– Я лишь хотел поговорить с вами по просьбе моей невесты Алейны. Нельзя ли ее тоже перевезти во Франкию? Мы не имеем права, но вы, ваше величество, может, могли бы…
– Я сожалею, капитан, – тихо ответила я, – но я не обладаю такой властью. Мой отец обязал меня взять леди Сандру, а король Генрих ограничил количество свиты, которое я могу привезти, одним человеком. Но никто не мешает Алейне приехать на торговом судне и арендовать домик во Франкии.
– Я бы хотел, чтобы она жила под вашим присмотром.
Я поджала губы: похоже, передо мной ревнивец обыкновенный. Да еще настолько самонадеян, что пытается нанять королеву в няньки для своей невесты.
– Дело в том, что Алейна очень больна. Туманный климат Альбиона убивает ее легкие, а здесь она, возможно, смогла бы дышать полной грудью. Но она не сможет выехать сама, ей нужен сопровождающий. Я бы мог оплатить дорогу, но, если вдруг со мной что-то случится, у нее никого не останется, ваше величество. И в одиночестве она сгорит в одночасье. А рядом с вами… у нее есть шанс…
– Незамужняя девушка и путешествие к жениху… как такое возможно?
– Она сирота. Моя семья заботилась о ней. Мы с детства любим друг друга. Поэтому так… Мои родители заботятся о ней, но климат и разлука ее убивают. Когда я вернулся из Франкии, ее состояние было очень тяжелым, но она оправилась, пока я ждал команды к отплытию. Но теперь… Не знаю, надолго ли я здесь.
Капитан Уилкор развел руками, его полудетское лицо было печальным.
– Я поговорю с королем, – вдруг ответила я, хотя собиралась промолчать.
И тут же жестокий разум задал вопрос: «Когда, Эллен? До того, как решишь убить его, или после?»
– Вы чем-то обеспокоены или я огорчил вас? – спросил капитан, поймав мой растерянный взгляд.
– Нет, капитан, я просто очень сильно устала. Дайте мне время. Подумаю над вашей просьбой.
Я улыбнулась ему и поспешила прочь.
Страшно хотелось исчезнуть с праздника незаметно, но дорогу мне преградила группа придворных дам. Я попыталась уклониться от встречи с ними, мимолетно кивнув им, и сделала вид, что очень тороплюсь. Но одна из них бросилась ко мне. Это была супруга лорда Бела, главы королевского совета. Поэтому пришлось остановиться. Тучная дама присела передо мной, ее подружки тоже.
– Ах, ваше величество, позвольте рассмотреть ваш наряд поближе. Ах, какая ткань, а крой! Эти волшебники из Виссарии творят невероятные одежды! Вам очень к лицу цвет и фасон! Еще ни у кого во Франкии нет подобных нарядов. Виссарийцы еще более знатные модники, чем мы. Оно и понятно, они торгуют со многими странами, всегда все закупают первыми. Мы не ждали новых фасонов так скоро. Какое счастье, что вам уже доставили платье! Значит, скоро привезут и нам на продажу.
– Но почему вы решили, что платье из Виссарии? – спросила я, пока они робко прикасались к моей одежде.
– Потому что во Франкии таких нет, а отделка и качество говорят за себя. Когда же вам привезли его?
– Сегодня утром, – немного соврала я, а потом улизнула от изумленных дам.
Надо же! И как Витторино удалось достать мне виссарийское платье еще не виданного здесь фасона так быстро?
Вспомнив о ярких и необычных одеждах лорда-канцлера, я предположила, что у него был тайный поставщик. Иного объяснения я не находила. Впрочем, не до платья мне было.
Я еле дошла до своих покоев, еле выдержала Нисию и ее щебет, отослала служанку после того, как она помогла мне раздеться, и, заглушая всхлипы рукой, сползла прямо на пол в спальне.
Что я за человек? На что способна ради достижения счастья?
Хотелось сбросить кожу, отбросить прочь угрызения совести и свое внутреннее понимание правильности. Хотелось вернуться к Михаилу, в его объятья, на нашу свадьбу. Разве я не говорила себе, что хочу этого любой ценой?
И насколько я на самом деле хороший человек? Я не совершала подлостей никогда в жизни, но только и делаю, что осуждаю и сужу всех вокруг. Кругом меня все виновны: Генрих – в каменности и холодности, Витторино – в шпионстве, леди Сандра – в стремлении превзойти меня или досадить мне, капитан Уилкор – ревнивец и собственник, Дик – бабник, легкомысленный повеса, продолжает меня клеить, хоть и собирается вернуть жениху, в епископе Гамасе мне вообще мерещился маньяк… Скольких я готова осудить, навесить на них ярлычок поганца? И тогда кто же я сама? Возможно, и руки замарать мне ничего не стоит. Ведь я постоянно мысленно очерняю всех вокруг, оставаясь сама в белом.
Чем больше размышлений, тем яснее я видела, как перевешивает темная сторона моей души. Потому что для меня самым ценным было время. Важно было вернуться как можно скорее. А не ждать эфемерной победы неизвестно сколько.
Я зашла еще дальше в размышлениях об убийстве: мне не надо брать всю ответственность на себя. Ведь Дик же сказал, что поможет. Значит, не мне наносить решающий удар. От меня требовалось только одно: предать.
Глава 23
Ночь прошла ужасно. Я не смогла даже подремать и чувствовала себя разбитой. Утром не было сил отчитать леди Сандру или выяснить про историю с платьем. Она тоже не поднимала эту тему, но всячески старалась показать мне свою заботу. Однако теперь ее старания казались фальшивыми и неискренними, поэтому я отослала ее под предлогом, что мне нужно работать.
Но даже глядя на документы и разбирая с Алессио возможные стратегии поведения с Виссарией, я не могла перестать думать о своем страшном выборе.
Когда наконец стало ясно, что мне ничего не понять сегодня в политических стратегиях, я отослала секретаря, сославшись на головную боль, и осталась одна.
Подойдя к книжному шкафу, я провела рукой по корешкам книг, как будто надеялась, что в них можно найти ответ на свою боль и муки выбора.
– Что же важнее? Любовь или жизнь? Ожидание или скорость? – прошептала я.
Ответа не было нигде. Иногда я начинала убеждать себя, что если не я ударю Генриха ножом в сердце, то не я и убийца. А потом думала, что не вынесу даже его растерянного, потухающего взгляда. Мне потом жить с этим всю жизнь. Буду ли я так счастлива, как хотела бы, имея на душе такую ношу?
Но готова ли я потерять Мишу? Остаться здесь надолго, может, навсегда? Имею ли право упустить такой шанс быстрого возвращения? Уже через несколько дней я смогу оказаться в любимом мире, с Катей и женихом, стать снова той, кем предпочитала быть.
Мне необходимо было с кем-то поговорить, но я не знала, с кем. Громкое мурлыканье за спиной заставило обернуться. Крылатый лев сидел за моей спиной, смешно откинув задние копытца в сторону. Поняв, что я его увидела, он радостно заколотил хвостом-змеей по полу. Даже стало слегка жалко змеюгу: она явно была не в восторге от этого.
– Крылолев, левозмей, ослоухий и рогатый. А еще крылатый…
Я перечислила все его характеристики, нерешительно приближаясь. Все-таки внешность этой твари очень пугала.
Но едва я коснулась его ушей, как он замурчал еще сильнее, чем окончательно меня покорил. Крепко обняв его за шею, я села рядом с ним на пол. Вот и есть кому все рассказать. Химера не могла ответить на вопрос, что же мне делать, но могла дать понимание и участие, которые были так необходимы. Она не судила, не осуждала, а просто была рядом.
Ко мне весь день пытались прорваться то Витторино, то Дик, то леди Сандра, но я выдержала паузу. Мне необходимо было принять решение. И сложнее, чем принять решение, было смириться со всеми его возможными последствиями. Если я решалась на убийство, то следовало принять возможные муки совести, риски, что нас с Диком раскроют и мы не сможем сбежать. Если же я отказывалась от убийства, то тут нужно было смириться с тем, что я, возможно, потеряю Мишу, что возвращение откладывается на неопределенный срок и вообще, может быть, никогда и не состоится. Если я вернусь в другой мир через год, моя фирма уже прекратит свое существование, а может, оставшиеся акционеры спасут ее, когда меня объявят без вести пропавшей, чтобы все решения могли принимать другие люди. Останется только Катюха. Но у нее тоже своя жизнь и свое дело. Смириться и принять все эти риски было очень сложно.
Ближе к вечеру я поняла, что больше сил нет сидеть взаперти, и вышла из своих покоев. Теперь я знала замок достаточно хорошо, и мне вспомнилось, что в соседнем крыле есть квадратная смотровая башня, на которую я давно хотела попасть. Там я смогу побыть одна, и вокруг будет свободное пространство и свежий воздух, которого так не хватало в комнатах.
На мое счастье, в замке было довольно тихо и спокойно. Привычная дневная суета схлынула, оставив после себя тишину и безмятежность. Я добралась до лестницы на башню, поднялась, вышла наружу и принялась рассматривать окрестности, подставляя лицо легкому вечернему ветру.
Солнце низко висело над горизонтом, сумерки постепенно опускались на изумрудные холмы и долины, на озеро и реку вдали. Даже флаги на стенах города, на замке и на шатрах палаточного городка шевелились как-то спокойно и медитативно.
Вдохнув и выдохнув сладкий вечерний воздух, я уже понимала, что знаю, какое решение приму. И от этого слезы навернулись на глаза, ведь, что бы я ни выбрала, теряла я всегда больше, чем находила. Именно поэтому выбор представлялся таким сложным: в принятии решения тоже были безысходность и отчаяние, а вовсе не облегчение.
Я плакала, подставляя лицо ветру. Он охлаждал горячие от слез щеки и скрадывал мое горе, высушивая их.
– Я не думал, что здесь кто-то есть.
Я резко обернулась. На площадке стоял Генрих в слегка развевающемся от ветерка плаще. Именно сейчас, когда решение было принято, его появление стало очень болезненным и неприятным.
– Здесь уже никого нет, – покачала я головой.
И хотела выскочить вон, но он остановил меня, крепко взяв за локоть. Потом развернул к себе.
– Вы плачете.
Я кивнула и опустила голову. Король все равно бесил меня равнодушным тоном и пустым взглядом. Почему в его голосе никогда не было сочувствия, теплоты? Когда он снова заговорил, я напряглась, готовая защищаться от нападок или критики.