утренне сжалась. Если Жрец откажется помогать, мои дни явно сочтены.
Верховный Жрец снова посмотрел на меня.
– Ты кланяешься мне, а между тем ты отринула наших богов, Эллен.
– Я не могла не подчиниться. Такова была воля короля Генриха.
– А в сердце твоем?
– А в сердце моем только боги, которых я знала с детства, – честно ответила я. – Я не молюсь им каждый день, но в трудную минуту именно они приходят мне на ум.
– Поэтому ты и написала мне.
– Да.
– Пойдем.
Верховный Жрец развернулся и пошел из дворика. Я оглянулась на Максимилиана, но тот лишь кивнул мне. В залитом кровью платье я шла вслед за Верховным Жрецом и молилась пяти богам, чтобы наш разговор прошел удачно. Он был моей последней надеждой. Сначала идея Максимилиана показалась мне дикой: вовлечь Верховного Жреца в нашу интригу. Но когда Максимилиан напомнил, что речь идет о безопасности и благополучии всех, я села и без колебаний написала письмо, полное раскаяния в изменении веры и призыва о помощи.
– Сначала я хотел просто сжечь твое письмо… – Верховный Жрец вышел в сад и подошел к пруду, в котором резвились золотые рыбки. – Но потом подумал, что смогу узнать, говоришь ты правду или нет, только взяв тебя за руку. Помнишь, что за ложь я могу испепелить тебя?
В его глазах заиграло пламя.
– Да, отче.
Я без страха протянула ему ладонь, и его теплая рука взялась за мое запястье и сильно сжала.
– Покажи, что ты видела.
Я закрыла глаза и постаралась в деталях вспомнить все, что видела из-за плеча Генриха, когда мы летели над землями, захваченными халифатом Омейя. Вспомнила запах горящей плоти, тлеющего добра, как щекотал ноздри и глаза дым, стелившийся над черными землями, как шевелилась золотисто-красная лава в руслах рек, красными венами вздуваясь из обожжённой земли. Вспомнила скрип остовов деревьев, неестественное движение мертвых войск мага Рахмана, но в какой-то момент поняла, что моим зрением руководит Жрец. Он обратил внимание на то, чего я не замечала: на черную крепость у подножия гор, где проходила граница с Франкией. И стал приближать картинку. Резкая боль в глазах заставила меня застонать. Но я продолжала всматриваться все пристальнее и пристальнее, пока не различила черную фигуру на высокой башне. Я рассматривала человека со спины, но он вдруг обернулся, словно почувствовал мой взгляд. Его огромные глаза были алыми, лишенными белков, а зрачок узким и вертикальным.
С криком боли я рухнула на колени перед Жрецом.
– Открой глаза, дщерь, открой!
Он побрызгал на меня водой из водоема с рыбками.
И я обтерла лицо. Казалось, глаза кровоточили и распухли. Жжение заставило потереть веки, но Жрец остановил меня, отодвинул руки, накрыл мне глаза ладонями и что-то быстро и тихо прошептал. Тут же стало легче, и я смогла открыть глаза и сфокусировать взгляд.
Жрец некоторое время помолчал, созерцая меня, пока я вытирала мокрые от слез щеки, а потом задумчиво и медленно заговорил:
– Ты говорила правду. Рахман – это ожившее зло, которое набирает силу. Это уже не человек, не тот Рахман, которого я знал. Это демон, полностью отдавший себя служению огненному дракону.
– Вы знали Рахмана? – удивленно спросила я.
– Да. И ты его тоже знала в какой-то мере. Он служил у меня. Именно он по моему приказу отправил твоей няне инструкции, как сбежать в другой мир. Но тогда он еще был человеком. А халифат Омейя принадлежал опытному полководцу Висардеку, который мечтал завоевать Франкию. Но когда я узнал, что Рахман использует древние оккультные знания, которые тайком впитывает в библиотеке Синода, я изгнал его. И он отправился в халифат, поклявшись, что однажды весь мир будет стоять перед ним на коленях. Так что я чувствую ответственность за то, что случилось. Но это еще полбеды.
Ко мне подошел Максимилиан и помог встать, и мы втроем пошли дальше по саду. В стороне от нас суетились слуги и лекари. Я вопросительно посмотрела на принца-бастарда. Тот просто кивнул. Похоже, принцу Райеру стало легче.
Жрец продолжил:
– Если Рахман перейдет через горы, он сможет разбудить силу огненного дракона, спящую в этом неприступном месте. И тогда он станет непобедимым.
– Он постоянно пытается прорваться, но войска Франкии еще сдерживают его. Но почему вы не поможете Генриху, отче? – взмолилась я.
– Помочь отступнику от веры в богов? – фыркнул Верховный Жрец. – Генрих сделал свой выбор, соблазнившись быстрой помощью и деньгами Храма Всевидящего Ока.
– Храм Всевидящего Ока – опасная организация, которая лезет во власть и играет против Генриха. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы доказать это королю и вернуть его к вере в пять богов, – пообещала я.
Верховный Жрец смерил меня задумчивым взглядом.
– Я бы посмеялся над таким смелым утверждением, но вы оседлали ветер, ваше величество, – вдруг перешел он на вы. – А такое практически невозможно, если вы не обладаете властью над Генрихом.
– Что? – не поняла я. – Что такое «оседлать ветер»?
Верховный Жрец усмехнулся в бороду и задумчиво ее пригладил.
– Он носил вас на себе. Ни один маг не даст себя оседлать женщине. Разве что тот, кому она очень дорога.
Я открыла рот, чтобы его разуверить, но быстро сообразила, что это мне во вред. Пусть Верховный Жрец полагает, будто я имею власть над Генрихом. Так проще убедить его помочь королю. Если я начну объяснять, что король просто хотел объяснить мне самой, за что борется, я сильно потеряю в глазах Жреца.
На помощь пришел Максимилиан:
– Отче, мой отец удерживает королеву Франкии здесь силой и не подписывает договор о ненападении с ее страной. Измир тоже отказался в этом участвовать. Вместо этого они воспользовались отсутствием королевы, чтобы сеять смуту во Франкии. Боюсь, что король Генрих не сможет защитить мир, если падет от руки своих же придворных в результате гнусного предательства. Мой отец может прислушаться к вам.
Верховный Жрец нахмурился.
– Еще никто не нарушал обычаев гостеприимства, возложенных на нас богами. Где ваш отец?
– С моим братом. Тому стало плохо сегодня.
– Ваш брат, милорд, отвратительный наркоман, которому осталось недолго портить дымом воздух. Я видел смерть, парящую над ним. Избалованный мальчишка, привыкший получать все, что захочет. – Тут взгляд Жреца остановился на мне. – Идите, ваше величество, переоденьтесь. Королеве надо выглядеть достойно. Я помогу вам, чем смогу.
Он зашагал прочь от нас, окруженный своей свитой, и я поняла, что еле стою на ногах от напряжения.
Максимилиан заботливо помог мне дойти до экипажа, отвез меня к себе во дворец, дождался, пока я приму ванну и переоденусь. И мы вернулись во дворец Сатсера Пятого.
Глава 35
Но разговор с Верховным Жрецом пришлось отложить: во дворце нас ждала новость, что у принца Райера снова пошла горлом кровь, и на этот раз он скончался, захлебнувшись ею.
Верховный Жрец оказал Сатсеру Пятому величайшую честь отпеть его сына. Максимилиан остался с ними, а меня и Алисию отправил обратно в свой дворец.
Теперь, когда возможность разрешения всех проблем была так близко, нетерпение жалило меня, как преследующий в летнюю жару слепень.
Я едва прикоснулась к ужину. Маэстро Фермин в восторге рассказывал о новых деталях, которые завтра погрузят на корабль, но я слушала его вполуха. Алессио вдруг подошел и, слегка наклонившись, прошептал, что пришло письмо из Франкии. У меня тут же тревожно сжалось сердце. Что еще за новости ждут меня?
Удалившись в кабинет с Алессио, я, несмотря на запрет Максимилиана читать письма без него, вскрыла конверт, прочитала и зажала себе рот, чтобы не взвыть от обиды. Витторино писал, что халифат Омейя занял ущелье и построил башни, с которых обстреливает войска, пытающиеся приблизиться к нему. Франкия больше не владела единственным переходом через горы. Из оборонительных крепостей одна была полностью уничтожена накануне. В Эмеральде было неспокойно: противоречивые слухи о королеве, грызня Черных и Белых Лилий, слухи об исчезновении Микеле Вислы (Витторино писал, что не успел перехватить того в Гефесте), – все это грозилось в один момент вылиться в народный мятеж, как гной, прорвавшийся из закрытой раны. А в конце более торопливым почерком он приписал, явно в последний момент перед отправкой: «Скончался архиерей Ведотуттор».
От бессилия я могла только плакать, но слезы не шли из глаз. Я схватила подушку с кресла напротив и начала ее бить, задыхаясь от бешенства. Все не так! Теперь, когда я вот-вот обеспечу Франкии надежный тыл, сама она падет. Генрих не сможет в одиночку справиться со всеми проблемами. И еще разозлится на меня за то, что я, не посовещавшись с ним, посмела дать обещание Жрецу попытаться вернуть религию пяти богов во Франкию.
Наконец получилось разрыдаться.
И в этот момент вошел Максимилиан.
– Что случилось? – спросил он, окинув взглядом меня и стоящего в стороне Алессио. Я молча протянула ему письмо. Он прочел, вдруг крепко взял меня за плечи, поднял с кресла, развернул к себе и встряхнул.
– Нет, ваше величество. Не плачьте. Еще не все потеряно. Генрих Мартел сильнее, чем вы думаете. И вы тоже сильнее этих мелких неурядиц.
– Я не справлюсь, Максимилиан, не смогу. Я совсем одна!
От слез лицо принца-бастарда расплывалось, и порой казалось, это Генрих пытается достучаться до меня.
– Скажите ей, Алессио. – Принц-бастард усадил меня снова и опустился передо мной на одно колено. – Скажите то, что поднимет ее боевой дух.
– Я не знал королевы с такой силой воли, как у вас. – Алессио тоже опустился на одно колено.
Я в недоумении смотрела на них, всхлипывая и вытирая слезы. Что они задумали?
Максимилиан вытащил кинжал из ножен, приставил кончик клинка к своему сердцу, Алессио вдруг сделал то же самое.
– Вы что делаете?! – вырвалось у меня. Быть не может! Я не могла добиться такого, просто разговаривая с принцем-бастардом. Это было немыслимо! – Максимилиан! Остановитесь!