– Вы не имеете права сгонять народ, как стадо. Это не животные, а люди.
– Сегодня мы продолжим поить людей, – обратилась я к командирам виссарийцев. – И нужно начать сжигать трупы. Сначала напоим людей, потом возьмемся за очистку города. Приступайте.
Но те нерешительно посмотрели на архиерея Гамаса.
– В чем дело? – нахмурилась я.
– Я любезно попросил наших новых союзников дать нам побеседовать прежде, чем вы начнете снова мучить людей. Поскольку народ, ваше величество, готов обратить против них оружие. И тогда начнется бойня внутри столицы. Не думаю, что такова наша с вами цель, – ехидно сказал мне архиерей, делая всем знак отойти.
Алессио даже не пошевелился, но я знала, что архиерей при нем всех карт не выложит.
– Алессио, мне нужно поговорить с его преосвященством наедине.
И только тогда верный секретарь нехотя отступил в сторону.
Архиерей Гамас шумно вздохнул, смерив меня взглядом. Я стояла спокойно, но в глубине души жалела, что не попыталась уговорить архиерея Ведотуттора лишить Гамаса сана. Это был серьезный промах. Я дала ему возможность воспользоваться смертью архиерея и захватить власть. Теперь же у Гамаса больше власти. Я не хотела устраивать здесь бойню и заставлять виссарийцев убивать мой народ. Такого мне Генрих не простил бы никогда. Я оказывалась связанной по рукам и ногам. Нужно уговорить Гамаса дать мне шанс излечить людей.
– Ваше преосвященство, я прошу вас уговорить людей войти в озеро. Я пытаюсь исцелить их, пока кровавый мор не распространился по всей стране.
– Он не распространится, – уверенно сказал архиерей Гамас.
– Откуда вы знаете? Стоит кому-нибудь выехать из города, как мор разойдется по всей стране, а если достигнет войска короля…
– Мы следим, чтобы никто не покидал город. И потом… служители Храма и истинные верующие во Всевидящее Око не заболевают. Людям просто не хватает веры. Если бы они более искренно верили в учение Храма, то не умирали бы, а излечивались, – свысока ответил Гамас.
Я на миг замерла, не веря своим ушам. Предположение было слишком чудовищным, невероятным, но если учесть, что я догадывалась о связи архиерея Гамаса с заговором Черных Лилий, то не таким уж оно было нереальным. На что мы готовы пойти ради исполнения своих желаний? Совсем недавно я рассматривала возможность убийства короля, как возможный ключ к желанной свободе. Готовы ли заговорщики пойти на смерти сотен, а то и тысяч людей ради достижения власти? Каким способом Гамас смог заразить город, сейчас не имело значения. Гораздо опаснее было то, что он решал, кому жить, а кому умереть.
– Вы мерзкая жестокая свинья, – прошипела я ему в лицо. – Вы убиваете невинных людей. Как же вы можете? Что это за вера такая, если ради нее умирает столько народа? Или вы на власть надеетесь, целитесь выше? Думаете, Черные Лилии дадут вашему Храму больше, чем дал король Генрих?
Архиерей Гамас лишь сдержанно улыбнулся, а в глазах сверкнуло торжество.
– Неверующие не выживут. Это особый мор. Если не молиться Всевидящему Оку, быстро заражаешься и умираешь. Берегитесь, ваше величество.
– Нет, это вы берегитесь. Я разоблачу ваш заговор, вылечу людей, а вас отправлю в преисподнюю, где вам самое место!
Я мечтала расцарапать эту сытую довольную морду, но понимала, что бессильна.
– Нет, ошибаетесь. Вы ничего из этого не сделаете. Знаете почему? Потому что леди Алейна сейчас дожидается меня в Храме. И если вы не хотите, чтобы я обратил ее в нашу веру, вы пойдете со мной.
Выражение его лица явно давало понять, что именно он имел в виду под обращением в веру.
– Не надо… – вырвалось у меня.
Архиерей усмехнулся.
– Тогда отложите ненадолго купание в озере. Сходите со мной помолиться в Храм. Пусть все думают, что вы просите сил у Всевидящего Ока. Тогда я благословлю вас на исцеление народа. И он сам пойдет за вами. И я отпущу леди Алейну, разумеется.
Я понимала, чего он добивается. Снова пытать меня, а то и довести до конца все свои прежние домогательства.
– Конечно, я и моя свита отстоим службу, если потребуется.
– Вы меня за дурака держите? – криво улыбнулся он.
Его глаза-хамелеоны постоянно меняли оттенок. По моему наблюдению, это говорило о том, что архиерей Гамас злится.
– У вас нет выбора, ваше величество. Вы это прекрасно знаете.
– Выбор есть всегда, – упрямо заявила я.
– Хорошо, – кивнул архиерей. – Тогда, пока вы тут будете гасить народное восстание, я постараюсь привести существенные доводы леди Алейне. Она вас, конечно, не заменит, но удовольствие я получу.
– Мерзавец! – прошипела я.
– Выбирайте, ваше величество. Только не долго. И не бойтесь так. Не стану я вас брать силой. Думаю, мы можем прийти к взаимовыгодному соглашению.
А может, он действительно хочет только поговорить? Возможно, захочет поторговаться властью? У меня все равно нет выбора. Сейчас уйти обратно в замок означает капитулировать. Мне нужно вытащить Алейну, нужно договориться с Гамасом. Я сделала глубокий вдох и выдох.
– Хорошо. Только обещайте мне, что после вы уговорите людей войти в озеро.
– Конечно, слово служителя Храма, – поклялся архиерей.
Когда я снова и снова проигрывала этот разговор в своей голове часом позже, ожидая своей казни, я понимала, что мы оба знали, чем это закончится. И все-таки я пошла. Потому что отсиживаться во дворце и терять уважение виссарийцев, испытывать чувство бессилия, глядя, как в столице хозяйничают храмовники и Черные Лилии, я бы не смогла.
Вместо того, чтобы отвести меня в свой кабинет или за алтарь, архиерей Гамас вошел в небольшую пристройку рядом с Храмом, охраняемую стражей. Это оказались жилые помещения вроде келий, он отпер одну из них, и я увидела леди Алейну.
Она сидела на кровати, поджав колени к груди и обняв их руками. При виде меня она заплакала.
– Ваше величество! Значит, это правда! Вы вернулись!
– Ну, конечно. Пойдемте, леди Алейна.
Я помогла девушке подняться.
– Не так быстро, ваше величество.
В келью вошел Микеле Вислы. При виде его наглой красивой рожи я испытала сильнейшее желание ее расцарапать. Его появление меня даже не удивило.
– Еще один убийца и подонок! – процедила я. – Как ты посмел сюда заявиться?!
– В ближайшее время произойдет много интересного в столице, ваше величество. Я не мог такого пропустить, – вальяжно опершись плечом о косяк двери, заявил Микеле.
– Значит, это правда и вы заодно с этим убийцей?
Я посмотрела на архиерея Гамаса.
– Я выбрал правителя, который не заключает сделок с Верховным Жрецом, думая, что Всевидящее Око этого не увидит, – гнусно оскалился архиерей. – Или вы считали, ваше величество, что в Раире за вами не приглядывали наши агенты? Вы не достойны быть королевой, потому что ничего не можете добиться, не продав свою душу, а то и тело. Принц-бастард ведь держал вас у себя в замке? Как к этому отнесется король Генрих? А к тому, что вы решили в одиночку, не посоветовавшись с ним, поменять религию Франкии? Вы меня удивляете, ваше величество. Я считал вас более мудрой женщиной.
– Сейчас народ жаждет расправы над двумя иноверками, так что дадим ему насладиться ею, – усмехнулся Микеле Вислы. – Потом вытесним виссарийцев, возьмем замок, вздернем пару членов королевского совета… Жаль, вы этого не увидите, леди Эллен. Вы же умрете в первом акте.
Я ошиблась, посчитав, что Гамасом управляет только похоть.
– К чему такая спешка? – с достоинством спросила я, судорожно соображая, что же делать дальше. Успеют ли нас спасти? Или все пропало?
– Будет гораздо эффектнее, если люди начнут поправляться после вашей смерти, ваше величество, – прошипел Микеле Висла. – Это будет означать, что они выздоровели благодаря силе Всевидящего Ока, а не оттого, что вы обладаете даром целительницы.
Он схватил меня, еще один храмовник потащил за нами леди Алейну. Я упиралась, пыталась вырваться, ударить Микеле, но он был сильным мужчиной и скрутил меня как котенка. Что ж, они правильно запаниковали, ведь если б у меня было чуть больше времени, люди поняли бы, что могут поправиться благодаря моей воде. Когда я услышала вопли разгневанной толпы, я струсила, потому что решила, что нас растерзают, но мои мучители были куда более изощренными палачами. Одновременно с этим в ноздри ударил запах дерьма, но я не сразу поняла, что мы оказались у отстойных ям Эмеральда.
– Вы не волнуйтесь, ваше величество, мы не позволим разодрать вас на части какой-то кучке народа. Вас казнят торжественно, у всех на глазах, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что исцеления произойдут только после вашей казни. – Микеле Вислы намотал мои волосы на руку и больно дернул. – Я тебя заставлю заплатить за то унижение, что я перенес по милости твоей и твоего муженька. Тебе самое место в отхожем месте, а не во дворце.
С этими словами он сбросил меня в одну из ям. Если бы она не была заполнена по пояс дерьмом, я бы переломала себе руки и ноги. А так я лишь погрузилась в вонючие фекалии, рядом упала Алейна. Я помогла ей подняться. Девушка умоляла о пощаде, но собравшаяся вокруг нас толпа начала бросать в нас мусором, и мы с Алейной, обнявшись, кое-как добрались до одного края ямы, куда долетало меньше.
– Ничего, скоро вас оттуда вытащат, провезут по городу и поднимут на эшафот. А пока наслаждайтесь последними минутами жизни! – крикнул Микеле Вислы, исчезая из виду.
Наслаждаться не получалось. От запаха аммиака и сероводорода кружилась голова. Я была по уши в дерьме в прямом и переносном смысле. Оставались только две вещи: надеяться на то, что в замке соберутся нас спасать, и все то время, что у меня оставалось, думать о чем-нибудь ином, а не о приближающейся смерти.
Я постаралась сосредоточиться и представила чистую воду. В колодцах города, в ведрах, в умывальниках, корытах, кружках, флягах, бокалах. Чистая вода, где бы она сейчас ни находилась в городе, в какой емкости бы ни была… Я направила на нее всю свою волю. Пусть она станет целебной. Пусть, кто бы ни пил сейчас воду в городе, исцеляется под ее воздействием…