас удовлетворяют, ваше величество? Хорошо ли вам заплатили за такую бездарную жену?
– Почти все, – тихо ответил он мне, а потом добавил: – Не переигрывайте, леди Эллен.
– Вот если бы вы улыбнулись, ваше величество, вам бы никто не поверил, а мне можно сколько угодно.
Я знала, что глаза у меня возбужденно горят, румянец на щеках и полуоткрытые губы выглядят так, будто королева влюблена в короля.
– Не переигрывайте, а то я поверю. – Король нежно похлопал меня по руке и отвернулся, продолжив осмотр артефактов.
Я, закусив губу, смотрела на него, и мне хотелось многое сказать о его бессердечности, но это никак бы не вписалось в картину роскошного приема.
Вместо этого я стала наблюдать за королем, раз уж на Дика смотреть было нельзя. Обратила вдруг внимание, как благородно он смотрится и в профиль тоже. Какой же была его мать? Наверно, редкой красавицей, потому что пожилой отец красотой не отличался. Иногда в Генрихе проскальзывало что-то от Карла, но сейчас, озаренный мягким светом праздничных огней, он на отца был совсем не похож. Иногда я пыталась представить, как он улыбается или хмурится, но это было невозможно. Казалось, что мышцы на его лице парализованы.
Зато пока он статичен, то хорош невероятно. Вот сейчас положил ладонь на эфес меча, поклонился слегка Дику в знак благодарности, и каждое неторопливое движение было исполнено достоинства и величия.
Потом Генрих вдруг повернулся ко мне. И я замерла, растерявшись, как ребенок, которого застали за подглядыванием. Оставалось только шире распахнуть глаза и смотреть, пытаясь выдержать его взгляд. Я знала, что на лице у меня написана легкая досада от процедуры предъявления платы за брак со мной. Генрих молча смотрел мне в глаза, ничего не делая и не говоря. И я, как испуганный суслик, замерла столбиком, таращась на него в ответ. Король поднял руку, и я слегка дрогнула, испугавшись, что он сейчас ударит меня. Вместо этого, когда его рука в перчатке коснулась моей щеки, захотелось плакать от нежности.
– Вы действительно сегодня ослепительны, леди Эллен, – тихо сказал король, подходя ближе. – Никакие артефакты не смогут затмить красоту альбионской принцессы и королевы Франкии, – чуть громче произнес Генрих, повернувшись к придворным.
И одобрительный гул среди альбионцев был ему ответом.
Ну не гад? Я поняла, что он играет, лишь секунду спустя, а сперва поверила в каждое его слово. А потом здравый смысл взял верх. Алло, срочно ищем мозг леди Эллен! Пропал совсем недавно, отключившись от одного только взгляда короля Генриха. Стало досадно, что он так эффектно меня разыграл. Но я пообещала себе, что в ближайшее время отыграюсь. А пока… мы оба вложились, как могли, в этот вечер. Генрих так вообще превзошел все ожидания.