Теперь его голос прозвучал резко.
Я боялась посмотреть на короля, но держалась за него крепко. Он единственный способен защитить меня от тирании родителя.
– Я отзову войска! – мстительно закричал отец.
И вот тут я заметила, что он тоже боится. И это вдруг вернуло мне силы.
– Это решение принимаете не только вы, но и все правящие семьи Альбиона. Вас поддержит только семейство ван Ховен. Хоть на них теперь и легло клеймо позора из-за отвратительного поступка их сына. Альбиону выгодно сотрудничать с Франкией, – ледяным тоном заметила я.
Только сейчас я явственно поняла, что этот старик больше не имеет надо мной власти. Рука Генриха поддерживала меня, давала уверенность и силу. Без него я бы снова скатилась в состояние маленькой девочки. Рядом с ним я нашла силы противостоять ужасу детства открыто и бесстрашно.
Отцу ничего не оставалось, как, смерив меня злым взглядом, развернуться и выйти из зала. В его стальных глазах явственно читалось, что, если мне суждено будет оказаться в его власти, моя участь будет ужасной, а наказание – мучительным.
К королю бросились придворные, он спокойно отвечал на вопросы о самочувствии, но меня не отпускал. Возможно, я для него тоже послужила опорой, раз он так крепко меня держал. Осматриваясь, я видела, как Витторино украдкой вытирает слезы счастья: он только сейчас узнал о выздоровлении Генриха.
Удивительно, но некоторые советники благодарили меня за спасение короля. Маэстро Фермин так растрогался, что не мог решить, пожимать мне руку или целовать, поэтому делал сразу и то, и другое.
– Опасность позади, – повысил Генрих голос, приглашая всех сесть. – У нас много работы. Давайте вернемся к делу.
Я довела его до трона, он сел и повернулся ко мне.
– Как ты, Эллен?
В его взгляде была забота.
– Лучше, – кивнула я ему.
И все же беспокойно мне было на том совете. Словно подсознание предупреждало и напоминало: беда совсем рядом, Эллен. Не расслабляйся!
Пока шло заседание, я с радостью ловила мимолетные, еле заметные, порой неуклюжие мимические движения короля. Неужели близость смерти заставила его открыться чувствам и эмоциям? Возможно, он осознал, что лишал себя чего-то важного. И теперь старательно пытался наверстать упущенное.
Когда мы вернулись в его кабинет, Генрих устало рухнул в кресло. На лбу была испарина. Я беспокойно переглянулась с Витторино.
– Генрих, возможно, ты рассердишься, но мне придется запретить тебе работать. Так же, как совсем недавно ты запрещал мне, – набралась я смелости.
Я думала, что сейчас в глазах короля сверкнет раздражение, но он только слабо кивнул.
– Ты права, Эллен. Прошу, дай мне воды.
Я прошла к графину, налила в хрустальный кубок воды, поднесла королю. Он жадно осушил его.
– Вы не спорите со мной, – заметила я, присаживаясь в кресло напротив по знаку короля. – Дело плохо.
Уголок губ слегка дернулся: Генрих подавил улыбку.
– Я поправлюсь, с твоей помощью, Эллен. Разве ты до сих пор не осознала, что в тебе есть сила? Ты помогла Валери, а теперь спасла меня. Я не знаю, как ты это делаешь, но твой отец прав: противоядия не существовало. Я должен был умереть этой ночью. И умер бы, если бы не твой смелый поступок.
– Отчаянный, – поправила я. – Но все же Валери поправилась по другой причине. А вы… вы просто сильный человек и победили яд. Я здесь ни при чем.
– И все же… Ты маг воды… Возможно ли, что через воду, что ты дала Валери, ты исцелила ее? И меня?
– Нет, потому что вас я не поила вчера, Генрих.
Меня сильно утомлял этот разговор. Осознание своей бездарности тяжело далось мне в детстве, смириться с этим было сложно, поэтому любое упоминание о моем изъяне больно ранило.
– Простите, но я не могу больше говорить на эту тему.
– Я не хотел тебя обидеть, Эллен.
Король потянулся к моей руке, но я отдернула ее и встала.
– Если вы позволите, я бы хотела вернуться к себе, – не поднимая на него взгляда, попросила я.
Король позволил. Я вышла из его покоев и направилась в свои. Как всегда, когда я сильно переживала об отсутствии у меня дара магии, меня тошнило. Неприятно было осознавать, что Генрих надеялся проявить во мне дар. Что он не принимал меня просто такой, какая я есть. Да, эффектно подтвердить наличие дара у королевы перед всеми у него получилось, но ложь между нами была неуместна. И я не собиралась питать пустых иллюзий по этому поводу.
Захотелось выпить один из травяных чаев Нисии, чтобы приглушить тошноту.
– Нисия!
Я прошла через гостиную в будуар, снимая на ходу тяжелые серьги и ожерелье. Служанка обычно прибегала сразу, но мне не особо нужна была ее помощь. Я сняла верхнее платье-накидку, повесила его на кресло, пошла в спальню, чтобы прилечь, пока Нисия будет готовить чай.
Вошла и застыла на пороге.
Нисия лежала на моей постели, чуть свесив голову вниз, раскинув руки. Покрывало было смято от борьбы, но девочка проиграла. На шее у нее глубоко врезалась в припухшую кожу удавка. А безжизненные глаза смотрели на меня со страшным отчаянием.
Я закричала и одновременно зарыдала, давясь всхлипами. Потом закричала снова, чтобы привлечь внимание стражи. Я не помню, как и когда, но в какой-то момент я оказалась в крепких руках Генриха. И продолжала кричать, потому что мне было больно. Девочка не сделала ничего плохого. Просто служила мне. Просто заботилась обо мне!
– Это Сандра! Это она! Генрих, это она! Она говорила, что терпеть не может… Я должна была догадаться!
Генрих пытался что-то говорить, но я билась в его объятьях, выплескивая свою ярость попытками оттолкнуть короля. Витторино закрыл Нисии глаза, и я взвыла.
– Я хочу, чтобы Сандру притащили сюда! Я хочу, чтобы ей оторвали голову за это преступление! Я хочу, чтобы она мучилась перед смертью! Ненавижу ее!!! Ненавижу!
Потом Нисию унесли. А рядом со мной оказался лекарь. Я вырывалась из рук Генриха, порываясь мчаться в погоню за Сандрой, чтобы своими руками ее задушить.
В какой-то момент я увидела, как лекарь прикрепляет к моему запястью пиявку.
– Это успокоит ее, их слюна сильно расслабляет, – услышала я перед тем, как отключиться.
Глава 29
– Эллен, мы выступаем завтра.
Голос короля пробился сквозь туман в голове. После потрясения из-за смерти Нисии меня держали на успокоительных пиявках целый день, поэтому на следующий я все еще находилась в странном состоянии равнодушия ко всему происходящему.
Я отказывалась спать в спальне, по приказу короля оттуда вынесли всю мебель и полностью поменяли обстановку. Лорд-канцлер назначил новую охрану. По моей просьбе прислуживать королеве привели Беатриче – дочку Валери. Служанки обучали ее всему, а пока что со мной сидела сама Валери. Больше я никого не подпускала к себе. Охрану король разогнал, ко мне приставил своих лучших гвардейцев, из тех, что охраняли меня в пути во Франкию и в поездках по городу. Алессио, мой секретарь, практически переселился в мой будуар. Я постоянно слышала его голос за дверью спальни. Но не вникала в слова. Все казалось мне неважным, лишним, глупым.
Поэтому теперь, услышав голос Генриха, я неохотно открыла глаза и рассеянно посмотрела на него. На лице короля не было, как всегда, ни тени эмоций. Он заново успел окаменеть.
– Я не смогу, Генрих, – хрипло ответила я.
Голос все еще не восстановился после того, как сорвался от крика.
Король подошел ко мне ближе, и я невольно приподнялась на подушках. Присела повыше и тут же задумалась: я сделала это для удобства или чтобы лучше защищаться? Вздохнула. Я неисправима так же, как и король. Генрих уже ходил без трости, он выздоравливал очень быстро.
– Пожалуйста, Эллен. – Он сел напротив меня на кровать. – Леди Сандра ведь этого и добивалась. Лишить тебя сил. Заставить чувствовать вину. Но ты не виновата, что любила Нисию. И не виновата, что та погибла. Ты нужна мне. Нужна Франкии. Если мы хотим победить, ты должна взять себя в руки.
– Какой смысл? Если дети все равно погибают? – тихо ответила я, не глядя на него.
– Но ты можешь сделать так, чтобы не погибли все. И ты можешь сделать так, чтобы вернуться туда, где будешь счастлива. Это испытание. Я уеду, а тебе предстоит создавать нам надежный тыл. Мирить непримиримых, усмирять наглых, заботиться о нуждающихся. Эллен… без тебя этой победы не будет.
Я смотрела на огонь в камине и слушала его. Голос Генриха был выразительным, глубоким, когда он того хотел. Полным чувств. Король умел убеждать… И он прав, но… хватит ли мне сил? И почему же он вдруг так изменился? Или изменилась я? Мне казалось теперь, что король говорит со мной терпеливее и мягче, чем раньше.
– Ты победила мою смерть. Ты победила своего отца. Ты даже не представляешь, какая в тебе сила.
Сила?.. Какая там сила, если я бессильна наказать леди Сандру?.. Но говорить на эту тему с королем было бесполезно, все равно не поймет. Что для него значила Нисия? Всего лишь служанка королевы. А для меня она была уютным огоньком, который делал мое пребывание здесь чуточку приятнее и веселее.
Король вышел, ко мне подсела Валери. Она молча взяла мою руку, нанесла крем и начала массаж, разгоняя синяки от пиявок. Мы сидели так очень долго, но потом Валери заговорила:
– Я не видела заботы и нежности в его глазах так давно. Даже когда он говорил со мной, его взгляд был пустым и потухшим.
– Генрих был при смерти. Многие меняются после такого опыта, – глухо откликнулась я.
– А что может поменять вас?
– Меня? – Я удивленно посмотрела на Валери. – Разве я бесчувственная и равнодушная, как Генрих?
– Нет, но вы недоверчивы и насторожены, ваше величество. Вы как будто никому не доверяете.
– Сложно доверять. После всего.
Я задумчиво посмотрела на огонь, отвернувшись от Валери. Та закончила массаж и вышла из комнаты. Некоторое время было слышно только потрескивание дров в камине. Запястья ныли, но голова прояснялась. Я понимала, что скоро вернусь к привычной активности. Генр