Рори увидел всё это также четко и ясно, как кадры вирта в смарт-очках, даже еще реальнее, потому что на доли секунды будто сам стал Ясконтием. Он слышал треск вспарываемой железом плоти, хлипкие плюхающие звуки изливающейся алой жидкости, чувствовал резкий запах мертвого тела кита. Боль и усталость наполняла каждую клетку его существа, но разум был спокоен и сосредоточен. Он делал единственно важное дело, ради которого стоит претерпеть такую малость, а когда всё кончится, возможно, он будет прощен и сможет наконец увидеть жену и детей…
Рори словно окунулся с головой в чужие воспоминания, а когда вынырнул, они стали и его собственными. Он взглянул на спутников, но никто кажется не заметил, как он провалился в сознание Ясконтия, включая самого китобоя по неволе. Значит и у отшельника была своя тайная надежда, дающая ему силы, помогающая преодолевать все невзгоды и продолжать жить. Только смогут ли они ему помочь?
– Когда, говоришь, они повылезают? – с показной бравадой спросил Ламф. Наверное, своим наигранно бодрым тоном он хотел вселить хоть немного уверенности в Алу, поддержать её, потому что девушка была сама не своя от страха: вздрагивала, оборачивалась на каждый шорох, вглядывалась в сгустившуюся темноту.
– Обычно они начинают появляться не позже чем за четверть часа до полуночи, – бесцветным голосом изрек Ясконтий.
– Сейчас половина, – сообщила Ив, сверившись с часами в своем олдскульном компасе, который достала из внутреннего кармана смешной канареечного цвета куртки с красным капюшоном, похожим на открытый рот птенца.
– Осталось немного времени, чтобы приготовиться, – Ламфада стал доставать из рюкзака и перепроверять свои запасы.
Он расположил в центре круга четыре снятых со шлюпки прожектора. Было решено подключить их к переносному аккумулятору, тяжеленую сумку с которым тащил Рори, и направить на все четыре стороны света. Ламф обещал, что заряда хватит до самого утра. Луч первого мощного светильника как стрела прорезал тьму, выкроив длинную полосу в сокрытом ночью пространстве.
– Да уж, если они не будут знать, на кого нападать, то это, – технарь кивнул на осветительный прибор, – прямая наводка, не промахнуться. Как разметка на оптическом прицеле.
Странно, если раньше корабельщики беспрестанно поминали фоморов, то теперь и не особенно стесняющийся в выражениях Ламф избегал называть их даже в форме обычной присказки.
– Рорс, Ив, тащите веревку, давайте разложим её по периметру.
Пропитанный горючей смесью толстый канат лег ровным кругом, прочертив еще одну границу между людьми и наступающим мраком.
– Подожгу, когда появится повод, – решил длиннорукий.
Они встали наизготовку спиной к камню, который казался надежным защитником их тылов. Когда Рори обернулся, чтобы еще раз взглянуть на выдолбленные на валуне рисунки, ему показалось, что линии трискелионов чуть заметно мерцают.
– Ив, глянь-ка сюда, по-моему, они немного…
– Светятся! Да, Рори, и правда!
– Да нет, это, наверное, лунный свет отражается, он же из кварцита, – предположил Ламф. Они с Алой тоже приблизились и уставились на камень.
– Нет, они и правда будто изнутри подсвечены… – согласилась Ала.
– Значит они уже близко, – сообщил Ясконтий.
– О, так это твоя сигнализация! – попытался пошутить Ламф, – конечно, громоздкая немного, а так одобряю.
ЛАла окончательно скрылась за тучами и начал накрапывать холодный мелкий дождь. Вдруг полночный горизонт опоясала яркая огнистая полоса, вспоров мрачную тьму. Раздался мощный громовой раскат, гул от которого дрожью прокатился по земле. Рори почувствовал под ногами легкую вибрацию.
Это было последнее более-менее связное, осознанное его ощущение, потому что всё, что произошло потом он ещё долгое время реконструировал в памяти, склеивая обрывки собственных воспоминаний и рассказы остальных очевидцев.
Когда далёкое пламенное свечение стало затухать, на его фоне начали появляться яркие голубые вспышки, будто прочерченные падающими с неба метеорами. Рори вспомнил, как читал когда-то в BADB о том, что одной из возможных причин Потопа считалось падение на поверхность земли особенно крупного космического тела. Но то, что он видел сейчас, было скорее похоже на метеоритный дождь. Как будто сотни звёзд сорвались с неба и рухнули на несчастный маленький островок, затерянный где-то на бесконечных океанских просторах.
Гроза тоже не заставила себя ждать, вступив со своей громыхающей трескучей партией. То, что Рори в темноте принял за облака оказалось настоящими толстыми набухшими тучами, которые в одночасье прорвались мощными потоками воды, стальной в свете прожектора и вспышках молний.
– И у тебя тут так каждую ночь? – обратился к отшельнику Ламфада, перекрикивая внезапно накативший шум.
– Такое я вижу впервые… – откликнулся Ясконтий, и его лицо до того побледнело, что щетина на впавших щеках казалась ярко, угольно черной.
Спустя несколько невероятно долгих, будто растянувшихся во времени минут, когда за плотной пеленой хлынувшего дождя не было видно практически ничего, стали появляться они. Жуткие твари, которые, казалось просто физически не могут существовать в этом мире, выступали из тьмы, разрывая ткань реальности.
Сначала они являли себя по одной-две за раз и были более или менее похожи на людей. Вот слева от Рори блеснул разряд и в его сознании до конца жизни запечатлелась освещенная молнией человекоподобная фигура, одна половина которой была совершенно зеленой от земли до макушки, будто покрытой плотным слоем гнилостной плесени. Она воздела руки к небу, как тогда сделал это Маэл, и также как он огласила призыв.
Но из алой разверстой пасти и горящих изумрудным пламенем глаз чудовища лился не мелодичный возглас, похожий на песню тысячи труб, каким почивший друид «Темры» созывал народ из сидов на Битву при отплытии. Тот крик, что вырвался из этого потустороннего существа, сбивал с ног. Он рвал, лупил и корежил само бытие, выпрастывая все самое страшное, грязное, низкое, скрывавшееся до сих пор в его потаенных областях.
Крик впивался в черепа как раскаленные гвозди, а мысль о том, что барабанные перепонки могут лопнуть, показалась Рори неплохим вариантом развития событий. Но тут он понял, что в этом звуке слышалась не только древняя, безграничная как океанские воды, злоба, но и страх, отчетливый страх смерти и забвения. Значит они здесь – не просто наживка для хищника, не простая добыча, но враги и соперники, а это уже неплохо.
Затем прямо в луче устремленного в ночь прожектора возникла женщина, хотя Рори подозревал, что категория пола была не самыми важными и устойчивыми признаком, которым можно было бы воспользоваться при описании этого.
На огромном, свитом в тугие кольца аспидно-черном змеином хвосте балансировало чешуйчатое тело, очертаниями повторявшее от пояса женскую фигуру. Грудь и руки её скрывали доспехи из матового темно-серого металла, а на голове в ареоле из развивающихся смоляных волос красовался шлем с гребнем из отрубленных человеческих пальцев. Они шевелились, подрагивали и иногда сгибались, отчего у Рори к горлу подступил ком. В правой руке она держала копье с кроваво-красным наконечником, будто сделанным из гигантского огранённого рубина.
Её взгляд и лицо, хоть оно и было частично скрыто шлемом, выражали такую неизбывную ненависть, что Рори на какое-то время оцепенел, глядя в два бездонных опалово-желтых омута глаз с вертикальными вытянутыми зрачками.
– Рори, ты их видишь?! – кричала ему Ив, пробиваясь через охватившее его омертвение. – Говори, говори с нами! – требовала она и с силой потрясла друга за плечи.
Что-что, а проводить в чувства эта девчонка умела как никто. Рори вышел из ступора и стал тараторить, захлебываясь словами и попадающим в рот дождем, безжалостно хлеставшим по людям, но, казалось, незаметным для прибывающих потусторонних тварей.
– Слева вижу ревущего полуголого великана с палицей из огромной кости. Рядом с ним тощая синяя дрянь с головой ястреба и ногами, похожими на кувшины. За четвертым от прожектора китовым черепом в воздухе висит какая-то коричневая кожистая наполовину летучая мышь с уродливым человеческим лицом. Она тоже кричит. Они все кричат, Ив, ты слышишь?!
– Мы слышим, Рорс, мы все отлично слышим, – ответил за нее Ламфада, поджигая веревку, – но ни черта не видим!
– Кого-кого, а чертей тут хватает, Ламф, – горько вздохнул Рори, как раз приметивший нечто рогатое, подползавшее к ограждению, проворно перебирающее крабьими лапами и клацающее зубастыми синими клешнями. Когда канат вспыхнул ярким горячим пламенем, испугавшийся полукраб попятился.
Не то чтобы Рори точно знал, как именно должны выглядеть черти, но видел пару картинок в библиотеке, а добрая четверть всех исторгнутых темнотой тварей могла похвастаться теми или иными рогами: козлиными, бараньими, оленьими или даже длинными отростками, как у улиток, заканчивающимися круглыми, беспрестанно вращающимися глазами.
– А огонь-то и им и впрямь не нравится! – обрадовался Рори.
Другую часть фоморской массы, которая стала обступать холм группами, кое-где успевшими слиться в сплошную линию, можно было отнести к полунасекомым. Отвратительные полупрозрачные крылья, торчащие хитиновые сочленения, фасетчатые глаза, острые жала, раздутые белесые брюшки, множество волосатых лап и хищно шевелящиеся жвалы причудливо соединялись с человеческими руками, ногами и головами.
Не менее мерзко выглядели и те, чей облик был наполовину звериным. Крысьи морды и хвосты при человеческих телах, лающие собачьи пасти на плечах карликов, извергающие икру полужабы и извивающиеся полуящерицы с человеческими лицами, несколько полуптиц. Леденящая кровь мешанина их перьев, лап, хвостов, перепонок, клыков и когтей.
– Они обступили нас плотным кольцом, но те, что больше смахивают на людей, видимо, их предводители, пока остаются в стороне, – заметил Рори. – Оружие есть только у них, они все в доспехах, с мечами, щитами, как рыцари на старых картинах в «Темре», ну только с небольшими оговорками в виде драконьих хвостов или там волчьих морд.