Его тепло влияло на меня успокаивающе. Я доверчиво призналась:
– Немного страшно. Столько времени прошло… Но все будет хорошо, – тут же заверила я короля. – В том мире я чувствую себя лучше, чем в этом.
Но было ли так на самом деле? Раньше – да, но теперь я увидела прекрасным и этот мир.
Верховный Жрец подошел ко мне с ритуальным ножом. Я решительно закатала рукав.
– Я тебя провожу, – вдруг сказал Генрих.
– То есть как это – проводишь? – удивилась я.
– Провожу до границы с другим миром. И вернусь. Хочу убедиться, что все будет в порядке.
Он был бледен и тоже, казалось, нервничал. Мы вопросительно посмотрели на Верховного Жреца.
Тот кивнул.
– Я подержу коридор, пока вы будете там, ваше величество. Только не задерживайтесь надолго.
И вот наконец холодная поверхность зеркала стала жидкой, и я вошла в нее, чувствуя неприятное покалывание на коже. Вспомнила, как плохо бывает в переходе между мирами, и поморщилась, но никакой тошноты и головокружения не почувствовала. Теперь я маг. А они легко проходят между мирами.
Рядом вышел Генрих. Я на миг обернулась и увидела сквозь стекло Верховного Жреца. Помахала ему рукой.
– Он тебя уже не видит, – сказал Генрих. – Ты можешь попросить черное зеркало вывести тебя в конкретное место.
– Да ты что! Я не знала. Тогда я хочу…
И тут я задумалась. Кого я хочу увидеть сначала: Катюху или Михаила? Поколебавшись, выбрала Катюху. Мне было немного страшно появиться перед женихом внезапно, спустя столько времени после загадочного исчезновения. Сначала стоило разведать обстановку через Катюху.
Я мысленно представила подругу, и мы сделали несколько шагов вперед, как вдруг перед нами, как прямоугольный узкий экран, появилось зеркало, только я увидела в нем не свое отображение, а подругу. Катя крутилась в обновке перед зеркалом. Она была весела и счастлива. Я слышала, как она напевала под нос веселый мотив. По обстановке в комнате я узнала нашу с ней квартиру.
– Ой, ну, иди сюда уже! Скажи, в чем мне идти, – обратилась она к кому-то.
Я услышала мужской голос, но не видела, кто ей отвечает.
У Кати появился парень! Она так об этом мечтала! На глаза вдруг навернулись слезы: меня не было с ней, когда она собиралась к нему на первые свидания, ей не с кем было обсудить его ответы в эсэмэсках, некому показать совместное селфи…
Я уже почти сделала шаг к зеркалу, но тут в комнату вошел красивый парень, и я притормозила, потому что на нем были надеты только трусы. Парень подошел к Кате, обнял ее со спины, поцеловал в шею и сказал:
– Тебе все хорошо, коза моя. Мы опаздываем уже на десять минут.
Катя фыркнула.
– Да ты больше раздет, чем я.
Парень засмеялся, вышел из комнаты и почти тут же вернулся одетый в джинсы и футболку.
– Та-да! – пропел он, остановившись на пороге.
– Так нечестно, – заныла Катя, а я засмеялась.
Она всегда была копушей.
Катя вдруг повернулась, будто услышав мой смех, стала серьезной и подошла к зеркалу близко-близко. Я задержала дыхание и посмотрела ей прямо в глаза.
– Катя… – тихо выдохнула я.
– Катя! – повторил за мной громче парень. – Ты чего застыла?
– Я вдруг, знаешь… – задумчиво сказала она. – Я Лену вспомнила…
– Подругу, которая пропала? Почему? – Парень подошел к Кате сзади и крепко обнял.
– Может, потому, что завтра уже полгода, как она пропала. Ведь ее парень сказал мне, когда мы виделись с ним в последний раз, что будет ждать и надеяться полгода. А потом примет ее исчезновение, смирится с ним… ну, или попробует. Слишком… тяжело это. Начнет новую жизнь.
– А ты когда примешь?
Вместо ответа Катя приложила ладонь к зеркалу. Я сделала то же самое с другой стороны.
– А я… наверно, всегда буду ее ждать. Как чуда. Ты ведь знаешь, что она и появилась как чудо. Иногда я думала, что она вроде пришельца из другого мира. Такая странная… запуганная… одинокая… Может, она туда вернулась и счастлива. Как думаешь?
– Ну, конечно, фантазерка моя! Конечно! – Парень поцеловал ее крепко в макушку. – Ну, побежали…
Катя и он отошли от зеркала, я сделала шаг, чтобы войти. У меня еще есть время! Миша ждал меня! Все хорошо!
– Эллен…
От голоса Генриха у меня замерло сердце. Я так погрузилась в созерцание счастливой подруги, что забыла о нем. Я повернулась и обняла короля, вдохнула напоследок его уютный запах.
– Мне пора… – пробормотала я, не в силах отпустить его.
От осознания того, что я больше никогда не увижу Генриха, стало вдруг очень больно. Как же так?
– Эллен… – Его голос дрожал. – Эллен… останься…
От того, как он произнес мое имя, моя душа замерла. Вдруг вспомнился момент совместного применения магии и это невероятное сочетание душ и силы…
– Что? Но как, Генрих? Как я могу остаться? – сквозь слезы спросила я.
– Просто останься, – прошептал он, зарывшись лицом в мои волосы. Его дыхание ласково касалось моего уха. От такой близости короля заволновалось и быстрее забилось сердце. – Прошу, останься со мной. Если хочешь. Если можешь. Останься.
Против воли и здравого смысла я прижалась к нему и положила устало голову ему на грудь. Он надежен, как стальной сейф. Я знаю, что в объятьях этого мужчины буду в безопасности. Но люблю ли я его? Смогу ли выносить его невыразительность и скупость на эмоции? Вдруг он станет сухим и далеким, заведет любовницу, отошлет меня в дальний замок, как отец мою мать? Ведь чтобы впасть в немилость, не нужна деменция. А потом я вдруг очнулась. Что я такое думаю, пока Генрих обнимает меня?
Как могу думать еще такое о нем? Неужели он недостаточно показал мне, что я заблуждаюсь, что он не похож на мужчин вокруг? Почему равняю его с остальными?
«Так проще сбежать», – поняла я. Проще решить, что Миша – и есть мое счастье. Проще думать о его будущих объятьях, чем о крепких руках мужчины рядом.
– Я думала, что не нужна тебе, – робко прошептала я, продолжая дышать им.
– Ты мне очень нужна, Эллен. Ты мне нужна, – тихо сказал он. – Ты все для меня…
Я медленно отстранилась и посмотрела Генриху в лицо. Пытливо и серьезно.
– Я боюсь, Генрих.
Он приласкал меня за щеку, вплел пальцы в мои кудри и кивнул.
– Да. Ты дрожишь. Я напугал тебя. Прости меня, пожалуйста, Эллен. Но если я не скажу тебе этого сейчас, то больше не решусь. Я люблю тебя.
Я завороженно смотрела на Генриха, пока его слова гудели в голове.
– Но ты говорил, что любишь другую девушку…
И вдруг я поняла, что он говорил обо мне. Генрих улыбнулся и кивнул, заметив, что я осознала, что все это время он признавался в любви мне.
– Я влюбился не сразу, но сопротивляться твоему очарованию было бесполезно, и у меня все в душе перевернулось в один момент. Ты возражала, перечила и дико меня боялась. Я не думал, что это может растопить мое сердце, заставить желать идти тебе навстречу и уступать. Мне стоило огромных усилий сдерживать себя и пытаться стать тебе хотя бы другом. Ты меня ненавидела, презирала, смеялась надо мной. Но я знал, что ты делаешь это от страха. Ты страшно боялась. Я держался, чтобы не напугать тебя еще больше. Когда ты заболела и путала меня со своим женихом, я увидел другую Эллен, ту, которую ты так тщательно прятала за своим упрямством. Нежность и любовь переполняли тебя, когда ты ко мне обращалась. Мне казалось, можно бесконечно любоваться тобой, вечно слушать твой шепот с признаниями в любви. Я так завидую ему… Когда я понял, что путь к тебе настоящей мне откроется, только когда я сам начну путь к себе настоящему, начали происходить чудеса. Ты стала раскрываться мне навстречу, как цветок. За каждый свой ничтожный шаг к сближению я получал твои улыбки и нежность. Я пристрастился к ним, особенно тогда, в лесу. Одни только боги знают, чего мне стоило спать рядом с тобой и не иметь возможности даже обнять. А потом я все пытался сбежать от своей страсти, вспоминая о том, что ты любишь другого, что мне с тобой не по пути. Я был холоден, а сердце разрывалось от боли. Прости меня, Эллен, прости…
– Генрих…
От его жарких, торопливых слов моя душа разрывалась на части.
– Эллен, чего ты боишься сейчас?
Я задумалась.
– Сделать выбор. Я боюсь тебя в будущем. Хотя знаю хорошо в настоящем, – честно ответила я, глядя ему в глаза.
– А его… того, к кому стремишься, ты в будущем знаешь?
Я растерянно посмотрела на Генриха и поняла, что ничего ни о ком не знаю. Ни о нем, ни о Михаиле. И надо делать выбор. Сейчас.
– Поцелуй меня, – вдруг сорвалось с моих губ.
– Что?
Его брови слегка приподнялись.
– Поцелуй меня, я хочу…
– Сравнить? – усмехнулся он.
Я кивнула. Пусть думает что хочет. Я просто хотела понять себя.
Генрих наклонился ко мне, его дыхание ласково коснулось моих губ. Все внутри задрожало от предвкушения. От волнения мое дыхание участилось, горячая волна поднялась в теле. Ошибка, Эллен! Ошибка просить его о поцелуе! Ты ведь не сможешь потом…
Но тут Генрих коснулся моих губ, и мысли улетучились. Ушло пространство, время, тепло и холод. Я чувствовала только его. Его поцелуй сказал мне больше, чем Генрих. Он ласково просил, чуть захватывая мои губы своими, требовал, размыкая их, молил настойчиво и невыносимо нежно, спрашивал, обещал, кончиками пальцев лаская мое лицо. Он заклинал, крепко сжимая меня в объятьях. И прощался, обреченно отпуская меня на волю из своего надежного плена.
Прижавшись мимолетно ко мне лбом, Генрих едва слышно выдохнул:
– Прощай, Эллен!
Развернулся и пошел прочь. У меня на щеках остались его слезы. Или то были мои?
Я смазала одну и растерянно растирала ее на подушечке пальца, глядя ему вслед. А потом повернулась к Катюхе. Она красилась, делая забавные рожицы, а ее парень ходил и собирал разбросанные ей вещи и терпеливо вешал их в шкаф. И меня вдруг озарило: Катюха в порядке. И Миша тоже будет в порядке. И я буду в порядке. Потому что я люблю и любима. И я не знаю нашего будущего. Мне неизвестно, сколько мы с Генрихом будем терпеть друг друга. Но он же терпел столько времени. И я терпела. Так что справимся. И я не знаю, сколько живет любовь. Может, месяц, может, десять лет, может, всю жизнь. Но я не пропаду.