Ламфада и Ив только пожали плечами.
– Я выставлю максимальный зум и подниму «муху» повыше, чтобы они её не заметили, – сказал предусмотрительный технарь.
Человек шестьдесят мужчин и женщин, а среди них всего несколько детей и стариков, столпились вокруг отталкивающего вида сооружения, состоявшего из двух частей, между которым угадывалось прочное единство. Первая была похожа на черный шар или на огромный, в человеческий рост, моток веревки, то ли вырезанный из дерева, то ли сплетенный из корней и веток и выкрашенный в угольный цвет. Он напоминал ископаемое топливо не только темнотой оттенка, но и тусклым стальным блеском. Второй частью монумента был соразмерный верхней части пруд, обложенный серым камнем, который лежал у подножия шара как тень или отражение.
Небольшой искусственный водоем был заполнен похожей на ртуть, не пропускающей солнечные лучи жидкостью. Гладь её была совершенно неподвижна, но Рори почувствовал, что там притаилось нечто, скрывающееся от дневного света за толщей воды, как за зеркальной стеной.
Лица собравшихся казались напряженными, чего-то ожидающими и немного напуганными. Тут дверь самого высокого и справного дома, из тех, что выходили на площадь, распахнулась, и на пороге показалась маленькая хрупкая фигурка. Девушка, на вид не многим старше Ив, почему-то была облачена в платье с открытыми плечами, наподобие свадебного. Её била крупная дрожь: то ли от холода, то ли от волнения.
Кто-то, скрывающийся в глубине дома, вытолкнул её на площадь. Девушка сделала несколько робких шагов и остановилась, обводя зрителей паническим взглядом с расширенными от страха зрачками, отчего её глаза казались черными, как у глубоководной рыбы. А вот кожа и волосы были такими же белыми как её видавшее виды, но всё-таки праздничное платье.
Она застыла со сцепленными в замок на уровне талии руками и глядела на людей так, как будто ждала поддержки, помощи, но они отводили глаза или смотрели мимо нее, сквозь нее. Словно она и не была уже живым человеком, а лишь смутным призраком, тенью, которую вот-вот развеет по ветру.
Тогда из темного дверного проема выступила та, кому, видимо, и принадлежала рука с черными ногтями и массивными кольцами, вытолкнувшая бедняжку наружу. Это была высокая, полная женщина, внушительное тело которой было с ног до головы закутано в черную ткань, похожую на старинный шёлк или более знакомый Рори блестящий гладкий синтетический материал, каким зимой в Городе укрывали траву на общественных газонах.
Она обвела всех собравшихся тяжелым пристальным взглядом из-под набрякших век, и на площади воцарилась тишина. Легкий ветерок шевелил её тяжелые, падающие на плечи толстыми прядями волосы цвета сажи, которой были жирно подведены глаза женщины, внимательно изучающие стоящих вокруг людей.
– Почему ваши лица безрадостны, маловерные нечестивцы? – грозно прогремела она.
Многие вздрогнули от неожиданности, но девушка в белом продолжала стоять ровно, оставаясь перед говорившей. Она не пошевелилась и не обернулась на голос, будто бы ушла в себя, спряталась в раковину отчуждения. Так жертва замирает перед хищником, словно околдованная его силой, подчинившись его воле и покорная своей судьбе.
– Радуйтесь, ликуйте, и славьте наших великих покровителей, что выбрали её, – женщина вскинула руку в указующем жесте, – самую прекрасную и невинную из всех нас, себе в жены. Она исполнит наш общий долг, она поможет им возродиться, она станет матерью миллионов!
Последние слова прозвучали как призыв, люди в толпе повиновались и натужно, будто через силу начали выкрикивать: «Славься», «Слава невесте», «Слава покровителям»! Постепенно, подзадоривая друг друга, они разошлись, и вот уже десятки окрепших голосов ревели, прославляя девушку в белом. Лишь одна женщина в первом ряду молчала и не могла унять слез. Она будто не решалась поднять взгляд на несчастную, но смотрела на её сцепленные руки с мертвенно-бледной кожей, и беззвучно плакала, закусив губу.
На солнце наползло облако, и искаженные криком лица будто разом потемнели, отчего Рори вспомнилась картина в одном из больших глянцевых альбомов, которые Ив показывала ему в библиотеке. Картина называлась «Несение креста», только никакого креста там не было, а были страшные, серые, уродливые рожи с выпученным глазами, окружившее человека с какой-то доской на плече.
Удовлетворившись такой поддержкой, женщина в черном жестом велела им замолчать и продолжила.
– Ей осталось пройти последнее испытание, – люди смолкли, и теперь уже не так робко, а некоторые даже с какой-то алчной жадностью смотрели на свою жертву. – Нужно узнать, чиста ли её кровь!
Откуда-то из многочисленных шевелящихся складок своего одеяния женщина извлекла большой нож с черной рукоятью и острым, блестящим на свету лезвием, и приблизилась к девушке.
– Протяни мне руку, дитя моё – торжественно провозгласила она, но тут плачущая женщина из первого ряда с отчаянным воплем кинулась к девушке.
– Нет, нет, она моё дитя, моя дочь, слышишь, моя! Я не отдам её вам, вы не посмеете! – рыдания сдавили горло женщине, она будто подавилась словами, а на неё уже набросились двое стоящих рядом мужчин, так что она не успела даже дотронуться до невесты.
Жестом свободной руки черная приказала увести ту, что была, видимо, матерью девушки, а её крики и причитания вскоре глухо слышались уже из-за стен одного из домов.
Рори, Ламфада и Ив переглянулись. Изображение на мониторе было ясным и четким, Ламф то приближал, то отдалял картинку, немного изменял угол обзора, будто они смотрят не трансляцию с дрона, а старый допотопный фильм в кинозале на «Темре». Только в этом не было слащавых улыбочек и прилизанных актеров, всё было слишком реально.
– Что за чертовщина у них там творится? – возмутился длиннорукий.
– Её похоже собираются отдать за кого-то замуж, а она не хочет, да и мать против, – задумчиво протянула Ив.
– Но мы отсюда ничего сделать не можем, – с досадой произнес Рори.
– Ага, пока не можем, – кивнула Ив, – ой, смотри!
Жуткое действо на экране продолжалось. Девушка так и стояла, не проявляя никаких эмоций, только теперь вдоль всей её отведенной в сторону правой руки от запястья до локтя протянулась красная полоса. Женщина в черном одним быстрым движением вспорола нежную тонкую кожу и кровь уже начала собираться в крупные, готовые сорваться вниз капли.
Резко дернув несчастную, она подвела её к зияющей темени пруда и поставила так, чтобы кровь капала именно в него. Сначала поверхность воды оставалась спокойной, лишь маленькие расходящиеся от капель круги искажали отражение неба в обрамлении толстой каменной рамы. Если бы кто-нибудь из двух стоящих у пруда пригляделся к этому зеркальному образу, то смог бы даже заметить маленькое темное пятнышко квадрокоптера, маячащее в вышине у них над головами.
Но тут вязкая субстанция будто начала вскипать, и водное зеркало раскололось на сотни частей, расплавилось, растеклось. Из черной бездны на поверхность подминались жадно оскаленные пасти, глотающие капающую кровь. Рори подумал, что это змеи, потому что их блестящие черные, будто резиновые, тела беспрестанно извивались.
– Это же конгеры, – с ужасном выдохнула Ив.
– Рыбы такие, угри, – пояснил изумленному Рори Ламфада, – они иногда попадаются в сети рыбакам, но их всегда выбрасывают. Старейшины рассказывали, что раньше их вообще только в реках ловили, а после Войны и Потопа они мутировали: стали чаще встречаться в море, вырастают просто огромные и даже пытались нападать на людей в старых деревянных лодках, пока те были в ходу.
– Ничего себе рыбы, мерзость какая, больше на змей похожи. – Правда змей Рори видел только в виртах на биологии, но они ему тоже ужасно не понравились. Ядовитые кусачи твари, да еще и без ног.
– Ну да, эти, говорят, и по земле могут запросто ползать. Маэл рассказывал, что когда-то давно, до того еще, как стену построили, угорь даже утащил в воду ребенка, а так они всяких зверей могли по кустам возле рек хватать, кошек там или собак.
Лицо длиннорукого скривилось от отвращения, но он все равно приблизил картинку и смотрел, как зубастые треугольные морды прожорливо распахивались, ловя густые красные капли девичьей крови, а их тела переплелись в один тошнотворный лоснящийся комок плоти.
Неожиданно черная женщина запустила в пруд обе руки, и Рори подумал, что сейчас то конгеры ей их и оттяпают, но та ловко выхватила из общей массы двух угрей помельче. Она крепко зажимала извивающиеся тела чуть ниже двух оттопыренных плавников у головы, не давая тварям себя укусить, и подняла вверх обе руки, демонстрируя их толпе. Люди стали выкрикивать славу и хвалу уже ей, называя всемогущей жрицей и сестрой покровителей.
– Понятно теперь, что за монумент они себе отгрохали, – прокомментировал он.
– Значит этот шар – типа памятник угрям? – с недоумением в голосе откликнулся Рори.
– Скорее тотем, они, похоже, им поклоняются, – сказала Ив, брезгливо передернув плечами.
Жрица наконец бросила конгеров обратно к их склизким собратьям и отвела руку девушки от пруда, а затем под одобрительные возгласы толпы перетянула рану белой тряпицей.
– Надеюсь на этом всё, – облегченно произнес Рори.
– Не думаю, – процедил Ламфада.
– Кровь избранницы чиста и покровители согласны взять её в жены! – ликовала жрица, – так проводим же её в путь по священной дороге!
Двое помощников подхватили девушку под руки, толпа расступилась, пропуская их и женщину в черном вперед, а затем все вместе они двинулись из деревни по мощеной дороге, ведущей к морю. Люди испытывали облегчение от того, что скоро все закончится, и были уже более оживлены, а может даже возбуждены предвкушением развязки. Все груженые мясом телеги покатили вслед за этим странным сборищем.
– Они идут к нам. – Констатировал Ламфада глухим, бесцветным голосом.
– Но зачем? Что они хотят с ней сделать? Бросить в воду? Так воды же и нет пока! – Рори обернулся и с удивлением обнаружил, что вода уже рядом. Еще недавно казавшаяся далекой кромка подступала и была не более чем в километре от лодки.