Слева – колючая проволока, справа – второй ряд ее, собачьи блокпосты. Собаки мне хвостами виляют: знают, кто здесь хозяин.
Посередине пожарная дорога.
Через каждые 500 метров – вышка. На вышке – вохровец:
– Мужики, а вы откуда взялись?
И затвор карабина передергивает. А собаки умнее…
Главный инженер:
– Убери пушку. Начальство надо знать в лицо!.
Меня грызет «червячок»: поди ж ты, не запомнил. Хотя, понятно, «гражданка»: костюмчик спортивный советский, с коленками пузырем, кеды…
В форме я солиднее.
Бегущие сзади и задыхающиеся от курева «годки» разноголосо подтверждают наше отношение к командному составу части.
– Сегодня ночью по караулам не поеду, опасно, пристрелят, – мелькает трусливая мысль…
Или главного инженера послать? Нет, его точно пристрелят. А у него семья. Опять все самому… А надоело! Пусть стреляют, поджигают, четвертуют кого-нибудь, в конце концов! Пусть это все на «главном» и попробуют. Хотя… А умеют ли они четвертовать и, вообще, знают ли они, что это такое? Колесование еще сложнее. Так, провести политинформацию. Исторические примеры: Малюта Скуратов, Кошон, спаливший Жанну Д’Арк, Петер Арбуес, семья Сансон, Пьерпойнт, Фернан Мейсонье соответственно..
Дыба, иголки под ногти…
Все должно быть на высшем теоретическом уровне. Успокоить ретивых. Объявить, что практических занятий не будет. Иголки – это мое! Утвердить план у командира.
Стоп, стоп!
А не пора ли мне отдохнуть?
А то вот доктор на последней диспансеризации рефлексы проверял. Бил-бил по колену молотком, а нетути рефлексов! Такие синячины на коленях набил, гад! Неделю болели… Говорит: «Согласно медицины, вы или мертвы, или у вас нервы как стальные канаты. Но я как опытный психиатр склоняюсь к первой позиции…» И напрасно я громко дышал, пел песни, даже маршировал вокруг стола. Первая позиция, и все, хоть убейся. Уже и я расстраиваться начал, литература русская в голову поперла: «Живой труп», «Человек в футляре», из иностранной – «Зомби, как они есть». А эскулап бумажки какие-то листает, лицом все больше мрачнеет…
Я, робко так:
– Док, есть надежда?
А он пожевал губами, примерился, а потом и говорит:
– На мой взгляд, никакой…
И такая у нас пауза зависла!
– Док! – это я. – А у меня по утрам руки свободные, когда в ванную иду.
И шепотом, смущаясь вроде, а на самом деле гордясь:
– Я полотенце на «него» вешаю.
Док оживился.
– Вот вам недельный график, сейчас нарисуем. Угол наклона, то есть подъема, фактура полотенца (махровое или вафельное), вес, степень сухости, длина…
– Док, ты что дурак? Или кандидатскую готовишь? Пиши: «здоров», коновал чертов! У меня жена в Киеве! А я жив! А утром особенно! А если «пациент мертв», давай свидетельство о смерти. Расстроился док, но написал нужное.
Вы о чем сейчас подумали? Нет, другое он написал. Короче, диагноз: «здоров». Но лечиться надо.
Иду к командиру. Говорю, что устал, отдохнуть бы. Отпустил. Тем более гость у меня из Киева. Друг. А это свято. А когда еще заму сходить в кабак, как не в оргпериод флота? С другом. Ни одна падла не заложит. А в кармане теплая справка от коновала: «здоров». А вот как покажу девчонкам!
Вперед! Только вперед!
Ресторан меня разочаровал. Можно сказать, огорчил. Скрыться не удастся. В период великого события – запрета «схода» с кораблей и «казарменного положения» для других – он просто ломился от звезд и шевронов. Поздоровавшись со знакомыми и их сослуживцами, мы со Славиком заняли столик. В костюмах «шпаков» были мы одни. Флот гудел не чураясь. И не боясь каких-то «оргпериодов». В форме. Бесшабашно.
Славик расстроился. Пришлось успокоить:
– Слав, у нас хороший флот. За соседними столиками – разгильдяи. Ты ж помнишь Камчатку? И там такие были. Вспомни, некоторые даже в кителях приходили. А здесь таких нет.
Славик не мог успокоиться. Педагог, ети его…
И нагнетал:
– Старлея можно простить, бестолочь еще. Но если сюда войдет адмирал, я увезу курсантов. Веришь?
– Нет, – рявкнул я.
Мы со Славиком выросли в офицеров на Камчатке. В оргпериод рабочий день для штабных – до 21 часа. Раньше уйти не моги. По городу ездила комендантская машина и собирала нерадивых офицеров в свое ненасытное чрево. Потом комендатура. Утром доклад командующему о задержанных. И пошло-поехало: «Снять с должности, понизить в звании на одну ступень, забыть о карьерном росте лейтенанта имярек…»
Стою как-то на остановке. Забрали. Сел. Вокруг одни друзья по комсомольским конференциям. Некоторые плачут, звездочки сами срывают, одну на пол, одну на «просвет». Типа младшие лейтенанты по собственной воле. Раскаявшиеся… Я держусь, хотя трудно, тоже подмывает что-нибудь с собой сделать…Стадный инстинкт.
Приехали. Сейчас огребем по полной. Опаньки, а помощник коменданта – мой сослуживец по 5 ТОГЭ.
– Брат, ошибка это. Твои погорячились.
Он меня вычеркивает. А я ж так не могу!
– Понимаешь, мужики хорошие. Арестованные. Вычеркни всех, прошу.
А он и вычеркнул. В память о совместной службе.
Я наглею:
– А может, машину нам дашь, в которой сидели? Пусть в «Вулкан» (это ресторан такой) отвезет по случаю освобождения из комендатуры? Время 22 уже. Можно.
На это он пойти не мог. И нас только по домам развезли. Великое офицерское братство… Он потом благодарность от командующего получил. Типа все служат, выходить на улицы боятся, поэтому никто не задержан.
Строго, короче, у нас там было. А здесь…
Вернемся в ресторан.
Короче, Славик оказался прав.
Дверь открывалась вовнутрь. Каждые две минуты она распахивалась. Чем становилось позже, тем большие ранги и появлялись. Сначала шеврон, потом кап-3 в дверном проеме, шеврон – кап-2, шеврон – кап раз… А! Вот и свершилось! Шеврон, конечно, был первым. Мы со Славиком долго ждали появления его хозяина. Слегка застряв животом в дверях, появился адмирал. Наверное, у нас в Светлом медом мазано в оргпериод.
Славик – человек серьезный. Я понял, что он действительно может уехать. А в холодильнике еще столько опят! Жена в Киеве!
Ладно, ладно. Он не уехал.
Я формулу нашел. Бином Травило. Говорю: «Слав, ты не парься. Оргпериод – это квинтэссенция флотской службы. Праздник. А праздник надо отмечать. Вот мужики и ликуют. Балтийская традиция».
А что вы думаете? Подействовало, даже в пляс пустился.
Задавая общий тон веселью, адмирал лихо отплясывал с хозяйкой ресторана. Это была красивая полноватая женщина в черном вечернем платье и в золоте. Женщина с хорошими зубами, потому что с плохими таких полушарий, ниже талии, не наешь. Вдохновленный адмиралом народ начал поглядывать на официанток. Других женщин в зале не было. Они ж думали, оргпериод, и сегодня просто не пришли. Выходной. Стирают, убирают, готовят. Официанток разобрали. Чего девчонкам с тарелками бегать? Музыка гремит, веселье всеобщее.
Оргпериод, одним словом!
А второй раз в ресторан мы не попали: кто-то спалил «Пирс». Мне говорили, что поклонник официантки, к офицерам приревновавший. А я не верю. Думаю, комендант руку и спичку приложил. Калининградский или балтийский. А поди разберись, Светлый-то посередине. Каждому из них выгодно.
Артиллеристы, «кэп» отдал приказ…
Ура! Ура! Живы традиции ВМФ СССР! Чего так радостно? А вот:
«10.06.2009
Командование Балтийского флота обещало выплатить дачникам садового товарищества „Зеленая роща“ несколько тысяч рублей за моральный ущерб.
В товариществе не стали называть точную сумму возмещения, но сказали, что она не очень большая – несколько десятков тысяч рублей. Компенсацию потратят на различные нужды товарищества, сообщает „Эхо Москвы“.
Напомним, в четверг, 28 мая, малый противолодочный корабль МПК-192 случайно произвел 14 выстрелов в сторону поселка Песочное. Осколками снаряда разбито стекло автомобиля в садоводстве на территории Полянского сельского поселения, пострадавших и жертв нет. Военная прокуратура решила не возбуждать уголовное дело».
Мелковато, конечно. Вот во Владивостоке крейсер положил несколько снарядов главного калибра аккурат около парадного входа в училище ТОВВМУ. Помните, на Триумфальную арку похож, с колоннами? Хорошо, болванки были, без взрывчатки.
Хотя на Балтике, думаю, дело было так.
Командир катера имярек вплотную приблизился к предельному предпенсионному возрасту. А тут еще реформа грядет, сокращения начинаются. Посмотрел вперед, оглянулся назад, через флотский погон с одним просветом. Позади еще ничего: квартира, хоть и плохонькая, дети, жена опять же. А вот впереди – пусто. Чем на пенсии заниматься? И решил командир кусочек земли себе выбить.
Подсуетился, приехал в «Зеленую рощу» к председателю. Поставил свою «Оку» рядом с джипом. Председатель садового товарищества за два дома от имярека жил Петрович. Его все знали.
– Петрович, так я могу рассчитывать на участок?
Петрович шмыгал носом, старательно отводил глаза в сторону, блеял что-то невразумительное:
– Ну-у… понимаешь, правление соберем, подумаем, рассмотрим… Не знаю…
Иногда он изящно оттопыривал мизинец, засовывал его глубоко в волосатую ноздрю и чего-то там находил. А потом внимательно рассматривал и изучал найденное. «Цену набивает, жук навозный», – понял командир. И, напрягшись, совершил знакомое действие в виде принятия решения. В решении был один пункт: денег не давать! Тем более, и давать-то нечего было. Не скопил за служебными буднями. Председатель носом (вот зачем он его прочищал!) уловил командирские мысли. На его лице явно читалось: «Хрен тебе, а не участок. Рыночные отношения!»
Командир сказал:
– Не дашь, значится? Ну, Петрович, держись! И выскочил на улицу, громко хлопнув дверью.
Петрович подумал: «А не пошел бы ты… Удержусь… Напугал ежа ягодицами!» – и засунул мизинец в ноздрю. Не знал он, что разъяренные офицеры флота способны на все. Не пишу «доведенные до отчаяния», потому что это уже не офицеры будут, а институтки кисейные.