А было. Заложил я командира на совещании. Сказал, что корчится в кресле в море. Язва мучит, в госпиталь надо. Комбриг отправил кэпа лечиться. Командир в отместку меня за себя назначил. Три жутких недели врио командира ПЛ…
– Скажи им, что в 17.00 жду. Иди…
И налил что-то в стакан. Ей богу, я сам слышал, как забулькало. Валидол, видать…
Комбриг мог вызвать Колю М., зама лодки, который помнил комбрига старпомом, а кэпов – жалкими помощниками. И он бы их так построил – мама, не горюй! А если б кто и сопротивлялся, то в рог мог получить. Коля не делал исключений по должностям, он даже замначпо однажды побил. А что такое бывший помощник!
Но Коля пил тогда сильно, посему вызвали меня. По характеристике Коли, которую он сообщал командованию из строевых, когда новый зам прибывал: не мудак или, напротив, Мудак. А Коля был настолько стар и опытен, что в оценках не ошибался. Ему было 39 лет! Заму лодочному! Он был годком комбригу… Но капитаном третьего ранга из Дзержинки. Я был «не мудак»… А смейтесь, не смейтесь. Коля пришел к моему командиру и сказал: «Саша, поломаешь пацана – со мной дело иметь будешь».
Командир поверещал, успокоился, пообещал. Коля сказал ему что-то. А потом благословил меня: «Служи. И уважай командира. Если что, ко мне приходи…» Я не приходил, но Колю угощал спиртом. Каюсь. Хотя ему наши угощенья как слону дробина были.
Коля, я тебя помню! И благодарен!
Комбриг был единственным, кто пожал мне руку, когда на БС я заболел гепатитом. Меня с лодки на своем катере лично он снимал и не ссал инфекции. И руку пожал.
Начпо не встречал. Здоровье берег?
И что, мог я его, комбрига, подвести?
Задымленная каюта, громкий базар. Вхожу без стука.
– Товарищи командиры, объявление. Сегодня в 17.00 комбриг приглашает вас в свой кабинет. Сообщаю, что мы, замы, будем пить ровно сутки, в три раза по времени меньше вас. И завтра.
Ну, маты, крики…
– Иваныч, твой зам оборзел!
А Иваныч сказал:
– Викторыч, под столом ящик вина. Это вам, замам. Шила почти нет. Только две бутылки.
– Нам хватит, Александр Иваныч.
Командиры ушли к комбригу. И КОМБРИГ ПЕРЕД НИМИ ИЗВИНИЛСЯ! Контр-адмирал перед третьими и вторыми рангами. А командиры.
Мы пили «сухое» ровно два часа. После этого политотдел взял верх над нами. Не силой, а просто ветер задул, на «яшку» надо было…
Зря вы, балтийцы, моего комбрига споили. И не знать вам никогда тихоокеанского ветра, свежести и запаха не моря-океана!
Роковая недооценка
– Ну не везло Николаю. Кем он только ни был после увольнения в запас: и таксистом, и вышибалой, и директором фиктивной фирмы, этаким зиц-председателем Фунтом, который всегда сидит за других, и директором настоящей фирмы. И дела шли хорошо. Да вот, учредители… Горшки побили, имущество, нажитое чужим трудом, делить начали… А фирма уже передовой была. Не тем местом Фортуна к нему повернуться норовила.
И вдруг попал он в общественную организацию. Имущество есть, организации областные. Статус опять же. Воспрял духом Коля, работать начал.
Работал как мог и как учили. Плоды созрели быстро: то письмо из Австралии придет, то из Германии, то из Америки, а адресуется вице-президенту, Колюне значит.
А надо сказать, Колиным шефом был тоже в прошлом офицер. Всю жизнь в столице прослужил, семейным положением прикрываясь. Квартира, машина… Потом в этой организации осел. Интриги плел мастерски. Приторговывал общественным имуществом. А как без этого семье-то жить надо? Тем более, внуки пошли. Завод продал, зданий несколько. Уже за семьдесят, а все сидит, председательствует. А Колю не любит: активен тот слишком, ретив, землю копытом роет. Еще и увещевает: «Не продавай, Владимир Евстихеевич! Мы ж с заводика через пару лет в три раза больше снимем. Развиваться будем, Европу подключим, обещаю».
А Евстихеич башкой кивает, соглашается, а все по-своему делает – внуки. То печать вынесет – в подворотне на акт купли-продажи поставит, вернется – глаза честные, голубые, а карман оттопыривается. И не делится ни с кем. Бабло дома считает, радуется.
Продал комплекс с башней для водолазов, четырьмя бассейнами и шестью саунами. Сейчас туда только по клубной карте попадешь. В ресторане – стейк из крокодила за семьсот баксов и косточкой на память. А продал комплекс дед как убыточный.
Колюня ездил тогда в бандитское кубло на своем «москвиче», во время флотской службы купленном. Разобраться хотел, болел за организацию. Смелым был. Глупым. Думал, рейдерство, оказалось – дед.
Три кольца охраны у покупателей. Кабинет, мореным дубом обставленный. Сигарой со стеклянного гостевого столика не угостили. Уговорили не суетится. Ну что ж, хорошо, что живым ушел…
А дед торгует, но стыдится. И так вот со стыдом опять торгует…
А Колюня, дурень, пашет. За 150 баксов в месяц. Письма пишет президенту, премьеру, депутатам, организацию на ноги поднимает. МЧС на нет запугал, его на все совещания зовут, встречают. В МО его лично знают. Вроде все налаживается. Запад миллион евро обещает на развитие организации. Дед очень этим миллионом заинтересовался. И вот тут у Колюни башку и снесло. Не просчитал. С дедом не посоветовался.
Пригласил президента Всемирной организации с родственными задачами. А президент – немец баварский. Обещает два года учить, а потом в Европу пустить. А мы ж подготовленные. Профиль – людей на воде спасать, сами кого угодно научим. Но деньги стоят того, чтоб «чайниками» побыть. Колюня инструкторов немецких за деньги спонсоров выписал, обучение наших ребят организовал. Пригласили сначала в город у моря, а потом в столицу. Дед звонит каждый день, ревнует…
Президент приехал, с ним четыре инструктора. Встретили на «мерсах», отвезли в закрытую гостиницу – у Колюни в Крыму один из уважаемых «братков» в друзьях. Начали обучение. Один немец все подслушивал, рисовал береговую черту, глубины, подходы к бухте. Шпионил. Колюня его обул разок, когда с иностранцами и президентом в ресторане обедал. Этот Фриц президенту говорит на немецком: «Нищета, херр Клаус. У них даже флага своего нет. У организации».
А Колюня коньячка уже принял, но бдительность не терял. Слова международные уловил, моряк ведь, не фуфло.
И как врежет на английском: «Да, наша организация сегодня бедна и пользуется национальным флагом. Что вы имеете против?»
Президент, понятно, от конфликта ушел, замял. А Колюня Фрица невзлюбил. И после очередных занятий на перекуре, дождался, когда этот шпион выйдет на крылечко. И обращаясь к слушателям, произнес то, что знает любой русский, но на чистейшем баварском диалекте: «Камраден, битте зи мир айне цигареттен…»
Фриц был близок к инфаркту. Он много чего наговорил в Колином присутствии… И по-крабьи, боком, помчался докладывать президенту, что Колюня ох, как не прост…
У Колюни талант к языкам был. Когда на выставке в Мюнхене он попросил сопровождавшую его переводчицу составить фразу: «Я хочу заплатить» – и произнес ее за ней, она долго молчала. Она потом спросила, какую разведшколу он заканчивал. Ну не может человек, не знающий немецкого, так чисто произнести «ихт мюхт цаллен» с берлинским акцентом. Колюня не мудрствовал и ответил: КВВМПУ. Он всегда честным был. Переводчица уважительно покивала головой.
Приехал Коля в Киев, готовить деда к встрече с немцем. А дед что-то темное в душе затаил. Угрозу креслу почувствовал, может?
– Евстихеич! Когда встретим президента, скажете ему «гутн таг». Это просто. Типа нашего «здравствуйте».
– Гутен таг, гутен таг, – тренировался дед. В его семьдесят с гаком было непросто запомнить два коротких слова, но вроде запомнил.
– Евстихеич, как немца приветствовать будем?
– Гутен таг, – отвечал Евстихеич и улыбался искусственными зубами с алмазныим напылением.
– Опять что-то продал, старый, – понимал Николай, но продолжал работать на перспективу.
Борисполь. Немец прилетел. Великая встреча представителей двух держав. У Колюни нервная дрожь, даже две пятилитровых бутылки «Горилки з перцем» – презент немцу, дрожат, друг о друга в кульке бьются, звон создают. А сам окрылен: мечты сбываются, скоро организация приобретет статус международной, никто ничем торговать не будет… И деда – на фиг!
– Евстихеич, помните, как приветствовать?
Евстихеич говорит:
– Да помню, помню, не ссы…
Вот и немец. Слегка упитан, на щеках щетинка рыжеватая пробивается, очки поблескивают. Президент…
Колюня фотографирует историческую встречу и шепотом деду подсказывает: «Гут… гутн…»
Идут навстречу, сближаются, сейчас руки пожмут…
И тут дед произносит:
– Хенде хох!
А какие перспективы были…
По волнам нашей памяти
И пусть кому-то будет скучно. И пусть возмутится автор за публикацию без согласования. Нет ссылки, брат, извини. Спасибо тебе. Позволь, опубликую под именем Неизвестного летописца? В Google и Yandex не нашел. Искал что-то по ПЛ, а тут твое сообщение и наша общая история. Брат, извини, но даже если б ты сказал нет, я б все равно опубликовал. Из гордости за общее прошлое.
История 182 отдельной бригады подводных лодок.
182 бригада подводных лодок Тихоокеанского флота была сформирована 1 июля 1955 года на базе 16 дивизии подводных лодок в бухте Тарья в составе: «Б-10» (быв. «Л-10), «Б-11» (быв. «Л-11»), «Б-12» (быв. «Л-12»), «Б-19» (быв. «Л-9»), «Б-23» (быв. «Л-7»), «Б-24» (быв. «Л-8») XI серии. Несколько позже в состав бригады были включены «Б-62», «Б-63» проекта 611.
В 1961 году «Б-133» проекта 641 выполнила задачи по обеспечению полета в космос Ю. А. Гагарина, и в последующие годы лодки бригады неоднократно привлекались для обеспечения связи с космическими аппаратами.
В 1962 – 1963 гг. подводные корабли несли боевую службу в Индийском океане, участвовали в КШУ «Восход». В 1968 году соединение было объявлено лучшим в ВМФ, завоевало переходящее Красное знамя военного совета ВМФ. За период с 1966 по 1970 годы подводные лодки совершили 19 БС. Было выполнено 5 БС в 1980 году и при этом совершено 19 обнаружений иностранных подводных лодок. Всего за период с 1972 по 1982 годы лодки совершили 37 БС в Тихом и Индийском океанах. В 1984 году силами соединения было выполнено четыре БС и совершен один дальний поход в Индийский океан. В 1987 году – четыре БС, четыре обнаружения иностранных ПЛ.