[98].
Когда люди становятся менее одинокими и более счастливыми, они формируют хорошие отношения с другими людьми – в том числе с партнерами по бизнесу и коллегами, – даже если речь идет не о дружбе, а о многих достаточно поверхностных, но доброжелательных деловых контактах. А ведь это немаловажный фактор профессионального успеха, не так ли?
Фильм 2023 года «Air: Большой прыжок», снятый Беном Аффлеком по сценарию, который он написал со своим близким другом Мэттом Дэймоном, рассказывает об исторической сделке между производителем кроссовок Nike и восходящей звездой мирового баскетбола Майклом Джорданом. В картине есть весьма поучительный момент – главный герой фильма, сотрудник отдела маркетинга компании Nike по имени Сонни, разговаривает со спортивным агентом семьи Джордан – жестким, скользким и очень успешным деловым оппортунистом по имени Дэвид, который был непосредственно вовлечен в сделку на всех ее этапах. В конце разговора Сонни шутливо замечает, что был бы рад сказать, что ему было приятно делать бизнес с Дэвидом, да только это была бы ложь. Циничный Дэвид в ответ заявляет: « У меня нет друзей, у меня есть клиенты, ясно? Поэтому я и отличный агент. Однажды я продам свое дело и стану очень богатым человеком. Я буду одинок, но богат, как и мои клиенты. Тогда и буду искать друзей».
В конце фильма мы узнаем, что Дэвид действительно добился невероятного успеха и продал свою компанию за 100 млн долларов – и в тот праздничный вечер его видели ужинающим в одиночестве…
Английский философ, математик и общественный деятель Бертран Рассел так написал в своей книге «Автобиография»:
Всякий, кто в принципе способен понять, что такое человеческая жизнь, рано или поздно замечает и необыкновенное одиночество каждой отдельно взятой души. Осознание одиночества других формирует новую и удивительную связь с ними, сочувствие настолько сильное, что оно почти восполняет утрату[99].
Да, конечно, часто именно одинокие люди образуют удивительно сильные любовные или дружеские тандемы. Но часто ли мы – даже осознавая невысказанное одиночество другого – способны на понимание и готовы на щедрое сочувствие? А ведь чем дольше люди одиноки, тем меньше шансов, что рядом с ними появятся те, кто мог бы любить их безусловной – родственной и дружеской – любовью.
Помните, как в песне Вахтанга Кикабидзе «Вот и весь разговор»:
Просто встретились два одиночества,
Развели у дороги костер,
А костру разгораться не хочется,
Вот и весь, вот и весь разговор.
У двоих временно одиноких людей костер может запросто разгореться и даже вспыхнуть! Но хронически одиноким людям разжечь костер может быть очень непросто.
Если мы будем жить долго, то со временем каждого из нас покинут самые преданные друзья и самые близкие родственники – таковы законы природы. Каждый столкнется с горем утраты, болью предательства, горечью отвержения, невыносимостью изгнания. Чем ценнее были эти отношения, тем труднее нам будет завязать новые доверительные отношения.
Но если научиться работать со своим одиночеством, одолевать его, то новые приятели, хорошие товарищи и даже близкие друзья могут появляться и в очень преклонном возрасте. К сожалению, слишком часто людям не удается наработать такие навыки за всю свою долгую жизнь.
Я никогда не забуду, как в мою бытность молодым репатриантом в Израиле я – после ночной смены на ресепшн отеля – остановился перекусить в недорогом придорожном кафе. Случайно я встретился глазами с очень пожилым человеком, сидевшим неподалеку, и дружелюбно кивнул ему. Поймав мой взгляд, старичок радостно сверкнул глазами и заулыбался, а затем привстал и вежливо попросил разрешения присесть за мой столик. Я согласился, хотя и понимал, что не очень этого хочу.
Быстро перейдя с иврита на английский – моего разговорного языка еще не хватало для долгой беседы, – он начал рассказывать мне о своей несчастной жизни.
– Я так одинок, – сказал он после краткого представления. – Мы с женой эмигрировали из США 15 лет назад, и сегодня я совершенно один в этом мире. Жена умерла. Все наши друзья либо умерли, либо ничего уже не соображают. Сын остался в Америке и почти не интересуется моей жизнью.
Этот человек не был оборванцем, он не издавал неприятного запаха, вел себя вежливо и говорил спокойно, производил впечатление бодрого и здорового пенсионера. Но от него веяло такой болью, такой безысходностью и таким отчаянием, что я испытал сильное чувство тревоги и даже неприязни. Мне мучительно хотелось вернуться к уединенному поглощению фалафеля в пите наедине со своими репатриантскими мыслями о том, как бы дотянуть до следующей зарплаты и успеть оплатить счет за электричество до того, как в квартире отключат свет…
Если бы подобный разговор случился со мной сегодня, думаю, я сумел бы отнестись к собеседнику с бóльшим терпением и теплотой. Но тогда я, в то время еще совершенно неустроенный иммигрант, попросту был не готов слушать о трудностях совершенно незнакомого мне одинокого человека. С трудом распрощавшись со словоохотливым старичком, я думал о том, как ужасно, должно быть, чувствовать себя настолько недолюбленным и недодруженным, и о том, как мне следует прожить эту жизнь, чтобы не оказаться на месте моего нежданного мимолетного знакомого.
Мы становимся одинокими не только потому, что теряем спутника жизни или, не дай бог, упускаем близость с детьми. Отсутствие друзей – одна из ключевых предпосылок одиночества. А ведь пока мы живы и здоровы, никто, кроме нас самих, не мешает нам находить новых друзей!
В главе «Жены недостаточно» я ссылался на слова, приписываемые Сократу, о том, что тот, у кого мало друзей, обладает богатым жизненным опытом. Но что сказал бы Сократ о жизненном опыте человека, у которого совсем нет друзей? Может быть, что у такого человека недостаточно жизненного опыта?
Да, наша природа – быть с другими. Но, как мы обсудили выше, быть с самими собой – тоже наша природа.
Французский писатель Марсель Пруст считал, что, когда мы слишком рьяно утверждаем, что человек – социальное животное, мы лжем. Он говорил: «Человек – это существо, которое не может убежать от самого себя, которое знает других людей только по себе, и, когда оно утверждает обратное, оно лжет»[100].
В последнее время все чаще появляются интересные работы (исследования, статьи и книги) о том, как важно уметь ценить уединение и тишину. Видимо, взрывной рост количества слабых связей, случившийся с потомками Адама за последние пару десятилетий, а также постоянный фоновый шум (телевизор, радио, музыка из смартфона) вызывают у многих из нас потребность побыть в уединении. Или даже пожить в нем… И не столько ради того, чтобы сбежать от социума, сколько для того, чтобы встретиться с самим собой.
В своей книге «Как быть одному», опубликованной в 2014 году, британская писательница Сара Мейтленд рассказывает историю своей уединенной, но при этом совсем не одинокой жизни. Она пишет:
Я живу одна. Я живу одна уже более 20 лет. Я не просто хочу сказать, что я не замужем, – я живу в условиях, которые многим могут показаться скорее «изоляцией», чем просто «уединением». Мой дом находится в регионе Шотландии с одной из самых низких плотностей населения в Европе, и я живу в одной из самых пустынных его частей… До ближайшего магазина 10 миль, до ближайшего супермаркета – за 20. Мобильная связь отсутствует, а на одноколейной дороге, которая проходит в четверти мили от моего дома, очень мало машин. Часто я не вижу ни одного человека в течение всего дня. Я обожаю это[101].
Правда, заманчиво, уважаемый читатель? А как по-твоему, много ли близких и теплых отношений, как правило, есть у таких людей – ведущих уединенный образ жизни? Не правда ли, наши социальные шаблоны могут заставить нас подумать, что такой затворник либо очень одинок (чувствует нехватку близких отношений), либо, наоборот, совсем не нуждается в близости с людьми – и лишь потому может быть счастлив в своем уединении?
Автор книги продолжает:
Я по-прежнему глубоко и с любовью отношусь ко всем своим братьям и сестрам… У меня есть друзья – дружба остается одной из основных ценностей моей жизни… Я веду уединенный образ жизни, но почтальон приходит почти каждый день. Нил, жизнерадостный молодой фермер, который пасет овец на моем холме, проезжает мимо на своем квадроцикле по крайней мере три или четыре дня в неделю, весело помахивая рукой. У меня есть телефон; каждое воскресенье я хожу в церковь. У меня есть друзья и дети, и иногда они даже приезжают навестить меня. Как ни странно, небольшие сельские общины неизбежно являются социальными. Я знаю имена и кое-что о жизни каждого человека, живущего в радиусе пяти миль от меня[102].
Я думаю, дорогой читатель, ты уже понял, к чему я клоню. Развитый социальный интеллект и умение дружить – удивительный навык, который может позволить нам жить в уединении и при этом не чувствовать себя одиноким! А ведь определенная степень уединения грозит почти всем, кому повезет прожить долгую жизнь.
Позвольте мне привести еще одну цитату того же автора, которая показалось мне очень интересной:
Радость от длительных периодов уединения также усилила мою отраду от того, что я не одинока: я люблю своих детей, друзей, коллег так же сильно, как и прежде, и я лучше забочусь о них, когда я с ними, и получаю от общения с ними больше удовольствия. Но прежде всего я больше нравлюсь сама себе. Я думаю, что во мне есть что-то еще, что может мне понравиться, – глубокая самость, радостная, творчески и профессионально продуктивная, внимательная как к своей внутренней, так и к своей внешней жизни