– Ну, дорогая, в бой! – сказала я и обворожительно улыбнулась камердинеру, открывающему двери в бальный зал.
Глава 25
Небольшое количество пар кружилось в центре зала, громко играла музыка, но большинство приглашенных распивали пунш и были увлечены светской беседой.
– Как же их много, наверное человек сто пятьдесят! – подумала я и у меня от страха стала кружиться голова, я уже готова была оступиться и упасть, когда сильная, уверенная рука властно взяла меня под локоток и грозно прошептала на ушко.
– Дорогая, леди Эль, вечер еще не начался, а вы готовы упасть в объятия первого встречного кавалера, держите себя в рамках приличий, – и он отвел меня к маленькому фонтанчику с струящейся водой, как оказалось это была не вода, а шампанское. Гресь наполнил два сверкающих бокала как завороженный посмотрел в мои глаза и провозгласив:
– За Вас Лясинь! – залпом выпил его до дна. Я чуть пригубила и наморщила лобик, опять этот древнеэльфийский, как он мне надоел, теперь буду целый вечер гадать, что хотело сказать это высокомерное ваше величество.
Я молча стала разглядывать Греся, чуть пригубив пузырчастый напиток.
Белоснежный камзол чистотой цвета мог соперничать с перышками лебедя, бриллиантовые запонки играли в свете свечей, а красивые, в тон камзолу белоснежные брючки подчеркивали упругость мышц и скульптурность бедер и икр. Широкий торс, кружевная рубашка. Я и не думала, что он может быть таким франтом. Он всегда носил очень простые, практичные вещи, и был абсолютно равнодушен к моде, а здесь предстал гордым божеством, архангелом, не хватало только крыльев за спиной да меча в руке.
– Так что же он за цветок, какой аромат у его душеньки? Белоснежная лилия или гордая калла, или ромашка с солнечной желтой серединкой.
Нет, а может хризантема, или мраморный подснежник? – как не пыталась я включить свое душевное обоняние – ничегошеньки не получалось.
– Цветок без запаха, разве так бывает? – с быстротой молнии промелькнуло в голове и я стала собираться с мыслями для дальнейших военных действий на поле любви, но завидев любимого дядю, спешащего пригласить племянницу на танец, расцвела лепестками искренней улыбки.
Первый танец сменился вторым, второй третьим, третий четвертым и я уже потеряла счет партнерам, которым подарила счастье сжимать свое точеное тельце в вихре замысловатых танцевальных па. А когда я ус тала, вокруг меня собралась веселая компания молодых придворных щеголей, которые смешили меня и были в восторге от наших острых пикировок и подшучиваний, а мой смех серебристых звоночков ласкал их слух и говорил о том, что я прекрасно провожу время.
А я в это время искоса, так чтоб никто не заметил, с тинистой зеленой завистью, наблюдала за этими разодетыми павлинами. Как за кем? Ну конечно же за Валери и моим сероглазым горем! Почти все свое внимание он уделял только ей, хотя любая, любая девушка в зале все фамильные драгоценности бы отдала за счастье просто держать его под локоток. И вот сейчас он что-то нежно шептал на ушко этой глупой гусыне, а она чуть высунув розовый язычок в полуоткрытые губы, казалось, наслаждалась каждой минутой этого идиллического времяпровождения. Во мне все закипало и меня просто мутило от кроваво-красного цвета платья этой выскочки. Она была махаоном и выбрала именно этот яркий насыщенный цвет со знамен своих крылышек, он выгодно оттенял ее алебастровую кожу и красивые уста, а синие очи огромными сапфирами сверкали на маленьком личике в форме сердечка.
– Ну ничтожество, я тебя уничтожу! – уже закипала я как чайник. И вдруг меня осенило. Мельком приподнятая бровь и поднос с пуншем, разносимый маленьким мальчишечкой лет 14 внезапно выскальзывает у того из рук и содержимое почти что двух бокалов попадает на подол платья этой маскарадной куклы. Она гневно пучит глаза, потом на них наворачиваются слезы и быстро бежит куда то в сторону уборной, но что самое страшное и чего я никак не ожидала ей на помощь бежит предводитель всех униженных и оскорбленных:
– О,мой принц, мой королевич, мой бэтмен! – злорадно и как то даже грустно подумала я. Они вернулись вдвоем под руку через полчаса. В сухом платье, без единого пятна.
– Как им это удалось! Видать не обошлось без магии!
Королевич теперь стал уделять внимание и другим дамам. Он уверенно шел между рядами приглашенных, кивал мужчинам, целовал руки женщинам, осыпал даже дородных матрон изысканными комплиментами, которые жгли мое сердце раскаленным железом и улыбался, улыбался, улыбался, всем – только не мне! А потом он танцевал, при чем если я правильно посчитала, то это уже был третий танец с обожаемой кузиной. Ну что ж теперь я легко взмахнула рукой и эта ряженная кукла оступилась и по чти растянулась на паркете, от настоящего позора ее спасли только сильные руки Греся.
– Бэтмен недоделанный! – заскрежетала я зубами. Но по залу пошел шепоток, завтра все решат, что девушка перепила и больше ни один приличный эльф на нее и не посмотрит. Вот только недобрый взгляд прищуренных глаз Греся на мою королевскую персону говорил о том, что он начал догадываться чьих рук это дело.
Я хотела остудить разгоряченное тело и привести в порядок разум, поэтому быстро согласилась на предложение Франца Бессмертника, как я думала прекрасно воспитанного молодого человека, прогуляться по аллейкам парка, который живописно раскинулся за стеклянной стеной бального зала. Я не особо прислушивалась к болтовне молодого чело века, который восторгался красотой ночного неба и свежестью и прохладой воздуха, но когда молодой человек стал что то говорить про прекрасный рельеф моей груди и желание ощутить нежность моей кожи, мне захотелось огреть этого придурка оглоблями и бежать. Поэтому когда он полез со слюнявыми поцелуями и горячими объятиями я, не долго думая, треснула его в самое важное для продолжения рода место мужчины и убежала.
Мы ушли довольно далеко, поэтому проходя возле раскидистых тисов в глубине парка, я увидела белый силуэт и прижавшуюся к нему фигурку в алом шелке. Их лица были скрыты тенью могучих тисов, но я почти не сомневалась – они целуются. Было так больно! Так больно! Боль жгла ядреным кипятком, она прожигала мою светлую душеньку насквозь.
Я вернулась в зал и, пытаясь заглушить ростки разума и рассудка, ре шила, что хочу убить это противное чешуекрылое. Я спряталась в темный закоулок и тихо сидя на скамеечке молча думала, как дальше жить.
А когда через 10 минут эти влюбленные голубки вернулись, я даже не за метила суровости взгляда Греся и расстроенных чувств Валери. Он по целовал ей ручку, что-то буркнул и пошел поговорить с каким то седовласым эльфом. Я же снова применила магию, рефлекторно клацнула пальцами правой руки и шнуровка на платье выскочки в алом шелке громко треснула и еще секунда и оно сползло с правой груди, обнажив красивый девичий сосок. Девушка, не ожидавшая такого, ведь это позор, так обнажиться при таком скоплении мужчин, мигом улетела красивым мотыльком из зала, заливаясь горькими слезами.
– Так тебе и надо! – злобно подумала я ничуть не раскаиваясь.
Гресь, который хотя и был занят беседой, почти все это чудо действие видел, сделался злой как черт и стал кого-то выискивать взглядом в зале. Я еще глубже залезла в темный закуток и уже собиралась убежать куда глаза глядят, когда внезапно дорогу мне перегородила появившаяся из воздуха фигура в белом.
– А телепортация, – устало подумала я.
– Нам нужно серьезно поговорить, – оскалился хищник и взяв меня под ру ку почти поволок к близлежащему выходу. Ступенька, ступенька, еще ступенька, дверь библиотеки и вот мы внутри.
– Противная, подлая, мерзкая девчонка! – сказал он свирепо смотря в мои невинные глаза. Я смотрела как желваки начинают ходить на его скулах, что говорило о крайней степени его расстройства и мне почему то становилось страшно интересно, что же будет дальше. Сейчас я сделаю то, что уже давно надо было сделать. И Гресь сильными уверенными руками положил меня на коленки, поднял мои тонкие, но пышные юбки из органзы и стал бить своей большой ладонью по моей козырной карте, как говорил мой одногруппник Коля Самсоненко, когда видел меня в джинсах в облипочку. Вы еще не поняли по чем?!Конечно же по святая святых женской сексуальности и эротики – по моей маленькой, пухленькой, аппетитной…
Я вопила:
– Ой не надо, ой не буду! Нет! Нет! – и заливалась слезами.
Так продолжалось минут десять. Когда мой мучитель устал, он усадил меня в кресло и стал допрашивать:
– Ну-с молодая леди и зачем вы это делали?
Я сразу же поняла, что отпираться некуда и что человек так тонко владеющий магией, конечно же, понял что за этими проделками-несчастьями с Валери стою я, поэтому завопила:
– Ненавижу эту крысу, ненавижу!
– Вообще-то она не крыса, а такая же бабочка как и ты! – резонно заметил королевич гневно сведя брови на переносице.
– Нет, крыса, бабочки не воруют сыр из чужой мышеловки, а она слопала уже полголовки, – громко, но сохраняя доводы разума, объясняла я.
– Ну дрянная девчонка, все ясно. Обычная женская ревность. Не можешь пережить, что среди наших эльфиек нашлась хоть одна, которая может по соперничать с тобой в красоте. Да и боишься, что кавалеры быстро все убегут на новую красивую глазурь. Я ведь заметил, что этот юный Франц
Бессмертник, который первую половину вечера уделял внимание только тебе, теперь не отходит от кузины. Какая же ты мелочная, Эль? Как тебе не стыдно?! – говорил он внимательно смотря мне в глаза.
– Зачем, зачем? Я все могу понять, вылитый пунш, подножку в танце, но зачем, зачем было так компрометировать бедную девушку идя на эту подлость с платьем?
Меня мигом захлестнули эмоции и я стала кричать:
– Что, расстроен, что красоту, которую ты готовил для себя увидели все муж чины зала и завтра же начнут грезить о ее бархате кожи и нежных устах
Да? Да? Ненавижу! – я стала заливаться слезами. – Ненавижу тебя, ля Ли лонгве, – прогундосила я через слезы.