Построение на развод на занятия. Заместитель начальника по строевой выводит из строя «залетевших» в предыдущем увольнении. «Мало ему киевских девушек. Ему замужние женщины понравились! Вот и синяк под глазом, и ребро сломанное! Не умеешь – не берись! Не дорос ты до замужних!»
Ему виднее, конечно, командиру «Варяга»…
Занятия. Сладкий сон на географии (друг толкает в плечо и говорит: «Зря ты два пива засадил на физзарядке… Храпишь. Других будишь») и стресс на кафедре кораблевождения…
Обед. Опять переход под барабан. Злые больные высовываются в окна и показывают нам средний палец. Грянули песню строевую в ответ инсинуациям… Бей, барабан! Гори, глотка луженая!
Счастливцы, заступающие в наряд, расправляют койки. Мы опять учиться. Настоящим образом.
Больные сдались и сравнивают мастерство барабанщиков. Наш лучший.
Ему аплодируют…
Комвзвода сказал, что мы тунеядцы, алкоголики, лентяи и много еще чего.
И что никто в увольнение не идет. (Это из-за дневального! Комвзвод брюки с лавсаном попросил погладить, а он их сжег. Будет расстрелян!)
Самоподготовка. Скучно. Одни читают «Боевой путь советского ВМФ», другие – «Наставление по пчеловодству». Вова Иванов вяжет на задней парте плавки. Учит заинтересованных: «Главное, петли считать…»
ЗКВ позвонил дежурному по роте. Скинулись. Вот и дежурный.
Ушел в заведение рядом с ГПУ. С ведром в руке и палашом, бьющим между ног, и газетой в руке. Кажется, «Правда». Или «Красная звезда».
Дежурный по КПП, мичман:
– Что несем в ведре, прикрытом газетой?
– Олифа. Для ремонта класса. Открыть?
– Проходи.
Саня Г. предлагает мне усугубить пиво настойкой элеутерококка. Она на спирту. Ему прислали с Дальнего Востока.
Заклинаю, не делайте этого никто! Сердце бьется в горле…
А вот и вечерний чай. И прогулка с песней по ночному засыпающему подолу. Рвем глотки, будя жителей. Нечего спать! А вдруг, завтра война…
Полезная вещица
Командир взвода заметил, как курсант, с подозрительно позвякивающей стеклотарой холщовой сумкой, спрыгнул с забора и умчался в сторону класса, занимающегося самоподготовкой. Нас в полном составе за что-то лишили увольнения.
Курсант тоже его заметил, но бегал быстрее.
– За мной Степан гонится! – прохрипел гонец.
ЗКВ среагировал мгновенно, приняв единственно правильное решение. В коридоре паркет жалобно скрипел под безжалостными ногами Командора…
Комвзвод прибыл в класс, оперся на трибунку, стоящую на первом столе, и рассказал все о пьяницах, тунеядцах, алкоголиках и безобразниках. То есть о нас. А потом был осмотрен каждый квадратный сантиметр класса, прилегающих территорий, огромных, как прерия, и каждый из нас.
Ничего…
Комвзвод еще раз вышел за трибунку, порычал и удалился.
В тот вечер мы учились. А бутылки со спиртным оставили до лучших времен.
В трибунке.
Курсантское увольнение
Увольнение – тоже часть распорядка дня. Лучшая и долгожданная. К нему надо готовиться настоящим образом. Особенно с точки зрения красоты и небольших улучшений формы одежды. Во всем многообразии деталей.
Профан думает, что там можно улучшить, и так все скупо и содержательно. Э, нет…
Головной убор.
«Краб» должен быть согнут, чтоб придать ему лихую выпуклость. Бескозырка, начиная с третьего курса, должна быть «шитой», а не «деревянной», выданной вещевиками. Такой же должна быть и фуражка на курсе четвертом. И желательно с «шитым крабом».
Пижонская добавка: вдвое удлиненные ленточки бескозырки.
Шапка. Желательно офицерская, у нее мех и форма лучше. Кожаный верх прикрыт клочком сукна, вырезанного с шапки матросской. Шнурки-завязки завязаны на один узел, свернуты жгутом и заправлены под одно из «ушей». Никаких «бантиков»!
Пижонская добавка: «залом» посередине. Достигается длительным сидением на «борту» шапки во время занятий. Когда у нас сгорела баталерка, мы получили имущество б/у. Моя шапка выглядела как пилотка. Внутри проглядывала фамилия Комиссаров, нанесенная хлоркой. (Тамара Васильевна, чистая правда.) У товарища предыдущим хозяином шапки был Генералов. Хорошие военные фамилии.
Гюйс. Чистый. С голландкой формы № 3 носится белый с изнанки, аккуратно вырезанный с голландки от формы № 2.
«Соплиечик», или нашейный (нагрудный?) галстук к бушлату и шинели. Может быть сшит, скажем, из габардина. В подворотничок изнутри закладывается кусок проволоки, чтобы создать толстый и круглый, идеальной формы валик по периметру. Так, с проволокой, и пришивается.
Шинель подрезана. Спинка шинели зашита.
Бушлат. Неулучшаемая форма одежды. Истинно военно-морская. Пижонская добавка: пуговицы бортов не параллельны, а переставлены «на конус», как английская буква V, «виктори».
Ремень. Пряжка согнута.
Пижонская добавка: якорь сточен напильником. Бляха отполирована боковой частью иглы, для скрытия микрокаверн и придания нестерпимого блеска.
Брюки. Желателен хоть легкий клеш. Иначе необходима растяжка на «торпеде» (такой фанерный треугольник, который прячется от командования тщательнее, чем секретные документы где-нибудь в ГРУ). Срок растяжки – ночь. Штанины намочить, натянуть на торпеду, просушить под личным матрасом, незаметно вернуть торпеду в баталерку. Ленивые просто вшивали клинья.
Голландка. На форме № 3 срезан воротник, на который гюйс ложится. На форме № 2 в разрез на груди пришит полосатый треугольник, ровно три полосы видны, для имитации тельняшки.
Тельняшка. Осенью – рыбацкая, вязаная.
Ботинки хромовые. Сияют.
Пижонская добавка: рант обрезан, ботинки проглажены утюгом для создания блестящей глянцевой гуталинной корочки на всей поверхности. Утюг после этого надо выбрасывать.
Курсовки (нашивки нарукавные). Купленные в училищной швальне из-под полы. С твердой вставкой внутри и валиком по краю.
Погоны. С вставкой и валиком из белого капрона. На шинели и бушлате – с пластмассовой вставкой, изготовленной самостоятельно.
Пижонская добавка: якорьки на погонах голландки выточены из меди с настоящей приклепанной цепочкой.
Ф-фу, устал перечислять. А сделать? Представляете? Понятно, перелопатить такой пласт сразу было невозможно. Улучшения творились и создавались постепенно, иногда занимая семестр-другой – по мере увеличения числа «галочек» на рукаве. Практически каждое улучшение носило характер потенциального лишения увольнительной. А вот поди ж ты! Чего не сделаешь и на что не пойдешь, чтобы быть красивым…Вот я, например, только ранты не резал и ботинки утюгом не гладил. И что интересно, гражданское население ничего в улучшениях не понимало! Даже девушки! Или тем более, а не даже? Мы бы, мол, им понравились и так, без улучшений. Хотя, думаю, лукавили они.
Как то уже лейтенантом я пришел в гости к однокурснику и его девушке. И услышал в его адрес: «А почему ты у меня так блестяще никогда не выглядишь?»
А он и в училище не улучшался. В итоге бросила она его. И другая ушла.
Так что есть информация к размышлению.
Да что там девушки… Меня и матросы приветствовали, заранее переходя на строевой шаг при встрече. Правда, в сумерках, когда погоны не видны, а я им навстречу. Потом себя по руке били, честь отдавшей: «Во прокололся! Перед летехой строевым прошел!»
«Годки» даже плакали…
Форму надо уметь носить и себя в форме.
Тема увольнения не закрыта.
Построение на увольнение. Сплошной адреналин! Какие там прыжки с парашютом или альпинизм! Судьбы на карте! И не только сегодняшнего вечера. Проверка счастливцев. Детальная. Предъявление носков, подписей на брюках (удивительное действо!), расчесок, платков носовых, иголок с белыми и черными нитками. Сатрапы!
Несем возвратные потери (.. выйти из строя. В расположение роты – шагом марш!).
Редеет строй…
Но все заканчивается когда-то.
– Старшинам рот выдать увольнительные записки!
Широко распахиваются ворота…
– Увольняемые! Напра-во! Шагом марш! – волшебная музыка…
За воротами строй рассыпается и мчится покорять Киев. Группами и поодиночке. Надо успеть.
Ведь в 23.45 дежурный по училищу будет принимать доклады от каждого и оценивать плоды покорения. «И аз воздам…»
Призрак училища
Я мало знаю о других училищах. Но о своем, которое было таким же…
Тут злопыхатели что-то гадкое о моей альма-матер говорили, о КВВМПУ. Прощаю. От незнания шло. Немного расскажу. И людей вспомню.
Сейчас на месте КВВМПУ – Киево-Могилянская академия со спонсорами из Канады. У входа в главный учебный корпус прикручена табличка: «Этот памятный знак установлен в честь того, что никогда больше ботинок милитариста, проводника политики КПСС, курсанта КВВМПУ, не ступит на эту святую землю». А над входом панно из мозаики: «БПК и подводная лодка бороздят океанскую гладь». А над ними книга, на страницах: «Учиться, учиться и учиться», а справа – «Партия – ум, честь и совесть…» И не снимают – красиво.
А земля святая потому, что Григорий Сковорода нашу бурсу заканчивал. И гоголевский Хома Брут. Киевская бурса, говорят, была там. У нас на «циркульном» здании ежегодно кресты проступали между оконных проемов. Значит, Бог с нами. И проклятый некоторыми сапог, ботинок, туфель выпускника КВВМПУ каждый год топчет эту землю в ознаменование юбилеев выпусков. А табличка, она табличка и есть. Поспешили, националисты ретивые.
Силы не рассчитали. Потому что имя нам – легион! И мы сильнее, сплоченнее, лучше. И если нас не пустят – прорвемся!
И кто лишит нас металлической лестницы главного корпуса, на каждой ступеньке которой вылито: «Донат Липковский. 1912». И сколькие из нас этим Донатом были, если знакомились с девушкой только «на вечер». А потом… Пусть ищет Доната Липковского. Нет такого курсанта. Хоть убейся, нет. Да только за это… Чье там горло порвать надо? Зубами?