– Возьмешь, Михалка?
– Ну, да ладно уж. Только, мотри, не пеняй на меня, коли туго придется.
Степка подпрыгнул и побежал вперед.
– Пра, непутевый, – недовольно пробормотал Невежка. – И парнишку, гляди, сбил… Идем, что ли, Нефёд. Може, мы того пристава еще как ни то окрутим.
Мужики пошли в обход, к Муромской дороге, а Михайла повернул по дороге к Москве.
Дорога поднималась на пологий холмик. Оттуда перед ними сразу открылась Москва. Когда они бились под ее стенами с Болотниковым, Михайла не видел ее всю. И теперь с Воробьевых гор она первый раз открылась вся перед ним. В лучах зимнего солнца она курилась впереди, сияя золотом куполов и блеском цветных изразцов. Михайла на минуту остановился.
«Ишь, какая красивая, – подумал он. – Дадим мы ее ляхам, как же!»
Все тревоги, все сомнения, овладевшие им в Тушине, точно спали с него. В груди стало вольно и горячо, и он внезапно засвистал. Как и всегда, он не думал про свой свист, но Степка с удивлением оглянулся на него, выпрямил плечи и весело зашагал вперед. Так отважно и лихо звучал свист Михайлы, как еще никогда раньше.
Конец первой книги.