— Мы и не верим, — сказал Кривич.
— Тогда кто?
Кривич пропустил вопрос мимо ушей.
— У вас нет никаких предположений, зачем миссис Стилвелл вдруг понадобилось идти к бассейну? — спросил он. — Она была одета так, словно выскочила из дома второпях.
— Абсолютно никаких, — покачал головой Джерри.
Казалось, у Кривича вышли все вопросы, но вот он, будто вспомнив что-то, задал ещё один:
— Джерри, известно ли было миссис Стилвелл, что вы её любите?
Джерри смотрел на свои руки, которые всё ещё немного дрожали.
— Если она и знала об этом, то не от меня. Мне достаточно было, что она ко мне хорошо относится. Может, и знала. Кэролайн всегда была очень тонко чувствующей натурой. Она часто пыталась убедить меня устроить выставку моих работ в Нью-Йорке. Самостоятельно, без помощи Марка, на свой страх и риск.
— Почему же ты не прислушался? — спросил Квайст. — Она была права — картины чертовски хороши.
— А я убедил ее, что думаю иначе, что у меня не хватает внутренней уверенности в себе и в своих работах, а значит, ничего не получится. — Джерри взглянул на Квайста: — Понимаешь, согласись я с ней, и мне пришлось бы переезжать в Нью-Йорк, а я не хотел оставлять Кэролайн здесь одну, ведь ей в любой момент могла потребоваться помощь. — Его рот на мгновение сжался в узкую, твердую линию. — Но теперь меня тут ничто не держит.
Можешь быть уверен, ноги моей здесь больше не будет, дай только упаковать вещи.
— Без разрешения полиции отсюда никто не может уехать, — твердо заявил Кривич.
Квайст вернулся в город немногим позже четырех дня, запарковал машину и поднялся в свой офис.
В приемной Глория Чард одарила его чарующей улыбкой.
— Когда вы отсутствуете, босс, — сказала она, — сразу начинаются всяческие затруднения. Люди не хотят верить, что вас нет на месте. Они подозревают, что вы просто прячетесь от них.
— Для меня есть что-нибудь важное? — спросил Квайст.
— Ничего срочного. Какие новости там, куда вы ездили?
— А, ерунда. Куча грязного белья, но ничего существенного, — слегка раздраженно ответил Квайст и прошел в свой кабинет.
Как всегда, там находилась Конни Пармаль, ожидавшая его распоряжений, спрятав глаза за старомодными дымчатыми очками.
— По-моему, вам необходимо слегка взбодриться, — заботливо сказала она.
— В самую точку, — ворчливо согласился Квайст.
Только опустившись в кресло, он ощутил, как ноет каждая косточка в его теле. Он не спал уже почти двое суток.
Мисс Пармаль подошла к бару и налила в бокал хорошую порцию бурбона со льдом. Квайст с облегчением пригубил.
— Конни, передай, пожалуйста, Лидии, что я вернулся, — спустя мгновение сказал он.
— Она не появлялась здесь весь день, — ответила Конни, — думаю, вся эта история с убийством совершенно выбила её из колеи.
— Тогда ей ничего не известно о Джадвине?
— Нет, она должна знать, если слушала радио или смотрела телевизор. Вечерние газеты тоже дали материал.
— Позвони ей домой, хорошо, крошка? — Он вытянул из кедровой сигарницы длинную тонкую сигару и закурил.
Надо перемолвиться парой слов с Лидией и отправляться домой спать, решил Квайст. Он не хотел, не мог ни о чем больше думать. Кривич отличный парень, он всё сделает как надо и найдет ответы на все вопросы. Квайст сделал ещё глоток из бокала и закрыл глаза.
— Лидия не берет трубку, — сказала Конни.
— Попробуй позвонить ко мне, — пробормотал Джулиан. — Обычный условный сигнал.
Лидия, если бывала у него дома одна, поднимала трубку, если телефон звонил два раза, потом замолкал и звонил снова. Эта система была известна Конни. Она набрала номер, повесила трубку и снова набрала. Она ждала долго, но ответа так и не дождалась.
— Я еду домой и ложусь спать, — сказал Квайст. — Когда Лидия появится, пусть едет ко мне. Больше не могу, у меня буквально закрываются глаза.
Он взял такси, хотя до его дома было не больше шести кварталов. Войдя в комнату, залитую лучами вечернего солнца, он остановился у длинного стола, на котором стоял телефон. Если Лидия заходила в его отсутствие, она могла оставить записку под подушечкой, на которой стоял аппарат. Но там ничего не было.
Джулиан кое-как поднялся по лестнице наверх, разделся, побросав одежду в беспорядке на стулья, и прошел в ванную. Там он постоял несколько минут под горячим душем, вытерся, потом ощупью, словно слепой, добрался до своей кровати, лишь на мгновение остановившись у окна, чтобы задернуть плотные шторы. Он уснул раньше, чем его голова коснулась подушки.
Очнувшись, он сперва долго не мог понять, сколько же прошло времени. Квайст сладко потянулся и с разочарованием понял, что кроме него в постели никого нет. Тогда он повернул голову и взглянул на светящийся циферблат настенных часов. Немного за полночь. Значит, проспал не меньше шести часов.
Джулиан протянул руку, включил лампу и снова откинулся на подушку, чувствуя приятную расслабленность во всем теле. Прошедший день встал у него перед глазами: день ужаса и насилия. Затем ему пришло в голову, что Лидия не хотела беспокоить его, зная, насколько сильно он нуждался в отдыхе и сне. Джулиан снял трубку с аппарата, стоявшего рядом с кроватью, набрал номер и долго вслушивался в длинные гудки. Нахмурившись, он повесил трубку, встал с постели, накинул халат и спустился в гостиную, включив по дороге свет.
В выдвижном ящике стола, на котором стоял телефон, Квайст нашел справочник, отыскал в нем номер домашнего телефона Глории Чард и позвонил.
Секретарша подняла трубку почти сразу.
— Это я, — сказал Квайст. — Извини за столь поздний звонок.
— Вечер ещё не кончился, — ответила Глория.
— Лидия сегодня так и не зашла в офис?
— Нет, босс.
— И ничего не просила мне передать?
— Меня — нет.
— Нигде не могу её найти, — пожаловался Квайст.
— Может быть, у вас появился соперник, босс? — с надеждой в голосе предположила несравненная Глория Чард.
— Уволю без выходного пособия, — ласково ответил Квайст.
Он дал отбой и набрал домашний номер Дэна Гарвея. По голосу Дэна легко было догадаться, что он сейчас не один. Лидию он не видел и ничего о ней не слышал целый день. Выслушав его, Квайст повесил трубку и закурил сигару. Впервые за долгое время случилось так, что он не мог найти Лидию, когда та была ему нужна. Прежде днем она почти постоянно бывала в офисе, а всё свободное время они проводили вместе. В тех редких случаях, когда ей случалось проводить время как-нибудь иначе, Квайст всегда знал, с кем она и где. В конце концов, должна же она была хотя бы просто полюбопытствовать, как у него прошел день!
Джулиан поймал себя на том, что начал раздумывать о всяких случайностях и несчастьях: пьяный водитель, сбивший девушку и скрывшийся, случайный грабитель, безмозглый молодой хулиган с ножом. Приятель-психиатр однажды сказал Квайсту, что подобные домыслы служат как бы отдушиной, давая выход накопившемуся раздражению. Выходит, он подсознательно хочет, чтобы Лидия была наказана за то, что не оказалась вовремя в пределах досягаемости?
Квайст снова поднялся наверх, надел темно-голубой летний костюм и светло-голубую легкую рубашку со стоячим воротничком, после чего погрузился в лифт, и тот перенес его к выходу на улицу. Дом, где жила Лидия, находился всего в двух кварталах, которые сейчас были ярко освещены. С реки доносились пронзительные свистки и резкие гудки буксиров.
Ночной швейцар хорошо знал Квайста в лицо. Нет, он не видел Лидию с самого начала своего дежурства, с восьми вечера. Они попытались дозвониться по внутреннему телефону. Никакого ответа.
Квайст поднялся на пятый этаж и вошел в квартиру Лидии, открыв её своим ключом. Там царил образцовый порядок. Заглянув в стенной шкаф в спальне, Джулиан долго разглядывал развешанные там платья, плащи и пальто. Он никак не мог вспомнить, как же была одета Лидия, когда возвращалась домой сегодня утром. Он был всего лишь мужчиной, а потому ему трудно было сообразить, какие вещи девушка взяла перед отъездом к Стилвеллам отсюда, а какие — из его квартиры.
Вернувшись в гостиную, Квайст набросал несколько слов и положил записку рядом с телефоном: «Если не хочешь быть четвертованной, позвони мне, как только вернешься.
Любящий тебя К.».
Он вышел и как-то нерешительно закрыл за собой дверь, размышляя, не проглядел ли нечто такое, что могло бы прояснить ситуацию. Потом Джулиан представил себе, что сейчас войдет к себе, а Лидия уже ждет его там.
Он прошел два квартала, поднялся на лифте и открыл дверь в свою квартиру. Лидии там не было.
Именно в этот момент из глубин его подсознания прозвучал сигнал опасности, и Квайст впервые встревожился по-настоящему. Они с Лидией настолько любили друг друга и были настолько близки, что непредусмотренная разлука даже на несколько часов причиняла почти физическую боль обоим. Джулиан не мог представить, чтобы Лидия исчезла на целый день, не поставив его в известность, чем бы такое исчезновение ни было вызвано. Она просто не могла забыть позвонить ему. Вот почему её необъяснимо долгое отсутствие становилось пугающим.
Когда-то давно Квайст получил от Кривича номер его домашнего телефона и теперь позвонил по нему. Кривич ответил почти сразу, хотя голос его звучал сонно.
— Это Джулиан, — сказал Квайст, — мне очень жаль, что приходится беспокоить тебя ночью.
— Такова нелегкая доля большинства копов, — отмахнулся Кривич. — У тебя появилось что-то новенькое?
— Думаю, тебе известно, каковы мои отношения с мисс Мортон, — начал Квайст.
— Да, кое-что знаю. И завидую.
— Вчера утром я довез её от Стилвеллов прямо до дверей её дома и высадил там примерно в половине десятого. Потом я снова поехал к Стилвеллам, уже с тобой. За весь день Лидия ни разу не появилась в офисе. Я не получил от неё ни одной весточки с тех пор, как вернулся. Её нет дома. Она не заходила ко мне домой. Если ты действительно осведомлен о наших отношениях, ты должен согласиться: это ненормально.