Решение командира быстро обрастало новыми пунктами:
– Нацарапать на джипе знакомое короткое слово. Срок – немедленно. Силы и средства – гвоздь и твердая рука. Ответственный – я. Поставить отметку «вып.»
«Ока» сердито взревела мотором и стремительно унеслась, вздымая тучи пыли, медленно оседавшей на чахлой растительности садовых рядов. А «решение» в пути дополнилось, расширилось и приобрело характер иезуитски-коварного документа.
– А почему вы настаиваете на проведении зачетной артиллерийской стрельбы именно у мыса Флотский? – поинтересовался командир бригады у имярека.
– Так мы ж там, товарищ комбриг, никогда не работали. Течение там сложное, штурман у меня не отработан, экипаж из молодых…
– Похвально, похвально, приблизить учебу к боевой сложной обстановке, – подписывая, одобрительно мурлыкал комбриг, одновременно думая: «А может рано мы имярека на пенсию в первых рядах отправляем? Ведь неплохой офицер, думающий… А против директивы ГШ не попрешь, да и списки отправлены. Возраст».
Катер занял район стрельбы.
Домики Песочного и дом Петровича хорошо просматривались даже в бинокль. Оскверненный джип стоял рядом.
– На месте, гадюка, – удовлетворено подумал командир.
– Дом – это дом, все-таки жалко рушить. А машина больнее! – думал командир, производя выбор целей.
Принял доклады. Бойцы навели артиллерийские стволы на джип.
– Залп!
Девять снарядов красиво взорвались рядом с машиной, стекло боковое – брызгами! Разрывы были цвета гвардейской ленты.
Командир намеренно не стал корректировать стрельбу.
Он связался с Петровичем…
Так, кто тут перебивает: «Как связался?»
Понятно, по УКВ!
– Петрович, так будет мне участок?
Петрович слишком сильно затянул паузу.
– Залп!
Еще пять снарядов легли на территории общества.
На берегу появилась сгорбленная испуганная фигурка, машущая какими-то белыми листочками на манер парламентерского флага.
Командир крепче вжал окуляры бинокля…
– Ага, Петрович, жучара! В левой руке что? Угу, земельный акт в правой… А-а-а, решение собрания. Может, когда захочет…
– Отбой боевой тревоги! Оружие и механизмы в исходное!
Сейчас командир оправдывается. В чем? В том, что цель не поразил! А прокуратура его защищает. Гуманизм, мол, проявил. Им, прокурорским, тоже на пенсию идти. И земля нужна. А попадется такой вот Петрович.
Теперь во всех садовых обществах, говорят, морякам землю выделяют бесплатно и почти мгновенно. Думаю, не врут. Вряд ли. Себе дороже.
Спасибо тебе, товарищ имярек!
Болтики
На складах (базах) боезапас с истекшим сроком хранения подлежит утилизации. Мелкий, типа детонаторов и взрывателей, уничтожают быстро, а вот с крупным приходится повозиться. Мины везут на полигон. Одни взрывают, из других выплавляют ВВ, а металлические корпуса разрезают и сдают в металлолом. У нас этого металла набиралось обычно на пару вагонов. Машиной возить накладно. А тут пока одни вагоны выгружаем, в освободившиеся металл грузим. Экономия, никаких простоев вагонов. А заказывать специально под металл – дорого, да и хлопотно. Деньги за сдачу железа – на расчетный счет части, сдававшим – персональная денежная премия.
Однажды начальник хранения погрузку лично не контролировал (в отпуске был), а начальник отдела хранения, врио, поспешил.
Вагоны вечером ушли, все тихо-мирно.
Утром, часов в 11, доклад дежурного по части: командира к «трубе» требует командующий флотом. Командир, бледнея на глазах, отвечает в трубку, как и положено дисциплинированному офицеру, только служебными междометиями, типа: «есть», «так точно», а потом «выезжаем немедленно». Командир дал команду дежурному, кого вызвать в течение 30 секунд с инструментами. Мне кивнул.
Уазик в ремонте, поэтому запрыгиваем в кабину дежурного КрАЗа, а в тентованном кузове – отделение минеров, командир минной группы, три мичмана – «мастера военного дела», ну и врио начальника хранения. Тот, что вчера за погрузку отвечал.
По пути выясняю цель поездки, к кому из начальников на очередное аутодафе мчимся, да еще в таком составе, за что и кто «драть» будет? Неужели сегодня сам командующий?!
– Размечтался, – остужает мою гордыню командир. – Командование флота в Чкаловск выехало, у них как-то внезапно желание появилось с летчиками пообщаться, чтоб мэрия каждую минуту не звонила! Драть нас будут, как всегда, начальник тыла и минно-торпедный отдел флота.
Мчимся мы на базу «Вторчермета», куда из нашей части прибыл вагон с металлоломом, встал под разгрузку.
– А в вагоне 18 якорных мин!!! Кто-то глянул – сказал, снаряженных! «Вторчермет» уже эвакуирован полностью, готовятся к эвакуации близлежащие кварталы. Развернут областной штаб гражданской обороны. Поручал же этому охламону, врио начхрана, лично возглавь! – и в сердцах постучал в заднюю стенку кабины.
Из кузова тоже ответили стуком. Бдят, боятся. А как не бояться, мчась в неизвестность?
Вот и «Вторчермет». Испуганный работник, почему-то пригибаясь, ведет нашу группу к стоящему на самых дальних путях в тупике вагону.
– Чего пригибаетесь? – спросил командир
– А вдруг рванет? – ответил рабочий.
– Если рванет, вы даже не заметите, как распылитесь в атомы. Так что можете не пригибаться, – по-дружески, тепло и добро, ободрил его командир.
Рабочий побледнел, но пригибаться перестал. Он и убежал бы, но понял: идущие за ним моряки не дадут. Понял по выражению лиц.
С грохотом отъехала в сторону вагонная дверь. Стоят, родимые! Наши! Две даже покрашены!
Ну дальше рутина. Да нет, какая постановка боевой задачи? Дер, только свирепый. Привожу в совершенно мягком виде.
Маты я опущу, оставлю только вопросы командирские и ответы.
– Почему мины не разрезаны для сдачи?
Врио начхрана:
– Спешили.
– Какой идиот заглушил горловины?
– Так крышки горловин – тоже металл, и болтики металл. А так без болтиков сдали бы…
– Болтики – это очень важно, – проговорил командир, предварительно несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув.
– А кто покрасил и зачем?
– Товарищ командир, это я дал команду ст. второй ст. Пупкину, – это командир МГ. – Смотрю, изделия стоят. Думал, на проверку и обслуживание.
– Почему тогда не все покрашены?
– Так чернь закончилась. А когда чернь принесли, смотрю, а изделий и нет. Я рапорт на ваше имя написал о пропаже 18 изделий, только в строевой отдел передать не успел – мы сюда поехали.
Вздохнул командир. Тяжело такие подарки через месяц в должности детально разбирать. Вздохнул и я, за компанию (в должности три недели).
Матросов и мичманов отправили откручивать болтики. Офицеров «поощрили». Одного за «спешил», второго за проявленную инициативу с покраской. Командующему доложили, успокоили. Подписали документ «вторчерметовцам»: «опасности не представляют». Переглянулись, вздохнули еще раз и поехали на очередной «дер». Только теперь уже имели нас.
Кстати, дотошным читателям. Все эти мои «наказали, доложили, сообщили» только для подчеркивания верности командирского решения и готовности разделить ответственность за него в любом кабинете. Как это и бывало, как всегда.
Когда в часть вернулись после надругательств и насилия над нами первым делом командир начальника хранения из отпуска вызвал. Ну не могли мы не позволить себе этой маленькой мести. Пусть и у него покровоточит где-нибудь. Потом догуляет. Ну ладно, не первым, вторым. Первым нас особист допросил о пропаже 18 мин с охраняемой техтерритории. Успел рапорт командира МГ изучить. До сих пор загадка, как успел…
Что? Да, конечно, телеграмма по флоту была. Друзья хоть номер в/ч моей узнали, письма начали слать.
А врио начхрана, когда уволился, гражданскую оборону городка небольшого возглавил. Кто-то вспомнил в исполкоме, что у врио опыт есть по ликвидации чего-то. Чего – никто уже не помнил, но помнили, что опыт успешный. Оттого и взяли.
Взвод ЖВС. Воспоминания к 8 Марта
…И был у меня, господа офицеры, в подчинении взвод ЖВС – женщин-военнослужащих. Аж 28 человеков красивых. Кто не поймет счастья выпавшего, кто позавидует. А было ведь. У меня…
Понятно, имея 26 групп политзанятий по тридцать человек на одного штатного зама, я выбрал себе их. Должна же быть компенсация за тяготы и лишения службы. И на политинформации тоже. Их. Приходилось отвлекаться и на рабочих, числом в три сотни. И тоже женщин. Но ЖВС – это была моя маленькая отдушина. Не подумайте плохого. Я хорошо и нейтрально к ним относился. Ну может раз не устоял. Не каменные мы. Но не больше.
Дело в том, что на Камчатке, на лодке, нас стриг старым лезвием «Нева» на «приотпущенном» безопасном станке матрос.
И, выбираясь в отпуск мы, в первую очередь, мечтали о длинных женских пальцах парикмахерши, от которых аж в дрожь бросает! А прижмется невзначай, клок не так выросший выстригая, – такая дрожь по телу идет! Эх…
И упустить возможность видеть каждый понедельник, среду и пятницу приятные женские лица, да еще с горящими у некоторых глазами (я тогда был молод и ничего собой) вместо синих роб и бритых затылков, я не мог. И нелюбимые всеми политзанятия, в том числе и замами, превращались в мероприятие, ожидаемое с любовью и трепетом.
Наша часть была худшей на Балтийском флоте. Во всяком случае, так считал зам командующего по тылу, вице-адмирал, присланный с эскадры ПЛ из Лиепаи.
И где б я силы взял, вставая по сорок пять раз за тридцатиминутный доклад («военнослужащий, услышав свою фамилию, должен сказать «я», или встать, что-то типа того)?
Взвод ЖВС позволял мне выжить. Как артист, черпающий силы в аплодирующем зале, я черпал силы в своем взводе. И мне пофиг был тот дядька с мохнатыми погонами, который, брызжа слюной, обвинял нас с командиром в несуществующих и существующих грехах и огрехах. Я давно распростился надеждами на карьерный рост, на присвоение званий. Я выживал. И если б не взвод ЖВС, не знаю…