{95}.
Трудно сказать, какое из действий Доуве Баккера больше всего раздражало Вилли Лагеса, однако было ясно, что голландский полицейский, которому следовало лишь выполнять его распоряжения, действовал Вилли Лагесу на нервы. Руководитель немецкой Службы безопасности назначил агента немецкой полиции Курта Деринга «посредником», настаивая на том, чтобы Доуве Баккер обсуждал с тем любые свои инициативы, прежде чем приступить к каким-либо действиям. Такое распоряжение, однако, не дало желаемых результатов.
«Лагес постоянно говорил мне, что он недоволен ведомством Баккера, – вспоминал Курт Деринг. – А все потому, что Баккер всегда работал слишком самостоятельно и разрабатывал дела, которые он заранее со мной не обсуждал»{96}.
Вилли Лагес и после войны жаловался на неподчинение Доуве Баккера. «С самого начала работы Службы политической разведки и контрразведки все пошло не так, как я надеялся», – говорил он. По его утверждению, «неприятные отношения» между ними сложились из-за того, что «Баккер не хотел подчиняться моим приказам» и «хотел сам руководить своим подразделением»{97}.
Напряженность нарастала, и «ведомству Баккера» оставалось существовать недолго. К февралю 1942 года Вилли Лагес предложил работу на Эутерпестраат, в немецкой Службе безопасности, почти всем детективам Доуве Баккера, переманив их у него, а затем предложил слить Службу политической разведки и контрразведки со Службой безопасности. Баккеру Лагес пообещал, что у того будет в немецком офисе свой собственный стол.
Разочарованный Доуве Баккер обратился к начальнику голландского полицейского управления Сибрену Тюльпу и попросил освободить его от должности руководителя Службы политической разведки и контрразведки. Сибрен Тюльп, однако, удержал его на этом посту, и Доуве Баккер продолжал проводить расследования, правда, с весьма ограниченной по своей численности командой. Вскоре, однако, стали распространяться слухи, что он излишне применяет физическую силу к подозреваемым. Вилли Лагес позаботился о том, чтобы в сентябре 1942 года «ведомство Баккера» было официально закрыто.
«Это окончательный вердикт, – записал Доуве Баккер в своем дневнике, – а также конец многим иллюзиям».
Тем временем Сибрен Тюльп открыл через дорогу, на Ньюве Доленстраат, дом 13, еще одну новую структуру – Амстердамское бюро по делам евреев. Это подразделение, созданное в июне 1942 года и возглавляемое «ярым антисемитом» Рудольфом Вильгельмом Даменом фон Бухгольцем, по данным историка Ада ван Лимпта, стало крупнейшим из всех специализированных полицейских подразделений, созданных на территории Голландии весной и летом этого года, поскольку нацисты начали координировать планы по решению «еврейской проблемы» с голландской гражданской администрацией.
Как объяснил Ад ван Лимпт, создав специализированные подразделения для проведения арестов среди евреев, голландская полиция, которой не хотелось принимать в этом участие, тем самым «сохранила свои руки чистыми». В свою очередь, созданные подразделения могли действовать практически безнаказанно непосредственно в интересах немецких оккупантов, и, по утверждению Ада ван Лимпта, их сотрудники воспользовались этим, чтобы в полной мере проявлять свои садистские наклонности.
Историк развития полицейских сил Гуус Меэршок, однако, писал, что разделение полицейских сил в конечном счете не имело большого значения, потому что «обычные голландские полицейские» также выполняли большой объем грязной работы. Они также занимались задержанием евреев, следили за тем, чтобы те выполняли требования о депортации, реквизировали их дома и вывозили их имущество.
«В принципе, если заняться простыми подсчетами, то можно с уверенностью сказать, что по меньшей мере две трети сотрудников полиции Амстердама участвовали в арестах евреев и тесно сотрудничали с оккупационным режимом в их депортациях», – рассказал мне Гуус Меэршок. Вилли Лагес в своих показаниях после войны также подтвердил, что без участия голландской полиции не удалось бы задержать и десяти процентов евреев в стране{98}.
Голландская полиция с течением времени применяла все более жесткие нацистские правила. Еврейских детей исключали из государственных школ и загоняли в наспех построенные сегрегированные учебные заведения. Еврейских служащих увольняли с работы, у еврейских специалистов отзывали лицензии, еврейские компании закрывали, а их товары либо продавали за бесценок, либо передавали «арийским управляющим», которые забирали всю выручку от ее продажи себе. Евреи больше не могли иметь в своем распоряжении велосипеды, радиоприемники или телефоны.
Им было запрещено пользоваться общественным транспортом. Им разрешалось посещать магазины только с 15:00 до 17:00, и они должны были до 20:00, когда наступал комендантский час для еврейского населения, находиться в помещении. Евреи должны были класть все свои деньги и активы в один банк, и им разрешалось единовременно снимать со счетов всего 250 гульденов. Любые другие деньги или ценности могли быть конфискованы.
В апреле 1942 года было объявлено, что евреи в возрасте старше семи лет должны носить «Звезду Давида» – желтую шестиконечную нашивку размером с ладонь взрослого человека со словом «еврей» посередине. Еврейский совет был вынужден провести раздачу этих нашивок со строгими инструкциями, как их правильно размещать: «Звезда Давида» должна была быть четко видна на левой стороне груди любой верхней одежды.
Все эти меры обеспечивались голландской полицией.
Часть IIПреследования и депортацияАпрель 1942 года – февраль 1944 года
Глава 6«Так трудно понять, что же делать»Апрель – декабрь 1942 года
Инге Янсен, 36 лет, домохозяйка, Гаага
Воскресенье, 26 апреля 1942 года
Этим утром я укрылась в гостиной наверху и немного отдохнула там, прежде чем заняться кое-какими хозяйственными делами. Во второй половине дня послушала очень длинную, проникновенную речь фюрера. Как, должно быть, ужасно тяжело приходилось немцам в России и какая это была ожесточенная борьба! Все это такое горе для Гитлера! Это сущий ад для него.
Адриану стыдно, что он так отчаянно мечтал об отпуске. Все больше и больше людей сбегают из Гааги, и я едва могу выразить словами, насколько трусливым и презренным я нахожу такое отношение. «Этим людям не следует возвращаться», – говорит Адриан. Я наслаждалась солнцем на террасе, форзиция прекрасна, тюльпаны и нарциссы наконец-то начинают цвести.
Ина Стюр, сотрудница канцелярии управления завода, Амстердам
Вторник, 28 апреля 1942 года
Евреи снова стали козлами отпущения. Теперь они должны ходить со звездой на одежде. Большая желтая звезда с надписью «еврей» посередине. И это касается всех, начиная с семилетних. Им больше не разрешается ходить на рыночную площадь, в парки, кино или театры, в кафе и так далее. Они не могут выезжать из города без пропуска. Есть только один театр, который им разрешено посещать, – тот, что на Плантаж Мидденлаан, где, естественно, с каждым днем все оживленней. Все больше евреев отправляют в концентрационные лагеря, где с ними ужасно обращаются. Много работы, мало еды и еще меньше отдыха.
Доуве Баккер, начальник одного из полицейских управлений, Амстердам
Понедельник, 27 апреля 1942 года
Ночь тихая, погода почти такая же. Сильный ветер с востока на северо-восток, сухо и солнечно. Днем, в 3 часа, мы совершили рейд на два кафе на Ньюмаркт, задействовав около двадцати человек. Мы обыскали всех из одного еврейского кафе и из другого кафе, после чего отвезли их на Доленстраат. Мы надеялись поймать торговцев продовольственными карточками, но нам этого не удалось. По сути дела, нам удалось найти лишь несколько человек, у которых были не в порядке документы, а также упаковки кофе, чая, шоколада и консервов, которые были спрятаны. Мы их конфисковали. Однако в целом все это принесло не так уж много результатов. С нами там был товарищ капитан Дамен фон Бухгольц, который хотел узнать, что такое представляет из себя полицейский рейд.
Среда, 29 апреля 1942 года
Введен знак отличия евреев[68]. Ночь тихая, но со штормовым ветром с северо-востока на восток. Эдеус и Рос конфисковали золотые и серебряные изделия и драгоценности на сумму около 150 000 гульденов у нескольких евреев, которые прятали их у одного из арийцев. Шейкелен, который закупает дрели и материалы для электриков для немецкого вермахта, заключил выгодную сделку на сумму около 60 000 гульденов. Он поймал нескольких дельцов «черного рынка», которые не знали, с кем имеют дело. Один парень даже высказал свое мнение о членах НСД, сказав, что он бы вспорол их и вырвал у них сердца, если бы у него была такая возможность. Мы были счастливы избавить его от этого бремени. Хорошо бы, чтобы СД заперла этого парня в концентрационный лагерь!
Начиная со 2 мая все евреи старше шести лет, находящиеся на улице или в других общественных местах, должны носить еврейский значок на левой стороне груди – желтую «Звезду Давида» размером с ладонь с черным крестом (еврейским) и словом «еврей».
Четверг, 30 апреля 1942 года
Ночь тихая, погода не изменилась, холодный ветер с северо-востока, но менее сильный. Сегодня был еще один очень напряженный день на работе… Здесь работа просто кипит. Мы возвращаемся домой совсем поздно, предварительно заглянув к товарищу Смаалдерсу, чтобы съесть несколько тарелок превосходного горохового супа, хотя и без костей. Завтра мы будем находиться в режиме ожидания и в готовности к действиям, тогда как рабочие на нескольких крупных заводах, таких как «Веркспоор», а также голландские докеры будут уволены и отправлены на трудовую повинность в Германию. Это уже вызвало много волнений на заводах. В ходе чудовищного судебного процесса против кучки воров и дилеров, укравших миллион продовольственных карточек, восемь главных подозреваемых были приговорены к смертной казни, которую они заслуживают.
Суббота, 2 мая 1942 года
Ночь тихая. Утром прошел небольшой дождь, но позже прояснилось. Ветер с северного на западный. Обнаружилось, что есть друзья евреев, которые тоже хотят ходить со «Звездой Давида». Сегодня мы поймали одного такого шутника.
Элизабет ван Лохейзен, хозяйка бакалейной лавки, г. Эпe
Воскресенье, 3 мая 1942 года
Сегодня утром Гер[69] пришел в церковь с еврейской звездой на груди. Я беспокоилась насчет того, что он слишком сильно рискует. Я готова отправиться в тюрьму за свои убеждения, если это необходимо, но чувствую, что эта акция не очень-то помогает. Если бы так поступали все, возможно, это произвело бы какое-то впечатление, но таких крайне мало. Когда я разговаривала с ним сегодня вечером, он сказал, что сегодня днем снял этот знак, потому что одна из внучек доктора Лоффа уже была арестована за то, что носила его. Мне трудно понять, что же делать.
Понедельник, 4 мая 1942 года
Сегодня день был полон переживаний. Впервые мы услышали сообщения о казнях: 102 офицера и представителя интеллигенции. В газетах пишут о семидесяти двух, но мы узнали, что в Брабанте расстрельная команд убила еще группу людей. Семьи жертв были проинформированы по телефону о том, что приговоры приведены в исполнение. Эти люди, кажется, занимались незаконной деятельностью. В газете это назвали «черным днем». Выступая по радио, Макс Блокзейл[70] сказал: «С 14 мая мы продолжаем жить так, как будто нет ни войны, ни оккупации. Но этим летом все станет по-другому и мы наконец заметим, что идет война». Сегодня по всей стране прошли массовые аресты[71].
В городе Эпe член парламента (ван Стин, Социал-демократическая рабочая партия) был задержан, но позже той же ночью его отпустили, потому что у него случился сердечный приступ. Другие члены парламента, такие как Йокес, Краненбург, Бэннинг и так далее, а также врачи, пасторы, юристы (все – представители интеллигенции) также были взяты в заложники. Что это все предвещает?
Среда, 6 мая 1942 года
Сегодня вечером королева снова выступила по радио с речью, посвященной тем, кто был казнен. После этого она предупредила нас, что пользоваться телефоном небезопасно, что возможно прослушивание и что письма также могут вскрываться. Кроме того, она сказала, что мы должны проявлять осторожность в своих разговорах в общественных местах. Она добавила также, что придет время – и Голландия снова возродится.
Ина Стюр, сотрудница канцелярии управления завода, Амстердам
Вторник, 5 мая 1942 года
Офицеры, матросы и мичманы обязаны немедленно явиться для получения повесток о мобилизации. Их всех задержат. Похоже, в конце концов за решетку посадят всех трудоспособных мужчин.
Пятница, 8 мая 1942 года
Издали новые правила. Компании «Веркспоор» придется отправить сотню человек на работу на фабрику «Борзиг» в Берлине. Сотня неженатых мужчин в возрасте от двадцати одного года до сорока лет. Сколько из них когда-нибудь вернутся? Это чрезвычайно опасно. Они должны прибыть туда до праздника Вознесения, который наступит через шесть дней. И евреям больше не разрешается вступать в брак с мужчинами и женщинами из числа христиан. Им даже не разрешается вообще подавать заявление на получение какого-либо свидетельства о браке, если только в этом нет острой необходимости.
Воскресенье, 10 мая 1942 года
Прошло уже два года с тех пор, как началась война. О, как бы мы были безумно рады и счастливы, если бы только снова наступил мир! Так много семей уже потеряли одного или нескольких человек погибшими или отправленными в трудовые лагеря! Вчера опять были расстрелы. На этот раз расстреляли семьдесят два человека, большинство из них – из [города] Наарден или же из этого района. Семь человек, к счастью, были помилованы и вместо смертной казни получили пожизненное заключение. Мы надеемся, что нам не придется ждать освобождения еще два года.
Элизабет ван Лохейзен, хозяйка бакалейной лавки, г. Эпe
Вторник, 12 мая 1942 года
Ходит много разговоров о том, что Мюссерт[72] вступит в должность на этой неделе. Атмосфера везде напряженная. Многие женщины из НСД в западных районах переехали в близлежащие деревни. Блокзейл, выступая по радио, заявил: жаль, мол, что им пришлось так поступить, но таким образом он, по крайней мере, признал очевидные факты, что такое происходит на самом деле. Они, должно быть, боятся беспорядков или вторжения. Надо признать, в воздухе витает какое-то напряжение. За последние недели британские королевские ВВС подвергли бомбардировке несколько немецких городов, включая Аугсбург и Пльзень. Они проделали отличную работу. Американцы уже второй раз бомбили Токио.
В Амстердаме шесть человек были расстреляны за какую-то аферу с продовольственными талонами. Эти немцы так легко расстреливают! Но голландцы, по крайней мере, сохранили чувство юмора. После введения правила о «Звезде Давида» они стали называть Йоденбреестраат «Млечным Путем». Площадь Ватерлооплейн теперь они называют «площадью Этуаль», а Амстердам-Зюйд – «Голливудом».
Инге Янсен, домохозяйка, Гаага
Четверг, 14 мая 1942 года
День Вознесения Господня, последний день с Мильдой[73], как ужасно, что я теперь останусь здесь одна! Мы обе плакали, расставаясь. Она просто разбаловала меня. Она такая милая! Я просто не могу себе представить, что ее здесь и в самом деле больше не будет. Она была такой надежной помощницей в доме! Сегодня днем я поела пораньше и пошла в кино на «Вохеншау»[74].
Пятница, 15 мая 1942 года
К счастью, у меня появилась новая уборщица, Дьен… Она была сегодня со мной весь день. Вим угостил меня в «Ленсвельде»[75] вкусным обедом. Он сказал мне, что разные люди выспрашивали у него, почему он поддерживает с нами связь. Анс настроена настолько антинемецки, что больше не хочет иметь с нами ничего общего! Увы, есть тысячи людей, которые тоже придерживаются такого мнения.
Суббота, 16 мая 1942 года
Действующих военнослужащих действительно держат в разных казармах! Я была очень удивлена, потому что никак не ожидала такого. Примерно 2000 человек были арестованы. Кроме того, просто безобразие и позор, что так много голландских офицеров (40) нарушили свою клятву, которую они дали оккупационным властям. Что же после этого винить Германию в том, что она больше не доверяет нашей армии! Настроение в стране ужасное, везде ощущается огромная ненависть. Как мы вообще сможем прийти к положительным результатам, имея столько проблем? Те из нас, кто имеет благие намерения, очень страдают.
Воскресенье, 17 мая 1942 года
Адриан рано утром уехал с ван Стокумом на присягу Мюссерта рейхсфюреру Гиммлеру в зоосаде[76]. Я пошла на парад на Де Плаатс[77]. Оказывается, у большинства наших солдат очень плохая выправка. Немцы маршируют намного лучше, а также выглядят здоровее и сильнее. Старалась не встречаться там с Кохами, насколько это было возможно. Затем мы отправились с Мис ван Стокум в зоосад, чтобы послушать там выступления и посмотреть, как приводят к присяге Фельдмейера[78], нового командира.
Я немного поговорила с Сиэпом[79] и Джесси Тюльп, они очень довольны своим новым домом. Вместе с тем Сиэп очень многим недоволен в политике. Он также познакомил меня с миссис Страк. Похоже, что Конти[80] скоро приедет в Голландию. Он также очень поддерживает план Вагнера по Фонду медицинского страхования. Это тот самый человек, которого Кейджер хотел представить Адриану. Он мог бы быть полезен Адриану. Я также слышала, что в последний момент Мюссерт запретил им использовать Бинненхоф[81] для приведения к присяге – очевидно, потому, что он хотел сохранить это специально для W. A. (или своей штаб-квартиры!). Руди[82] сказал мне, что Мюссерт пойдет только на парад Гитлерюгенда и Голландского молодежного движения, чтобы не оказаться «рядом» с рейхскомиссаром Зейсс-Инквартом. Сколько суеты!
Вторник, 19 мая 1942 года
Юл[83] изо всех сил старается выяснить, почему Адриана не приняли в СС. Она поговорила с двумя сотрудниками канцелярии рейхсфюрера СС, и те были весьма поражены, услышав всю эту историю. Они сказали, что немедленно начнут разбираться во всем этом. Очень мило со стороны Юл!
Элизабет ван Лохейзен, хозяйка бакалейной лавки, г. Эпe
Вторник, 19 мая 1942 года
Сегодня в 4:30 утра родилась Мария Элизабет, наша первая внучка. Вид новорожденной в роддоме, вокруг столько красивых цветов, и мои дети такие счастливые – у меня такое чувство, будто я где-то в другом мире. Кажется просто странным, что такое чудо все еще может произойти в военное время.
Инге Янсен, домохозяйка, Гаага
Понедельник, 25 мая 1942 года
Мьен и Вим пришли сегодня утром на кофе, что было приятно, но все равно осталось такое ощущение, словно к нам пришли незнакомые люди. Анс говорит, что навестит меня на мой день рождения только в том случае, если на вечеринке не будет «товарищей». Довольно дерзко!
Мьен сказал, что, согласно надежному источнику (!), великий заговор голландских офицеров не был направлен против немцев, – другими словами, он был организован против ожидавшегося правительства Мюссерта[84]. Это совершенно ясно. Хеннигов эвакуировали. Я видела, как это происходило, потому что они жили вблизи маяка. Я постепенно начинаю очень уставать – горничной у меня по-прежнему нет.
Понедельник, 1 июня 1942 года
Адриана вызвали в управление СС, он отправится туда завтра. Сегодня вечером над головой летало много самолетов, раздавалась канонада. Я проснулась ночью от страха, что для меня совершенно необычно. Я до сих пор не понимаю, почему я так ясно видела Иисуса. Я очень благодарна, что он мне привиделся, но я по-прежнему не понимаю смысла этого видения. Я, конечно, очень воодушевлена и счастлива от мысли, что могу так много сделать для других людей. А еще чудесно, что скоро лето.
Вторник, 2 июня 1942 года
Адриан в 10 часов утра отправился в Ergänzungsstelle{99}, и действительно, по результату осмотра был тут же признан годным к службе в офицерском составе СС. Когда смущенный доктор Рейтер[85] затем сказал ему, что для него нет вакансии здесь, в Гааге, хотя он был бы здесь очень нужен, мне было так жаль его! Но скоро, похоже, все будет в порядке – через пару дней или буквально через неделю. Юл все это очень забавляет.
Четверг, 18 июня 1942 года
Сегодня мы вяло сидели без дела, как вдруг нам позвонил офицер СС Граф. Он сказал: “Berlin stellt sehr viel Wert darauf, dass Sie eingesetzt werden”[86]. После этого Адриан попросил его лично связаться с рейхскомиссариатом[87] и поговорить с ними от его имени. Очень приятно, что это произошло и что статус Адриана возрос. Теперь мы должны просто подождать и посмотреть, как события будут развиваться дальше. Либо он будет назначен немедленно, либо руководство СС, которое, совершенно справедливо, не желает растрачивать его таланты впустую, направит его в другое место. Нас навестила Криста ван Дейк[88]. Она возбужденно сообщила нам о том, что на собрании ее группы накануне вечером Воорхове[89] зачитал секретное распоряжение, в котором говорилось, что все «прогерманские элементы» должны быть удалены, и так далее…
Пятница, 19 июня 1942 года
Криста ван Дейк снова пришла к нам с новостью, что со вчерашнего утра Воорхове запрещено делать публичные заявления. Его могут арестовать. Кроме того, обергруппенфюрер голландских формирований СС Раутер запретил ему принимать присягу во второй раз, чего бы это ни стоило. Похоже, что напряженность все нарастает.
Я вкусно пообедала с Адрианом в «Ленсвельде». Попробовала их знаменитый картофель фри «Мерлан» и печенье «Полонез»[90] (с мороженым). Берман приедет сюда во вторник вечером. Мне так любопытно, скоро ли Адриану предложат должность в голландских формированиях СС… Адриан отправился к представителю Ergänzungs, чтобы обсудить этот вопрос лично.
Только что, в четверть четвертого, позвонил Граф и сказал, что они не могут обойтись здесь без Адриана и что он будет назначен на должность в течение четырнадцати дней. Они также оставят для него вакансию открытой на случай, если он захочет поступить на службу позже. Теперь наконец все прояснилось.
Вторник, 23 июня 1942 года
У Адриана была долгая, на два с половиной часа, встреча с генеральным секретарем по социальным вопросам Фервеем[91], и председатель Бенинг также зашел познакомиться с ним. Милейший человек!.. Сначала мы поужинали у Герзона, а после пошли в Cineac[92], и я угостила Лоэса в «Де Крун» сначала пирожками и супом, а потом – вкуснейшим клубничным мороженым. Из-за необычайно теплой погоды мне очень хотелось пить. Мы очень коротко поговорили с Гертманом, который был с оберстфюрером Шпреем, и еще с одним немцем, который похвалил мое немецкое произношение!..
Ситуация в руководстве НСД становится все более сложной[93]. Можно ожидать, что немецкая сторона теперь передаст голландцам все свои дела или, по крайней мере, дистанцируется от них. Комиссар Шмидт, кажется, собирается уходить. Также ходят слухи о его возможном членстве через некоторое время в НСНРП[94]. Блокзейл не ариец, а ван Хеэс наполовину еврей.
На самом деле практически ни один из лидеров партии не подходит ни по моральным соображениям, ни по происхождению. Адриан собирается выйти на службу со среды, первого июля.
Понедельник, 29 июня 1942 года
Это был весьма необычный день рождения, не совсем приятный. Адриан ушел уже в половине девятого, чтобы попасть на осмотр к доктору Хамбергу, терапевту, на четверть еврею. Днем ему пришлось вернуться за фотографией, и он был очень возмущен, когда ему сказали, что он не имеет права на постоянную должность.
Я получила прекрасные цветы от Зус К. и Этти Б., водяные лилии от Кристы ван Дейк, ко мне зашли Джо С., Зус С., Анс + Симонетт ван Х., Джоэп ван Р., ван С. С., Хан и Берт, Ритма, Анс К. Был домашний пирог от Зус Остер ван В.![95] Лус мне очень помогла. Весь день было невыносимо жарко. Поскольку у меня не было сахара, я не могла предложить чай. К счастью, у нас был прекрасный лимонад и по кусочку торта для всех.