И все в учебном корпусе дышит воспоминаниями. Только паркет нынче светлый, а мы натирали красной мастикой. И идешь по коридору вдоль дверей и вспоминаешь…
Кафедра кораблевождения. Начальник – Герой Советского Союза Забояркин, капраз. Звание Героя носил с сержантов. Первым ступил на другой берег Днепра при освобождении Киева. Добрый дядька.
А вот здесь за дверью хуже:
– Здравствуйте, я – Борис Борисович Берндт! И можете называть меня б… в кубе, это вам не поможет! И зря вы настроились на зимний отпуск! Пока вы не научитесь вести счисление, в отпуск никто не поедет! А я вас научу! Рано или поздно! С приборами и без! По интуиции, но в нужную точку! «Долго будет «Лоран-С» вам сниться»… Незнание вопроса не освобождает от ответственности. И я сделаю из вас не «политработников-штурманов», как в дипломе, о котором вы мечтаете, а «штурманов минус политработников»!
Капдва Карагодов, друг Берндта:
– Карты получили? Кто сказал «игральные»? – навигационные… Понятно, что первые вам ближе. А мне ближе эти… Что? Вопрос у тебя, бедолага? А ты видел, как у тебя карандаш заточен? В ТОВВМУ этому год учат, заточке карандашей, а я с вами, товарищ курсант-тупой-карандаш, еще разговариваю… Заточите – спросите. Ну вот, годится, спрашивайте… Двойку я уже поставил, но все равно спрашивайте.
– Огни. Вход в базу: заходи, брат, заходи. Зеленый, белый, зеленый. Нельзя входить: куда, брат, куда? Красный, белый, красный.
И помнится, поди ж ты…
Капитан первого ранга Вольвач Александр Иванович. Мореходная астрономия:
– Запомните, я – не Вульвач, я – Вольвач! Знаю я, о чем вы все время думаете! А я Вольвач, не Вульвач… Корень не тот!
И первое занятие начиналось со слов:
– Вот коробочка. Открыли. Это – звездный глобус. Желтенький. Видите, на нем такая «шапочка» металлическая с «пипочкой»? Снимите за «пипочку». Осторожно! Оденьте ее, «шапочку», на голову. Осторожнее! Ну что, все померили? А теперь запомните: больше никогда так не делайте… Накажу.
По астрономии отличные оценки зашкаливали при всей требовательности…
ОМП. Капитан 1 ранга Гравит с Новой Земли. Первые испытания советских атомных бомб. Очки защитные, с трещиной – оттуда… Талисман его.
– Я не Гравий, я Гравит.
И мы серьезно относились к ядерному грибку. И знали, что нужно «есть», то бишь кушать, из боевой аптечки. Чтоб как можно дольше бежать вперед, стреляя из автомата, вдохновляя других и поражая врагов. И как использовать ее же, БА, в повседневной жизни. При качке, например…
Тактика морской пехоты. Подполковник Комаров:
– Масштаб… Как бы вам объяснить… Ну вот, один к десяти выглядит для понимания так: на карте одна голая женщина, а на местности – десять.
И мы никогда не путались с масштабом.
История КПСС. Капитан 2 ранга Быков. Марксистские кружки. «Группа освобождения труда» По вертикали писалось слово… А потом дописывались буквы, после первых: Плеханов, Игнатов, Засулич, Дейч, Аксельрод. Читай по заглавным.
Видите, помню. И самому странно.
Военно-морская география. Терещенко. Гражданский. Участник конвоя PQ-17. Его корабль потопили. Выжил чудом. Кто-то нарушил приказ: экипажи тонущих кораблей не подбирать… Подобрали.
Начальник кафедры философии Датчиков, капраз. Голова 68 размера. Именно он нас научил, что палка всегда о двух концах и как выбрать правильный. Другими словами, из любой ситуации есть два выхода. И гносеологическим корням. И как их искать и распознавать. Пропуск его лекции, пусть в силу служебных причин, приравнивался нами к большой личной неудаче. В его кителе мой друг Саша Гайдулин делал приборку на кафедре. А однажды был пойман и изгнан. С кафедры в гальюн. Нынче он профессор и доктор наук… Не знаю, что помогло и сформировало. Думаю, все-таки, кафедра. И китель. Но не уверен… Сомнения закрадываются.
Кафедра партийно-политической работы. Капраз Фисенко. Редактор училищной газеты. Ходячая энциклопедия. Учил чтению советской прессы между строк и логике выводов. Из самого неинформативного сообщения типа: «завтра по всей территорри СССР дожди…» И иногда получалось: «Над всей Испанией – безоблачное небо».
И что-то случалось в мире.
Физик Яков Саввич. Это вообще замечательная фигура. Он учил нас заботиться о личном составе и любить его, предварительно заставив выучить полное название его дивизии, бравшей Берлин: «Орденов Ленина, Богдана Хмельницкого, трижды Краснознаменная, гвардейская…»
Это соответствовало «тройке», если ты в физике туп. Ну, если запомнил и повторил. Карт-бланш, сохранение, зачет, соломинка спасительная.
Саввич был мудр. На любой сдаче зачетов или экзаменов, он так открывал окна, что углы отражения позволяли видеть все, что творилось в аудитории. И сидел к нам спиной. Но шпаргалки отнимал своевременно. Спасало только количество, качество и понимание написанного.
– К доске. Повтори. Объясни. Вижу, понимаешь. «Пять». Зачем «шпору» доставал? Писать их нужно, пользоваться нельзя! Увереннее в себе нужно быть.
Яков Саввич ставил стул на кафедральный стол, одевал задом наперед первую попавшуюся бескозырку, раздувал носом ленточки и вещал:
– И вот идет курсант КВВМПУ сквозь заросли камышей. Раздвигает. Он только что девушку оприходовал, и этим счастлив. А то, что завтра экзамен по физике, – дело второстепенное. Ах, как он ошибся. Ты экзамен сдай, а потом – хоть в камыши, хоть в осоку. А ты расслабился. И уязвим. Я ж начеку. И девушка – дело второстепенное. Экзамен первым номером. Что, хочешь дураком умереть? Так я не дам. А девушки… Они были, есть и будут. Но с умными им интереснее. Все для тебя, дорогой друг. Что? Мою дивизию? Эх… огорчил. Ну, давай. Одна ошибка в названии – переэкзаменовка. В последние дни отпуска. Рискуешь? Саввич не любил лентяев, особенно разбирающихся в физике. И ставил «двойки», и не прощал мелочей.
– Так, лабораторная работа. «Две тысячи». Чего?
– Джоулей, Яков Саввич!
– Нет, дорогой. Просто две тысячи. И чего? А так как не написано чего, писать буду я: коз. Итак, две тысячи коз! Дж-дж-дж! Не бегут джоули! Коз зови! Поздравляю, ты пастух козьего стада, но с большой буквы!
Так он учил нас точности и педантичности. Физика – наука, если кто не знает.
ТУЖЭК. Первый групман первого атомного реактора первой советской АПЛ. Инструкции по эксплуатации реактора писал и он, капитан 1 ранга Григорьев. На столе темный графин с коньяком. Типа чай. Мы готовили. И «заваривали». Билеты – в конверте. Внутри, не на столе разложены. Иезуитство какое-то. Спасибо дяде Вове, мичману-лаборанту. С твердой ставкой. Доложил расклад.
Знаем, как лежат.
Эх, Димка Козловский залетел…
– Что так долго ищем? Свой билет? Нету? А номер какой? Пятнадцатый? А дай-ка конверт. Так вот он! А ты говоришь – нету. У нас все в порядке. Держи! В «преф» не играй, считать не умеешь. Ну, удачи, то есть. Ладно. Готовься. А вы докладывайте….
– Знаешь устройство ЯЭУ?
– Знаю, товарищ капитан первого ранга!
– Видеть надо, а не знать. Свободен!
– А я еще знаю!
– Да «пять», «пять» и иди, и чтоб тебе повезло, и ты никогда ее не видел, эту ЯЭУ…
Когда наших побили в «Пентагоне», то бишь Дворце культуры «Пищевик» (архитектура у них похожая). Григорьев, дежурный по училищу, поднял дежурную роту, правда, с пустыми автоматами, и повел за собой. С поднятым вверх пистолетом, как легендарный политрук Клочков.
– В живот и в голову не стрелять! Стрелять только в ноги!
И залился своим «фантомасовским» смехом: «Ха-ха-хаа!»
Шесть десятков людей орудовали прикладами в свое удовольствие и в помощь собратьям…
С ним же мы выезжали в гидропарк. Там танцплощадка обнесена рвом с водой. Пока ударная группа освобождала танцпол от мужчин, не забывая повальсировать с девушками, мы стояли во внешнем ряду. Вокруг рва. И шпаки, плавая во рву, умиляли нас своими галстуками. Галстук так красиво лежит на воде… горизонтально. А когда хозяин просился на берег, мотивируя тем, что галстук намок, его еще раз сталкивали в воду – если галстук плавает, еще рано. Не остыл, красавец…
Начстрой Данилов В.И.
– Сика корабельная, зелень подкильная! Сейчас я определю, кто из вас пойдет в увольнение!
Строгий, но справедливый. Весельчак и жизнелюб. Батя. Мой и «всехный»… Его до сих пор помнят все выпуски.
А вот и плац. Нахлынуло. Сколько ж километров набегано, нахожено. Сколько подметок стерто!
Знаменная группа училища. С Сашей Толстиковым, выходцем из РПК Кремля. Из тех, кто у Мавзолея стоял. Жаль, что в династии я самый маленький -185 см. Тогда бы знамя училища чаще носил, а пришлось чаще палашом махать.
Капраз Пинчук Андрей Андреевич, командир крейсера «Варяг». Замнач училища.
– «Ура» должно быть раскатистым и громким. Тренируйтесь.
И мы тренировались до посинения, хрипоты, рвоты и подвижки в мозгах.
И мичман, дежурный по КПП, представившийся ему «не по форме»:
– Дежурный по КПП мичман такой-то.
– А дальше?
– Мичман…
– И?
– Урррааааааа!
А надо было сказать:
– Мичман такой-то, товарищ капитан первого ранга. Устав нужно чтить. И знать.
Андрей Андреевич понял, простил, но с дежурства все же снял ретивого. Наверное, недостаточно раскатисто прокричал…
Степан Лысяный, «взводный».
– У вас что здесь, тигры е… сь?
Это о качестве утренней приборки…
Подполковник Мартынович. Гроза нарушителей учебного процесса. Зато старшекурсники, стоящие помощниками дежурного по училищу, читали его диссертацию. И делали свои замечания. И он их учел, и защитился. Успешно. А мы были счастливы причастностью и уже начинали писать свои…
Были, конечно, и личности «проходящие». Типа «Суточный наряд! Смирно! Слушай секретное слово! Сегодня секретное слово – ,Самара“!»
И плакал начальник караула, и плакали заступающие в наряд от смеха.
Такие не задерживались.
Большое, длинное и сложное слово «профессионализм».