[76] критикует этот период за взрывной рост количества семей, в которых один супруг (как правило, жена) был единственным источником эмоциональной поддержки для другого.
Романтизированный брак, 1900–1965 годы. Неуклонный рост занятости женщин сопровождался ослаблением социальных ограничений и развитием городской индустрии досуга, что позволило мужчинам и женщинам начать непринужденно общаться в танцевальных студиях, кинотеатрах, клубах и ресторанах. Нормы целомудрия, предписывавшие сдержанность и аскетичность в выражении чувств, ослабевали, акцент сдвигался в сторону романтической и сексуальной интимности.
С начала XX века американцы ожидали от брака не только романтизированной любви, но и глубокой близости, возбуждения и сексуального удовлетворения. Это позволило ухаживаниям стать более свободными, способствуя большему количеству сексуальных экспериментов до создания семьи и усиливая требование «особой романтической интриги» при выборе постоянного партнера. Женский эрос сбрасывал протестантские и католические оковы, представительницы прекрасного пола начали отстаивать свое право не только на выбор мужа, но и на проявление сексуального влечения. Зрела почва для сексуальной революции.
Индивидуально самовыражающийся брак, 1965–2015 годы. Культурная революция 1960–1970-х годов сделала основными ценностями американского общества свободу выбора и самовыражение. Во многом это побудило мужчин и женщин отказаться от традиционных обязательств в пользу самопознания и достижения самореализации, а в требования к партнеру был включен новый важнейший пункт – способствовать этому. Как метко заметил Пол Амато, автор резонансной книги «Одиноки вместе: Как меняется брак в Америке», брак трансформировался из формального института, отвечающего потребностям общества в целом, сначала в дружеские отношения, отвечающие потребностям пары и их детей, а затем в частный договор между супругами, отвечающий психологическим потребностям каждого из них[77].
Победило убеждение, что отношения создаются путем полного обмена подлинными чувствами, а любовь является взаимным исследованием бесконечно богатых, сложных и жизнерадостных личностей. Актуальные сегодня понятия «личностный рост» и «осознанность» появились именно в это время. Распространение контрацептивов и сексуальная свобода значительно усилили различение между сексуальной и репродуктивной функцией, что привело к заметному снижению социальных санкций за беспорядочные половые связи.
Авторы исследования показывают, как требования к браку поднимались все выше и выше в иерархии потребностей по шкале Маслоу, добравшись в настоящее время до ее верхней части.
Рис. 6. Удушение брака на вершине пирамиды Маслоу
В свою теорию человеческой мотивации – всем известную пирамиду потребностей – Маслоу закладывал три важных характеристики.
Первое ее свойство заключается в том, что потребности расположены иерархически и более низкие ступени, как правило, обладают бóльшим мотивационным приоритетом.
Второе свойство – это необходимость личности в росте: для удовлетворения низших потребностей в еде, безопасности и так далее нам нужны базовые навыки, тогда как удовлетворение высших потребностей в достижении мастерства и аутентичности потребует продолжительного вложения значительных когнитивных и психологических усилий.
Третье свойство – вишенка на торте: удовлетворение высших потребностей приводит к невозможному для понимания на более низких уровнях ощущению счастья, безмятежности и насыщенности жизни.
Современные американцы считают, что брак должен служить прежде всего потребностям самоактуализации и уважения – и лишь потом любви, принадлежности и безопасности.
А какие требования к браку предъявляем мы, современные урбанизированные россияне? И не рискуем ли мы повторить ту же ошибку, что и жители США: привнося в брак новые ожидания, не снимаем ли мы с себя ответственность за базовую функциональность – быт, воспитание детей и прочее? И не приведет ли девальвация роли дружбы в нашей жизни к еще более серьезным проблемам в нашем браке?
Как рассказал мне ИТ-предприниматель Михаил, с рассказа о котором я начал эту главу, в процессе терапии он понял, что был доволен в своей супруге всем – кроме фокуса на саморазвитие! Она в хорошей физической форме, заботится о доме и воспитывает детей. А еще, как оказалось, именно она организует всю их социальную жизнь: встречи с товарищами, семейные торжества и праздники, отпуска и выходы на культурные мероприятия. А он, будучи женатым на такой прекрасной женщине, чувствовал себя одиноким, ощущая невозможность обсудить с ней в деталях свои новые бизнес-проекты и личные увлечения. Ведь кроме нее поговорить о чем-то глубоком ему было не с кем! Выходит, она должна была еще и понимать его бизнес, а также разбираться в триатлоне и стоицизме…
Благодаря психотерапии Михаилу удалось выбраться из этой разрушительной ловушки. Сегодня он выстраивает отношения с любимой женой, исходя из понимания, что один человек не может сделать другого полностью счастливым и что близкие друзья нужны ему и для большего удовольствия от жизни, и для более крепкого брака.
В подкасте Шанкара Ведантама[78], американского журналиста, изучающего человеческое поведение, я услышал вполне разумное объяснение, почему чрезмерная зависимость от одного человека подвергает нас большому риску. Дело в том, что еще совсем недавно (по историческим меркам) люди не ожидали, что их супруг возьмет на себя сразу все роли – и партнера, и любовника, и лучшего друга. Долгое время брак предлагал нам относительно ограниченный набор функций. Массовое переселение из деревни в город сломало общинный уклад жизни, темп городской жизни ускорялся, рос уровень неопределенности, становилось все больше нагрузок на психику. И со временем мы стали ожидать от брака функции «одного окна»: романтика, секс, глубокое понимание, эмоциональная поддержка, общий бюджет, устройство дома и быта, воспитание детей, забота о родственниках друг друга, общие хобби, совместный отпуск, подарки и так далее и тому подобное – да, ну конечно, еще и общие ценности!
Так и хочется сказать: мужики, пощадите ваших жен!
Что, если бог придумал друзей, чтобы сделать нас счастливее в браке?
Вспомни, дорогой читатель, когда ты в последний раз неторопливо гулял с близким другом, не просто увлеченно обсуждая новые проекты, интересы или увлечения, а ведя глубокий и предельно откровенный разговор о личном и важном? Остались ли люди, с которыми ты мог бы так пообщаться? Или все это в прошлом?
Я предупреждал, что эта книга ориентирована в основном на мужчин. Но здесь я попрошу внимания женщин – ведь многочисленные исследования показывают, что и вы возлагаете не меньшую нагрузку на своих мужчин.
Вот как об этом говорит семейный терапевт Эстер Перель в своей книге со звучным названием «Размножение в неволе»:
В наши дни мы сами себе свахи. Мы больше не обязаны выходить замуж за того, за кого должны, у нас появился новый идеал того, чего мы хотим, а хотим мы многого! Наши желания по-прежнему включают в себя все, что должна была обеспечивать традиционная семья, – безопасность, детей, собственность, респектабельность, – но теперь мы также хотим, чтобы наш Джо любил нас, желал нас, интересовался нами. Мы должны быть доверенными лицами, лучшими друзьями и страстными любовниками. Современный брак обещает нам, что есть один человек, с которым все это возможно, если мы просто сумеем такого найти. Мы так упорно придерживаемся идеи, что брак – это для всего, что разочарованные выбирают развод или интрижки не потому, что они ставят под сомнение этот институт, а потому, что думают, что выбрали не того человека, с которым можно достичь этой нирваны[79].
Мы ждем слишком многого от брака и слишком малого от дружбы!
Как бы кощунственно это ни звучало, у брака и у дружбы разные функции. Мир меняется, трансформируются и наши ожидания от брака, и мы нередко забываем о его основных целях и роли в нашей жизни. Мы гораздо больше обеспокоены выбором конкретной кандидатуры. Нам кажется, что любить – просто, а найти подходящего человека – трудно. Думаю, все наоборот!
Эрих Фромм пишет об этом так:
Существует мнение, что проблема любви – это проблема выбора объекта, а не способности любить. Люди полагают, будто любить легко, а вот найти достойный объект для любви – трудно. Подобный взгляд имеет несколько причин, коренящихся в развитии современного общества. Одной из них служит огромное изменение, произошедшее в XX веке в отношении того, что касается «объекта любви». В Викторианскую эпоху как-то было принято в традиционных культурах, любовь не считалась спонтанным личным чувством, которое могло привести к браку. Напротив, браки заключались по договоренности между семьями либо при участии свахи, либо без посредников. Они заключались исходя из социальных соображений, и считалось, что любовь возникнет сама собой после свадьбы. Но на протяжении жизни последних поколений в западном мире восторжествовала концепция романтической любви, сделавшись почти универсальной. В США, где соображения традиционного характера не совсем утратили значение, огромное большинство все же ищет «романтической любви», личного чувства, которое должно иметь следствием брак. Эта новая концепция приоритета свободы в любви чрезвычайно повысила важность объекта в противовес важности функции[80].
Простите за прямоту – я знаю, что вызову гнев некоторых читателей, но я все-таки сформулирую эту мысль предельно ясно:
● Какой будет твоя жена, не так важно, как то, чтобы у тебя была жена.
● Каким будет твой муж, не так важно, как то, чтобы у тебя был муж.