– У тебя здесь шрам…
Прикосновение было болезненным и приятным одновременно. Я даже вздрогнула.
– Прости.
Он отдернул руку.
– Нет, ничего.
Я встала, поправляя рубашку, повернулась к нему, увидела, что одеяло прикрывает только то, что ниже пояса, обнажая его широкую грудь, и отвела взгляд. По крайней мере, черных вен не было видно. Нашла верхнее и нижнее платье, оделась. Потом села на кровать.
– Это отец… – вдруг призналась я, не поворачиваясь к Генриху. – Он однажды не стал дожидаться розог. Ударил кнутом. Забыл, что хлыст с крючками. И вспорол мне кожу. Это единственный шрам от всех его бесконечных наказаний, который лекарям не удалось залечить.
Обида душила меня, и тут сильные руки Генриха обняли меня за плечи, я развернулась и уткнулась ему в грудь. Я понимала, что нам нельзя сближаться, что это ненормально, но я пережила сильное потрясение из-за Генриха, его выздоровление оглушило меня не меньше, чем его угасание. Он стал теперь для меня совсем другим, более близким, чем просто союзник. Он стал мне как друг.
– Ты очень храбрая девочка. Любая на твоем месте сдалась бы. А ты продолжала бороться. Ты такая храбрая и мужественная, я восхищаюсь тобой. Ты за меня боролась, даже когда все ушли. Эллен, ты сильная, прекрасная, добрая, отважная.
Я плакала с каждым его добрым словом. Все, что Генрих тихо говорил мне, становилось внутри незыблемой опорой. Как же я верила ему и как верила в него! Мне хотелось кричать: «Да! Да! Я такая! Но никто в этом проклятом мире не понимает меня! Все унижают меня! Ломают! Оскорбляют! Испытывают!»
– Я верю в тебя, Эллен. Больше, чем в самого себя. Ты найдешь силы, чтобы стать той, кем хочешь. Ты всего добьешься. И твой отец тебя не остановит, уж я позабочусь.
– Кстати, о моем отце, – успокаиваясь, ответила я. – Он, должно быть, скоро прибудет сюда.
– Зачем? – нахмурился Генрих.
– Ты был без сознания четыре дня, он узнал о том, что ты умираешь. И Витторино думает, что он попытается добиться регентства, сообщив всем о том, что я бездарна.
– Он больше не причинит тебе вреда, Эллен, – твердо сказал Генрих. – Позови моих слуг и лекаря.
Я кивнула и неловко высвободилась из его объятий. Слишком много близости с мужем за одно утро. Теперь я не знала, как общаться с Генрихом. Наши пикировки и споры – это одно, а то, что происходило этим утром, – совсем иное. Он словно другим человеком стал. И это меня пугало.
– Переоденься, позавтракай и жди меня в королевском совете. Слугам прикажи пока молчать, что я пришел в себя, – сказал уверенно Генрих. – И положись на меня.
Я вышла за дверь, передала распоряжение короля и перешла быстрым шагом в свои покои.
– Скорее, Нисия, – крикнула я с порога, – ванну, завтрак, и мне надо переодеться!
Глава 28
Королевский совет гудел от напряжения. Едва я вошла, как Георг Висла встал и своим зычным голосом, перекрывая голоса остальных, спросил:
– Объясните нам, ваше величество, что здесь делает ваш отец? Вы решили воспользоваться слабостью короля и захватить Франкию?
Взрыв недовольства последовал за его словами. Я была рада увидеть, что Валентин Ардо тоже участвовал в общем негодовании. Значит, этих двух непримиримых противников тоже может что-то объединять. Жаль только, что это неприязнь ко мне сплотила их.
Я подняла руку, призывая к тишине. Лорд Бел еле угомонил советников.
– Для меня так же, как и для вас, приезд главы одного из правящих семейств Альбиона явился большой неожиданностью. И не сказать чтобы приятной. Мы обязательно вызовем сюда лорда Олбрайта Вендера и узнаем, по какой причине он явился во Франкию, не известив нас с королем заранее о своем визите.
Новая волна обвинений обрушилась на меня подобно лавине.
Лорд Бел постучал молоточком по кафедре, призывая всех к тишине.
– Как вы думаете, ваше величество, почему он явился сюда? – спросил он, когда все снова замолчали.
– Я не знаю, но полагаю, что он каким-то образом узнал о том, что король тяжело болен. И попытается взять власть обманом.
– А вы ему собрались помогать? – выкрикнул Валентин Ардо.
– Нет. Я собираюсь сохранить власть в руках его величества, – спокойно и твердо ответила я.
– Генрих Мартел умирает, это всем известно, – повысил голос Георг Висла.
Но ему хватило ума не обвинять меня в гибели короля, хотя повисшая пауза на это прозрачно намекала.
– Впустите лорда Олбрайта Вендера, – обратилась я к Витторино и села на трон.
Мне было очень страшно. Почему не появлялся Генрих? Неужели ему опять стало плохо? Если я сейчас не выдержу противостояния с отцом, то как вообще намеревалась быть сильной и править Франкией, тем более вести ее к победе?
Спина стала каменной от напряжения. Любой ценой я должна сохранить престиж Франкии и Генриха. Королева не согнется перед правителем другой страны.
«Никчемная, бездарная тварь. Только играешь на публику своей строптивостью, но ты трусливая девчонка. И я тебя все равно одолею. Вытрясу из тебя гордыню, будешь подчиняться мне. Знаешь, что делают с непокорными? Знаешь?!» Голос отца из прошлого звенел в моих ушах, и я содрогалась при мысли, что сейчас снова попаду в его лапы.
Герольд объявил о нем, и отец вошел в королевский совет через главный вход. Высокие резные двери закрылись за ним. И он вышел в центр зала.
Я смотрела на него с возвышения. Отсюда он казался маленьким. Внезапно я заметила, как сильно он постарел, как обвисла кожа на его шее и седые редкие волосы уже не покрывают его голову полностью. Но по сжатым губам я поняла, что энергии в нем не убавилось ни на йоту. И он собирается обрушить на меня весь свой гнев, который сдержал из-за заступничества Витторино тогда, в Альбионе.
– Чем мы обязаны вашему визиту без предупреждения, лорд Олбрайт Вендер? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно.
– Мне стало известно, что король Генрих тяжело болен.
В голосе отца звенело злорадство.
– Он не болен. Он был ранен на дуэли с Диком ван Ховеном. Тот коварно отравил лезвия своих сабель, но поплатился за свою подлость, и его тело четвертовали на площади.
– Однако король находится при смерти, если уже не покинул вас, ваше величество. Вы ведь не станете этого отрицать?
Отец впился в меня своим колючим взглядом.
– Так было до сегодняшнего утра. Теперь король идет на поправку, – с достоинством ответила я, хоть меня то бросало в жар от возмущения, то холодило от ужаса.
Удивленный рокот пронесся по рядам моих придворных.
– И где же он? Почему вы тут одна? Насколько мне известно, яд, который применил лорд-главнокомандующий, не имеет противоядия. Король обречен на смерть, – жестоко выплюнул каждую фразу отец.
– Даже если так, то это никак не объясняет ваш визит сюда.
Я продолжала холодно и надменно смотреть на него.
– Я приехал, чтобы после смерти короля получить регентство.
Он жутко улыбнулся, и от этой улыбки мое сердце полоснуло болью.
– Вы не имеете права! – Георг Висла поднялся с места. – Королева совершеннолетняя и имеет право править сама. Так как прямых наследников династии нет, она должна будет завещать или передать бразды правления одной из древнейших семей Франкии!
– Вам, что ли? – презрительно, не оборачиваясь, бросил отец. – У меня есть основания для требования регентства. И королеве они прекрасно известны.
Тут отец посмотрел на меня и снова криво усмехнулся.
Я вцепилась в подлокотники трона, тяжело дыша. Я все-таки боялась его, проклятье! Боялась и при этом понимала, что буду сопротивляться. Что до последнего вздоха не подчинюсь. А ему только этого и надо. Мое сопротивление лишь разжигало его азарт в стремлении сломать меня.
– А мне известна сотня причин, по которой ваше путешествие оказалось напрасным, лорд Олбрайт Вендер, – раздался четкий и громкий голос короля.
Я повернулась. Король вошел в зал со стороны своего кабинета. Наверняка он слышал весь разговор. Он шел, опираясь на трость, и при звуке его голоса все встали. Я тоже поднялась и на непослушных ногах подошла к нему. Он протянул мне руку, я ухватилась за нее, вся дрожа. Король Генрих в тот момент, несмотря на то что выглядел куда более болезненно, чем я, был для меня спасательным кругом и надежной защитой от хищника.
И только после того, как обрела опору, я осмелилась вновь посмотреть на отца. Тот, как и многие члены королевского совета, стоял открыв рот. Никто не ожидал такого выздоровления короля. И теперь глаза моего отца забегали, пока он пытался найти объяснение увиденному и наметить себе план дальнейших действий. Одно дело подавить строптивую дочь, другое – тягаться с молодым монархом другой страны.
– Как видите, я вполне жив, умирать в ближайшее время не собираюсь. Порез затянется через пару дней, лекарь сегодня зашил рану, потому что воспаление наконец-то спало. И знаете, кому я обязан чудесным исцелением, господа лорды? Моей прекрасной королеве.
Генрих ласково отбросил волосы с моего плеча назад, приобнял меня и прижал к себе. Я постепенно успокаивалась. Тепло короля и его крепкое объятье возвращали уверенность в себе, которую я чуть было не утратила, столкнувшись лицом к лицу со своим самым страшным кошмаром. Мой отец начал что-то бормотать про помощь Франкии, про то, что он лишь хотел помочь дочери, но король Генрих оборвал его.
– Прошу вас, лорд Олбрайт, так же быстро, как вы здесь появились, покиньте мой замок. У меня накопилось много работы за дни болезни. Жена будет мне помогать, ей некогда развлекать вас.
– Она не могла вас исцелить! Моя дочь не обладает ни целительской, ни какой-либо другой магией, она бездарна! – наконец выпалил отец, с ненавистью и презрением глядя на меня.
– Однако факт моего выздоровления говорит об обратном, – невозмутимо возразил Генрих, прижимая меня к себе крепче. – Вы же сами сказали, что противоядия не существует. Вы приехали сюда в полной уверенности, что я умру. И вы еще клевещете на свою собственную дочь! Я поражен, что у такого чудовища, как вы, выросла такая смелая и добрая девушка. Убирайтесь. И без моего разрешения не показывайтесь на территории Франкии!..