Братья вышли за калитку и направились к лесу. Минут десять они шагали по асфальтовой дороге, но затем Колум свернул на неприметную тропинку, уводящую куда-то в заросли.
– Здесь будь аккуратнее, я не знаю, как лес тебя примет. Иногда корни будто сами лезут под ноги, да и ветки так и норовят хлестануть побольнее, а иногда наоборот, будто по садовым дорожкам прогуливаешься.
Лес. Рори никогда не был в лесу, хотя в рассказах Ив и других застенников о нем постоянно упоминалось. Чаше всего лес появлялся в сказках, и, как заметил Рори, был таким же важным их персонажем, как и герои, по нему блуждающие. Но никакие описания не могли сравниться с тем, что он увидел своими глазами.
Шатры многоцветных осенних крон, гигантские покрытые мхом стволы и мощные перекрученные корни казались немыслимо древними, но все равно живыми и прекрасными. Мясистые треугольные листы плюща и тончайшие паутинки трав, бурые маслянистые шляпки грибов и красные гроздья упругих ягод, пушистые кремовые зонтики цветов и крепкие чешуйчатые шишки – всё, на чем ни останавливался взгляд, поражало и восхищало. По сравнению с этим природным буйством городские парки вспоминались Рори лишь печальным убогим подражанием.
Тропа плавно огибала кряжистые пни, ныряла в овражки и вилась дальше, как и юркий ручей, то и дело появлявшийся по правую руку от них. Его мелодичный звон сливался с шелестом листвы, скрипом и хрустом веток, пением невидимых птиц, будто лес и сам был не прочь рассказать пришедшим какую-то историю.
Рори чувствовал себя здесь на удивление уютно и лес отвечал ему своим обволакивающим гостеприимством. Влажные землистые запахи и тонкие цветочные ароматы сливались в единый букет, проникали в нос, легкие и будто даже в сами мысли, заставляя их течь спокойнее и размереннее. Непроходящее напряжение последних дней наконец-то отступило, волнения улеглись и Рори словно взглянул на себя со стороны.
Для леса он был просто маленьким напуганным мальчиком, заблудившимся, потерявшимся или что-то потерявшим. Все его человеческие страсти и проблемы значили в лесу не больше, чем мельтешение муравьев у корней или спор лисицы и барсука из-за сухой теплой норы.
И в тоже время здесь, среди пахучих трав и могучих деревьев могли происходить те фантастические истории, что так искусно рассказывала Ив. В таком лесу мог расти и скрываться от сыновей Морны юный Фюн Мак Кумайл, здесь могли таиться страшные великаны-людоеды, здесь же могли проходить таинственные неспешные шествия Дивных или свершать свои славные подвиги фении.
– Тсс, Рори, мы здесь не одни, – Колум резко остановился и приложил палец к губам, мотнув головой куда-то влево.
Они медленно вышли на небольшую прогалину и Рори понял, что имел в виду брат. Возле ручья стояла склонившись к воде небольшая лань.
– Она пришла на водопой, не будем ей мешать, – сказал Колум. – Смотри-ка, уже и мех сменила. Летом окраска у них на спине и боках красновато-коричневая с белыми пятнами, а к зиме темнеет, уже вон почти черная.
– Какая красавица… – изумленно выдохнул Рори.
Неожиданно лань прянула ушами, повернула к стоящим на краю поляны мальчишкам голову и грациозно подошла к ним, остановившись на расстоянии вытянутой руки.
Рори протянул ладонь и тут же почувствовал нежный бархат носа лани, соприкоснувшегося с его кожей.
– Значит я зря переживал, – прошептал Колум.
– Ив бы сказала, что эта лань – точно Сайв из сказания про Ошина, прекрасная дева из сидов, заключенная в звериное обличье черным ведуном Фир Дохье, – сказал Рори, ласково поглаживая мягкую шерстистую морду оленихи.
– И я бы с ней согласился.
– А ты откуда знаешь эти истории?
– Что-то рассказывала няня, а потом года три назад я получил доступ к оцифрованным архивам городской библиотеки и проштудировал все имеющиеся там сборники саг и легенд Острова. Хотел разобраться, кто такие сиды…
– И как, удалось?
– Не особо, – ответил Колум улыбаясь и явно не жалея, что эта загадка не была разрешена.
– Наверное, нам пора, скоро стемнеет, – Рори будто извинялся перед ланью за спешку. Та отступила на несколько шагов, склонила голову в прощальном, совсем не зверином поклоне, напоследок окинула их взглядом каштаново-карих глаз и скрылась в лесу.
– Мы совсем рядом, сюда, – позвал Колум, и спустя несколько минут они казались у маленького озерца, из которого и вытекал сопровождавший их в пути ручей.
Сначала Рори увидел отражение исполинского дерева в водной глади. В чистейшей прозрачной воде плавали желто-рыжие листья, крепкие блестящие желуди, круглые красноватые орехи и мелкие молочно-белые яблоки, разбивая колоссальный силуэт нависающего над кромкой воды растения на отдельные мозаичные фрагменты.
Подняв голову Рори попытался разглядеть, откуда падают плоды. Наверное, это несколько разных деревьев переплелись между собой и образовали единое гигантское целое. Но листья в раскинувшейся на десятки метров кроне были дубовые, да и ствол с темной, покрытой глубокими извилистыми трещинами корой мог принадлежать только дубу.
– Не понимаю… это что, такая мутация? Как яблоки и орехи могут расти на дубовых ветках? Я, конечно, в отличие от тебя в биологии не силен, но как-то это странно.
– Ты был за стеной, жил на «Темре», ходил по морю, а все равно продолжаешь мыслить как горожанин, – в бесстрастном голосе Колума промелькнуло сожаление.
– Я просто всегда пытаюсь найти логическое объяснение, а уж потом…
Колум скользнул взглядом по растерянному и немного обиженному лицу Рори и кивнул.
– Я тоже пытался: собирал и анализировал данные, брал пробы воды, почвы и даже воздуха, в десять лет составил свои собственный атлас лесных растений от мельчайших болотных орхидей до вековых тисов, описал и классифицировал всех встречавшихся мне здесь животных, но, как я уже говорил, не очень продвинулся в понимании того, что такое лес и его обитатели.
Например, я знаю, что с токи зрения биологии это дерево – аномалия, но в диннхенхас есть упоминание о пяти священных деревьях Острова, одно из которых Эо Мутна, сын райского дерева, плодоносящее трижды в год желудями, орехами и яблоками.
– Мы с тобой были здесь, нашли его много лет назад, когда сбежали от мисс O’Донохью…
– Ну вот, ты начинаешь вспоминать.
– И мы залезли на это дерево, нам было ужасно весело! Мы с кем-то играли, танцевали!
– Да, а теперь присмотрись к нему повнимательнее.
Рори поднял глаза и охнул. Последние лучи закатного солнца подсвечивали абрис каждого листка, каждую трещинку в коре, каждую простирающуюся над ними мощную ветвь. Казалось, дерево сошло со страниц той древней книги, картинками из которой Ламфада покрыл свои руки: яркие краски и мягкие полутона, резкие контуры и бархатные тени, фантастические плоды и существа, сидящие на нем от корней до самой верхушки.
Почему он не заметил их раньше? Вот на мшистых корнях устроились бородатые старички в темных одеждах и бутылочно-зеленых шляпах. Попыхивают трубками, беседуют между собой, изредка бросая лукавые взгляды на пришельцев. В укромных уголках корневых хитросплетений притаились пузатые, покрытые жесткой коричневой шерстью человечки, чьи глаза-бусины напротив пристально следили за незваными гостями.
На тонких веточках покачивались малютки шифра в белых, нежно-розовых и сиреневых колпачках из цветков наперстянки. Среди осенней листвы тут и там мелькали кончики островерхих шляп или свешивались ноги, хотя лиц проворных прыгунов было не разобрать, так быстро они перемещались.
Были здесь и обычные на вид животные: ушастые зайцы, раздувающие щеки жабы, пестрые мелкие пташки, в некоторых из них Рори узнал зарянок как на картинах Джона Фитцджеральда, репродукции которых висели на «Темре». Даже огненно-рыжая лисица свернулась клубком и устроилась в ложбинке меж корней. Правда глаза их не выглядели бездумно-звериными, а смотрели на людей выжидающе и настороженно.
– Маленький народец! Да их тут сотни, – взволнованно зашептал Рори.
– Да, и с каждым годом приходит все больше и такие, каких я раньше и не видел.
– Раньше он и нас в свои тетрадки зарисовывал, потом бросил, – пропищал тоненький голосок где-то совсем рядом.
– Значит все-таки вернулся твой братишка, – одобрительно хохотнул один из старичков-пыхтунов.
Теперь уже, видно, фейри решили не притворяться и с любопытством разглядывали мальчишек. Парочка из тех, что посмелее, подлетели поближе, а одна, с крыльями, как у бабочки-голубянки даже подергала Рори за нечёсанные рыжие космы.
– Ничего себе! Пука мне говорил, что кое-кто из их народа остался на Острове, но я думал, что большинство скрылось в волшебной стране, в холмах.
– Ты встречался с Пукой?! – настал черед Колума удивляться. – Я так много про него читал и мечтал встретить. Мне кажется, без «властителя посевов» не решить задачку с восстановлением посевных периодов. Мы на ферме и в лабораториях не первый год бьемся.
– Так он на «Темре» обосновался, видно тамошним биологам помогает. Они, представляешь, кучу всего умудряются прямо на корабле выращивать, гидрапоника там у них и прочее. Тебе с Ламфом по этому поводу, кстати, надо поговорить, он лучше меня про это расскажет.
– Вот же, сбежал-таки братец, в море болтается, а до нас ему и дела нет! – проскрипел один из старичков. От большинства расположившихся в корнях он отличался тем, что с головы до пят был одет в красное, а шляпа его и вовсе была похода на погрызенную лесным зверьем сыроежку.
– Добрый вечер, мистер Фар Дарриг, – обратился к нему Колум, – это мой брат Рори, возможно, вы его помните.
– Как не помнить! Чай не сотня лет прошла, хотя если бы и сотня не забыл. Вы же когда мальцами совсем были, мне здесь в лесу покоя не давали. Скакали да шумели, что твои мартовские зайцы.
– А мне помнится и вы, мистер Фар Дарриг, любили над нами подшутить: то яму на тропе выкопаете, то рой комаров на нас напустите, а то и слизней за шиворот…
– Ну-ну, – добродушно хохотнув старичок прервал Колума взмахом большой курительной трубки, вырезанной будто бы из целого оленьего рога. – И то верно, хорошо мы с вами веселились. Да только братец твой, как и мой, давно в лес-то не наведывался? Тоже сбежать от нас решил, хорошей жизни в городе искал, а, малец?