Это всё? Приедет камера, снимет. И все? А что он ждал?.. Анатолий Николаевич колебался, но решил сказать:
– Еще вот что. По закону можно брать псевдоним. Я хочу взять псевдоним «коммунист».
Григорий обмозговал предложение.
– А что? Хорошая идея. Вы не прогадаете в любом случае. Разрешат взять псевдоним, прекрасно. В бюллетене там, где фамилии, будет стоять: «коммунист». В одной строчке: «Квасов». А в другой: «коммунист». Можно только мечтать о таком варианте. Не разрешат, будет повод поднять шум, поскандалить, привлечь внимание прессы… Хорошая идея. Сами придумали?
– Сам.
– Молодец. Ждите камеру. Всё.
Телекамера не приехала, зато появилась корреспондентка местной газеты, бойкая, молоденькая, с маленьким носом и цепкими глазами. Некрасивая, но симпатичная. Анатолий Николаевич принялся рассказывать ей о своих несчастьях:
– Городская организация КПРФ исключила меня из партии. За то, что я пошел на выборы. Исключили, даже не пригласив на заседание бюро. Это нарушение ленинских принципов.
– А почему вы решили, что причина исключения в этом?
– Панина сказала. Сама позвонила мне и сказала: мы исключили вас за то, что вы пошли на выборы. – Анатолий Николаевич вновь разволновался. – В субботу собрали бюро и исключили. А мне только сегодня Панина позвонила. Это нарушение ленинских принципов. Исключить, не пригласив…
– А почему, по их мнению, ваше участие в выборах недопустимо? – спокойно, въедливо допрашивала его корреспондентка.
– Они решили поддерживать Квасова. И значит, ни один член партии не имеет права на другое мнение. А я считаю, что Квасов недостоин представлять интересы трудящихся. Он – ненастоящий коммунист.
– Голосование по вашему вопросу было единогласным?
– Не знаю. Меня там не было. Панина сказала только, что исключили.
– Что вы намерены делать?
– Победить на выборах, – выпалил Анатолий Николаевич.
Вскоре корреспондентка покинула штаб, оставив Анатолия Николаевича с его сотоварищами и его проблемами.
– Да-а, крепко всё закрутилось, – глубокомысленно подытожил Сергей.
– Как я выступал?
– Хорошо выступал. Это я тебе говорю. Хорошо. Но… – Он с сомнением качнул головой. – Крепко всё закрутилось.
Анатолий Николаевич задумчиво промолчал, шагнул к окну, за которым разлеглась холодная погода. Зима подступала. Но было еще далеко до первого снега, который все менял, устраняя промозглость. Мерзкая погода. Анатолий Николаевич не любил ее.
17
«Мерзкая погода, – размышлял Григорий, глядя в окно машины. – Гадкая». Вместе с главным своим подопечным он ехал на ответственную встречу.
– Что там нашим проектом? – лениво прозвучал рядом важный голос. – Как его там, ПОК, МОК.
Усмехнувшись, Григорий поправил:
– КОК. Красный ответ Квасову… Нормально. Проект развивается.
– Что-то я не слышу никаких откликов. Тишина.
– Не все сразу. Надо набрать обороты. Сейчас раскручиваем тему исключения Кузьмина из КПРФ.
Последовало вялое удивление:
– Исключили?
– Да. Идиоты. Сами себе проблему создали. Очередной гонимый. Пошумим на этот счет. Наберем очки. Есть перспективная идея – взять Кузьмину псевдоним «коммунист». Представляете, в бюллетене – Квасов. А в другой строчке – коммунист. И выйдет, что Квасов не коммунист.
«А ведь молодец, – подумал Григорий. – Я даже не предполагал, что этому недотепе могут приходить толковые мысли. Псевдоним “коммунист” – хороший ход».
Местная торгово-промышленная палата располагалась в добротном, отремонтированном здании – таких в городе было немного. Уютный зал заполнили директора крупных предприятий, местные предприниматели, воротилы здешнего бизнеса. Важные, как Ротшильды и Рокфеллеры. Будто дела у них шли так же хорошо. Ничего не поделаешь, следовало заручиться их поддержкой.
Председатель палаты занял свое председательское место. Ехидный старикашка победно посмотрел на присутствующих и открыл заседание.
– Надеюсь, вы знаете, что нам предстоят выборы. Надо определяться, кого будем поддерживать. Дело серьезное. Давайте выслушаем одного из кандидатов, хорошо известного в масштабах области предпринимателя Андрея Петровича Мельниченко, весьма авторитетного человека.
Он сделал особое ударение на слове «авторитетного». Похоже, намекал. «Засранец», – решил Григорий. Подопечный, за которым он наблюдал, бровью не повел.
– Вам слово, Андрей Петрович.
Мельниченко выступал экспансивно, с азартом.
Обещал всяческую помощь, ругал федеральное правительство, которое не защищает отечественного производителя. Фейерверк слов, чересчур знакомых Григорию – подопечный неплохо изучил подготовленные им речёвки. Печалило только невероятное косноязычие подопечного. Особенно слово «это», которое нагло выскакивало каждые несколько секунд: «…Β случает моего избрания, это… буду добиваться снижения объема социальных выплат. Еще необходимо, это… снизить административное давление на бизнес. Прежде всего, это… ограничить число проверок. В разы ограничить…» Григория коробило такое произнесение речей, но что он мог поделать?
Едва фейерверк слов прекратился, открыл рот директор крупного предприятия:
– Насколько мы знаем, Квасов опережает вас.
Тут настало время Григория.
– Позвольте, я отвечу. Я отвечаю за предвыборную кампанию Андрея Петровича. Да, пока что Квасов опережает. Но разрыв сокращается. Социологические замеры показывают.
Директор состроил нечто пренебрежительное на лице.
– Это ненадолго. Квасова поддерживает губернатор. Административный ресурс подключат, не угонитесь за ним.
– Его поддерживает губернатор, нас – Кремль, «Единая Россия». – Голос Григория звучал жестко.
– Административный ресурс посильнее будет.
Григорий пустил в ход главный аргумент:
– У Кремля он еще сильнее. Придавить губернатора несложно. И не только губернатора. Компромат на всех заготовлен. На всех, – с некоторой небрежностью подчеркнул он.
Неловкая пауза повисла в помещении. Григорий добился нужного эффекта. Вязкую тишину потревожил председатель палаты.
– Хорошо, поговорим о деле. – Тон у него был примирительный. Он глянул на Мельниченко. – Как вы думаете защищать интересы местных производителей?
– Добиваться госзаказа, это… целевого финансирования…
Григорий с интересом наблюдал за подопечным. Промежуточный результат собственной работы нравился ему. Этот человек выглядел солидно, убедительно. Не какой-нибудь пахан – успешный предприниматель, радеющий за общее благо.
– Всё нормально, – говорил он подопечному, когда они возвращались. – Выступали вы хорошо. Им надо было покочевряжиться. Вые… нуться. Мол, мы тоже чего-то стоим. По-моему, додавить их реально.
– А может, послать на х… й?
– Я бы не советовал. Пусть поддержат. И публично заявят о своей позиции. Нужно их додавить.
Помолчали.
– Тебе куда? – спросил важный голос.
– В штаб. Надо еще поработать.
– Это хорошо, – прозвучало радостно. – При тех деньгах, которые я тебе плачу, нельзя рано уходить с работы.
Григорию шутка не понравилась.
– При тех деньгах, которые я получаю, нельзя работать плохо, – не без назидательности произнес он.
18
Утро заставило Анатолия Николаевича покинуть постель, заняться обычными утренними делами. Завтракая, он посматривал на часы. Впервые за ним должна была приехать машина. Петр получил задание каждое утро забирать его из дома.
Разбудив Николашу, Анатолий Николаевич переместился в пасмурность, в промозглость. Хорошо, что «Жигули» стояли около тротуара.
– В штаб? – уныло спросил Петр. Он всё делал как-то скучно, в миноре.
– Да.
– Сегодня много поездок будет?
– Много.
– А завтра?
– Пока не знаю. А что?
– Надо съездить масло поменять. Пора уже.
– Решим.
Анатолий Николаевич смотрел вперед. Улицы пропускали машину, позволяя ей перемещаться. Дома вежливо стояли по сторонам. «Мир в самом деле выглядит иначе из машины, – довольно размышлял он. – Более… доброжелательно. Машина – это хорошо. Она должна быть доступна простым людям. Трудящийся человек должен иметь возможность купить машину».
Штаб привычно принял его, усадил за стол, подсунул работу. Вторым пришел Сергей. Расположился напротив, уставился на Анатолия Николаевича задумчивыми глазами, вызвал своим поведением вопрос:
– Ты чего?
– Бог есть?
Реакция Анатолия Николаевича была соответствующей: весь его вид источал укоризну. Друг не успокоился:
– Толян, ты зря. Пойми, не все так просто. Бог для коммунистической идеи не помеха… – Сергей помрачнел и выглядел виноватым. – Понимаешь, какое дело… Видение мне было. Понимаешь, два раза такое уже случилось. Снится бабушка-покойница. Говорит, мол, пришла проведать. Сидим, говорим, что и как, тут она просит: дедушку позови. Скажу ему, что пора. Я позвал. То, что она умерла, как-то не подумал. Потом, когда проснулся, конечно же мысль: она умерла! А когда говорил с ней, тогда не подумал. Ну вот, проходит месяца три, дедушка умирает. Сердце у него сдало. Два года спустя опять она является. И все то же самое. Просит соседа позвать. Сосед Виктор Семенович, хороший мужик был, душевный. Что попросишь, никогда не откажет. Правда, пил. Но драк не устраивал. Все культурненько. В общем, просит позвать его. Я зову. А где-то через три месяца… сосед умирает. Рак печени. Как его… цирроз. Ну вот…
Сергей смущенно замолчал.
– При чем тут Бог? – мрачно поинтересовался Анатолий Николаевич.
Сергей вздохнул, протяжно, устало.
– Ну… может это сигнал… из загробного мира. Как его… астрального. Он может существовать. Это никак не мешает требованию построения коммунистического общества. Между прочим, в КПРФ к религии сейчас тоже относятся нормально. Зюганов про это говорил. Мол, уважать надо.
– Зачем ты сейчас об этом вспомнил?! – Кузьмин уже терял терпение.
Сергей отвел глаза.
– Бабушка опять приснилась…