В одну секунду принятое решение, даже не решение, а желание остановить его, превратилось в движение рукой, вслед за которым из озера поднялась волна и нахлынула на мост прямо перед королем, не замочила его, но заставила коня подняться на дыбы.
Во мне было много энергии, которой необходим был выплеск.
Я повернулась и помчалась вдоль озера к тому обрыву, на котором однажды подсмотрела утреннее фехтование короля. На секунду я почувствовала чей-то недобрый взгляд, но это было мимолетное ощущение. Висельники на стене остались позади. Я знала, что король преследует меня, но расстояние между нами было достаточно большим, хоть он и приближался. Моя лошадка была слабее его выносливого коня.
Отправить меня на фронт! Ха! Он меня контролировать собрался, использовать мои способности… Я испугалась, что он не отпустит меня после, вот и взбрыкнула. Все время этот мерзкий страх, что он меня предаст. А кто останется в столице? Кто будет усмирять противоречия, когда вернется старая вера? Да он просто ревнует ко мне! К моей власти над его народом!
Я хотела притормозить и высказать все Генриху, но лошадь не слушалась.
Я дергала за поводья, пыталась осадить ее, но тщетно.
– Эллен! Эллен, прошу тебя остановись!
Гордость не позволяла повернуться и попросить короля о помощи. Признать, что лошадь понесла и я не контролирую ее, было выше моего достоинства.
– Эллен! Там опасно! Остановись!
Я увидела, что мы поднимаемся по склону наверх, и вспомнила про обрыв. Пора забыть о гордости. Иначе она может довести до гибели.
– Не могу! Лошадь понесла!
Повернувшись, я увидела, как Генрих догоняет меня. Его черный конь мощными копытами взрывал землю, пытаясь поравняться с моей кобылкой.
– Вынь ноги из стремян!
– Я упаду! – Ужас заставлял сильнее цепляться за поводья.
– Скорее, Эллен! Доверься мне!
Довериться? Серьезно? Но времени не оставалось. Мы почти достигли вершины. Моя лошадь не реагировала на попытки остановить ее. Я вытащила ноги из стремян, в этот момент Генрих с силой схватил меня за талию и стянул с седла к себе, одновременно поворачивая коня. В следующее мгновение моя лошадь сорвалась с обрыва.
Я закричала от жалости, от пережитого испуга.
– Все, все… все закончилось.
Сердце заходилось от ужаса и беспомощности, Генрих усадил меня поудобнее, прижал к себе.
Я цеплялась за кого-то очень надежного, кто снова оградил меня от смерти. От признательности щипало глаза, я расплакалась, уткнувшись Генриху в плечо.
– Все хорошо…
На плечи лег теплый плащ, и тут я поняла, что трясусь, как от холода. И закрыла глаза. Ну, и ладно. Он уже увидел меня слабой и беспомощной, потом, конечно, не раз мне это припомнит и высмеет мои способности наездницы, но сейчас я хотя бы могу немного побыть слабой.
– Ты молодец, Эллен!
Что?! Я подняла заплаканное лицо и оторопело посмотрела на него.
– На каком этапе я молодец: на том, что оскорбила тебя и сбежала, на том, что не справилась с лошадью и погубила ее, или на том, что ты увидел меня слабой?
– Ты молодец, что доверилась мне. Еще немного, и ты бы погибла. Я боялся до последнего, что гордость не позволит тебе уступить.
Его лицо было непроницаемым, невыразительным, словно маска. Как же я его ненавидела! Но он был прав. И за это я его тоже ненавидела.
– Спасибо, – выдавила я все-таки, признавая его поступок правильным. – Не думаю, что отец отозвал бы войска, если б я погибла. Ты бы мог избавиться от одной сварливой жены. Но ты профукал эту возможность.
– Я не мог лишиться наших пикировок. Они здорово разнообразят мою жизнь.
Я уже не могла ответить достойно: дрожала нижняя челюсть. Здравствуй, отходняк.
– Эллен, ты вся дрожишь.
– Это нормально. Я пережила шок. Лошадь была неуправляемой. Как вся моя жизнь. Сломя голову несусь куда-то. Может, к обрыву. Кто знает…
Я бормотала что-то еще, бессвязное и бессмысленное, проваливаясь в дрожь и тепло его тела, которые пытались одолеть друг друга.
– Почему ты мне не рассказала про домогательства епископа Гамаса? – вернул меня к действительности король.
Я притихла, пытаясь понять, как он узнал об этом. Не сам же епископ рассказал…
– Витторино написал мне письмо, но не успел отправить. Я нашел этим утром в его документах черновик, – пояснил Генрих.
Так вот почему епископа Гамаса ждала более страшная расправа, чем повешение…
– Лорд-канцлер хотел тебе наябедничать, – откликнулась я. – Но это не имеет теперь значения.
– Это всегда имеет значение. Никто не смеет так поступать с королевой.
Мороз пробежал по коже от этих слов. Генрих просто помешан на королевской чести.
– Так не нужно поступать ни с кем. Ни с королевой, ни с кем-то еще, – тихо возразила я.
– Ты права, – помолчав, ответил король. – Я рад, что он не попал мне в руки. У меня было сильное желание устроить ему страшную казнь.
– Не надо… ничего не надо…
Мне легче не становилось. Дрожь усиливалась. Еще не хватало убедиться в том, что Генрих – тиран и чудовище. Мне повезло, что с Гамасом расправился народ.
Послышались голоса слуг, но Генрих остановил все расспросы одной фразой:
– Все в порядке, найдите королеве новую лошадь.
Он помог мне спуститься, крепко обнял за плечи и провел в замок, к моим покоям. Я шла как механическая кукла, безучастно глядя на все вокруг. Я и впрямь казалась самой себе лишь игрушкой в руках Генриха, епископа, Витторино и других.
Король передал меня на руки служанкам, велел им сделать королеве горячую ванну и травяной чай и ушел, не попрощавшись.
Глава 39
Через час я соображала гораздо лучше, и мне стало стыдно. Благодарность за спасение пересилила сопротивление единоличному и авторитарному решению короля, и я поняла, что мне следует послушаться и поехать на фронт. Но признать правоту короля? Уступить? От одной мысли об этом мне сводило челюсть.
Однако это было необходимо сделать, иначе между нами опять начнутся споры и противоречия, а это не нужно ни ему, ни мне.
Иногда надо все-таки уступать, а не брыкаться, Эллен. Ну, зачем, спрашивается, я так взбесилась? Чуть не погибла. Надо быть мудрее. Уступать, соглашаться. Ведь все это ненадолго. А я действительно могу исцелять раненых. Значит, Генрих прав. Я нужнее на фронте.
Но, ох, как тяжело было решиться признаться в этом королю!
В королевских покоях Генриха не было. Я пошла искать монарха по замку. Просто удивительно, что такой человек, как король, может затеряться! Но когда тихонько вошла в зал, где проходили заседания королевского совета, я услышала голос Генриха. Он с кем-то беседовал. Я притормозила, раздумывая, прервать их или нет.
Но, узнав голос Алессио, решила прислушаться.
– Генрих, это небезопасно для нее. По стране все еще есть много последователей Храма, которые не были свидетелями ее дел. На караван могут напасть, позволь мне поехать с Эллен.
Вот так фамильярно? Я даже дыхание задержала.
– Я не могу ее оставить здесь. Она сделала все, что могла, но сила Эллен растет, и я должен держать ее под контролем. И потом, она действительно обладает целительской магией. Моим людям Эллен нужнее на фронте, чем в замке. А ты теперь лорд-канцлер. Я могу доверить столицу только тебе.
Я даже вспотела от возмущения. То есть как это держать меня под контролем?!
– Я могу защитить ее лучше отряда солдат. Генрих…
– Знаю, – послышался вздох короля. – Но я не могу больше держать тебя при ней как секретаря. Алессио, ты мне нужен сейчас, когда Витторино нет. Лорд Бел, да объясните же ему!
– Я бы, ваше величество, не рисковал королевой, – осторожно прозвучал голос лорда Бела. – Вам бы пора подумать о том, что королевству необходим наследник. Королева до сих пор не зачала. Это очень плохо.
– У нас не было времени на это, – отрезал король.
– Тогда берите ее на фронт, но как только она забеременеет, возвращайте в столицу.
– Вы говорите о ней как о кобыле, лорд Бел.
– Но для укрепления власти…
– Наследник появится, лорд Бел, – прервал его король. – Но в мирной и защищенной стране. Не будем больше об этом.
– Кстати, о кобылах, – заговорил Алессио. – Эллен пытались убить сегодня.
– С чего ты взял?
– Я велел вытащить труп лошади. Будь это кто-то другой, я бы не стал, но Эллен хорошая наездница. Я наблюдал за ней много раз. На крупе лошади я обнаружил тонкие следы магических нитей. Лошадь намеренно сильно напугали.
– Кто? – Голос короля прозвучал резко.
– Я думаю, Маргарита Вандомская. Она была возле замка и вполне могла нанести заклинание. Но доказать это будет сложно.
– Запри ее в подземелье. Я не хочу, чтобы оставался на воле хоть кто-нибудь, кто может навредить Эллен. Она слишком добра и доверчива.
– И все же ты меня с ней не отпустишь…
– Я предоставлю ей хороший отряд и время от времени буду следить за продвижением. Не волнуйся.
– Хорошо. Я выполню твои поручения, Генрих. Как твой учитель фехтования, как твой названый брат, как друг Витторино…
– И мой друг. Алессио… теперь из трех друзей нас осталось двое… Но мы обязательно победим эту тьму. Лорд Бел…
– Знаю, знаю. Буду помогать, чем смогу.
– Маэстро Фермин прислал мне список необходимого для постройки своих машин. Алессио, займись, чтобы ему все выслали сегодня же.
– Конечно.
– А я пойду поговорю с Эллен.
– Удачи… Предупреди, если понадобится спасти тебя, – засмеялся Алессио.
– Если жена хочет сбросить тебя в ров, присмотри себе не слишком глубокий, – заметил Генрих.
Алессио засмеялся. Было непривычно слышать смех секретаря и еще необычнее – тихий смех Генриха.
Я потихоньку спряталась за дверь, и они прошли мимо.
Когда их голоса стихли, я вошла в пустой тронный зал, поднялась на возвышение и села на один из тронов. Окинула взглядом помещение: расписные потолки со сценами из жизни мудрецов и философов, пустые скамьи, кафедры.