Проницательность Шокли настолько поражала, что Родни Брукс, сам пионер робототехники в Стэнфордской лаборатории искусственного интеллекта в 1970-х гг., прочитав статью Брока в IEEE Spectrum в 2013 г., разослал меморандум Шокли, датированный 1951 г., сотрудникам своей компании Rethink Robotics и предложил определить, когда он был написан. Не угадал никто. Этот меморандум появился более чем за полвека до робота Baxter, созданного компанией Rethink осенью 2012 г. Тем не менее Baxter почти полностью соответствовал тому, что предлагал Шокли в 1950-х гг., – это был обучаемый робот с выразительным «лицом» на светодиодном экране, «руками», «органами чувств», «памятью» и, конечно, «мозгом».
Разница заключалась в философии – Брукс исходил из того, что Baxter будет не заменять рабочих, а помогать им, взяв на себя скучные, повторяющиеся операции и оставив людям более творческую работу. Меморандум Шокли показывает, что Кремниевой долине изначально присущ фундаментальный парадокс, связанный с тем, что технология одновременно расширяет возможности людей и вытесняет их. Сегодня этот парадокс проявляется острее, чем когда-либо. Разработчики систем, все больше изменяющих мир и определяющих облик информационной эпохи, стоят перед выбором – встраивать человека в будущее или нет.
Подспудная история Кремниевой долины проявляется и в попытке Google подключиться к созданию мобильных роботов. В 2013 г. Google без лишнего шума перекупила многих лучших робототехников мира в стремлении стать лидером следующей волны автоматизации. Как и в случае секретного проекта по созданию гугломобиля, контуры бизнеса Google в сфере мобильных роботов остаются неясными. Трудно сказать, в каком направлении пойдет Google в конечном итоге – по пути расширения возможностей или замены людей. Так или иначе компания явно взялась за поставленную Шокли шесть десятилетий назад задачу создания обучаемого робота.
Единство и противоположность искусственного интеллекта и усиления интеллекта давно очевидны Энди Рубину, инженеру-робототехнику, который успел поработать в ряде компаний Кремниевой долины, прежде чем заняться в 2005 г. созданием бизнеса Google по производству смартфонов. В 2013 г. Рубин оставил пост главы отделения телефонов на платформе Android компании и начал потихоньку приобретать лучшие компании и специалистов в области роботостроения. Для своего бизнеса он нашел новое здание на Калифорния-авеню на окраине Стэнфордского технопарка всего в половине квартала от той самой лаборатории Xerox PARK, где был создан первый современный персональный компьютер Alto. Здание ничем не выделялось, но в его атриуме стояла впечатляющая статуя робота, которую было видно с улицы. Она красовалась там до одного вечера, когда скрытным робототехникам позвонили соседи напротив через улицу. Мрачно выглядящий робот вызывал кошмары у их маленького сына. После этого робота убрали подальше от посторонних глаз.
Когда-то Рубин, для которого роботы были предметом увлечения, участвовал в финансировании проекта Себастьяна Труна по созданию Stanley, беспилотного автомобиля, завоевавшего в конечном итоге приз DARPA размером $2 млн за самостоятельное преодоление более сотни миль в Калифорнийской пустыне. «У персональных компьютеров отрастают ноги, и они начинают ходить сами», – сказал Рубин в 2005 г.{81} С той поры интерес к робототехнике в Кремниевой долине только растет. Энди Рубин просто раньше других воспринял идею Шокли.
После переезда Шокли в 1955 г. в Пало-Альто этот регион всего за полдесятилетия стал источником социальных, политических и технологических сил, которые изменили американское общество так, что оно и до сегодняшнего дня определяет облик современного мира. Пало-Альто предстояло превратиться из сонного университетского городка в одно из богатейших сообществ в мире. Появление микропроцессоров, персональных компьютеров и компьютерных сетей в 1960-х и 1970-х гг. совпало по времени с войной во Вьетнаме, движением за гражданские права и возникновением контркультуры{82}. В первых компьютерных лабораториях программисты и инженеры находили убежище от беспокойного мира. К 1969 г., когда Ричард Никсон вступил в должность президента, Сеймур Херш сообщил о резне в Сонгми (Ми Лай), а астронавты Нил Армстронг и Базз Олдрин побывали на Луне. Американцы впервые совершили путешествие в другой мир, но страна увязла в пагубном конфликте за пределами своей территории.
В 1968 г. состоялась премьера фильма «Космическая одиссея 2001» (2001: A Space Odyssey), нарисовавшего картину и потенциальных возможностей, и опасностей искусственного интеллекта. Компьютер HAL – искусственный интеллект, который решил нарушить законы робототехники Азимова, постулаты 1942 г., запрещающие машинам причинять вред людям даже для обеспечения собственного выживания, – определил образ робота в массовой культуре. В конце 1960-х гг. фантасты были пророками технического прогресса, а искусственный интеллект стал многообещающей новой технологией, реализующейся в виде компьютеров и роботов и порождающей образы то технологического рая, то популистской паранойи. В стране, которая между 1960 и 1963 гг. в буквальном смысле перешла от Флинтстоунов к Джетсонам[9], будущее казалось почти осязаемым.
В этом культурном хаосе Чарли Розен начал строить первого реального робота как платформу для проведения экспериментов в области искусственного интеллекта. Розена, родившегося в Канаде физика, занимал широкий круг связанных с компьютерами проблем, включая датчики, новые виды полупроводников и искусственный интеллект. Он был в определенном смысле человеком ренессанса: соавтор одного из первых учебников по транзисторам, рано заинтересовавшийся нейронными сетями – компьютерными сетями, перспективными с точки зрения распознавания образов и «обучения» путем моделирования поведения биологических нейронов.
В результате Стэнфордский исследовательский институт стал одним из центров исследования нейронных сетей и персептронов, попыток имитировать формы биологического обучения. Розен генерировал идеи непрерывно и озадачивал инженеров невероятно далекими от реальности экспериментами. Молодой инженер-электрик из Стэнфорда Питер Харт, проводивший исследования в области устройств распознавания простых образов, очень живо рассказывал о своих частых встречах с Розеном. «Привет, Пит, – говорил Розен, приближаясь к лицу настолько, что Харт мог видеть его подрагивающие кустистые брови, и тыкал пальцем в грудь. – У меня есть идея». Это могла быть необычная концепция распознавания речи путем передачи сказанных слов в трехметровую емкость с водой через подводные громкоговорители и регистрации формы стоячей волны с помощью видеокамеры.
Выложив идею, Розен, бывало, смотрел на своего юного протеже и кричал: «Ты что, испугался?» Он был одним из первых «лоббистов» в SRI, регулярно наведывавшихся в Вашингтон в надежде заинтересовать Пентагон в финансировании проектов. Именно Розен убедил военных профинансировать реализацию идеи Дуга Энгельбарта по расширению возможностей человека с помощью компьютеров. Он также подготовил и продал предложение по созданию мобильного робота для испытания первых нейросетей и других систем искусственного интеллекта. На одной встрече с генералами из Пентагона Розена спросили, сможет ли этот робот носить пистолет. «Сколько у него их должно быть? – прозвучало в ответ. – Думаю, он легко управится с двумя или тремя».
Исследователи не сразу определились с названием проекта. «Мы целый месяц ломали головы, пытаясь подобрать хорошее название, перебрали все, начиная с греческих имен, а потом кто-то сказал: "Посмотрите, он все время трясется и движется, назовем его Shakey[10]"», – вспоминал Харт{83}.
В конечном итоге Розен стал основным получателем средств от Агентства по перспективным оборонным исследовательским разработкам, но еще до этого он наткнулся на еще один источник финансирования, также в военных структурах. Как-то ему удалось добиться аудиенции у одной из немногих занимавших высокое положение в Пентагоне женщин, математика Рут Дэвис. Когда Розен сообщил ей, что хочет построить умную машину, она воскликнула: «Вы хотите сказать, что она может быть часовым? Можно ли использовать ее вместо солдата?» Розен признался, что, по его мнению, роботы-солдаты вряд ли появятся в скором будущем, но он хочет начать проверку необходимых для этого решений в области машинного зрения, планирования, решения проблем и распознавания речи. Дэвис загорелась идеей и выделила деньги.
Shakey имел ключевое значение как один из немногих крупных проектов 1960-х гг. в области искусственного интеллекта, вызвавших взрывной рост интереса к этой сфере и давших результаты, которые будут актуальны в течение многих десятилетий. Сегодня ДНК Shakey можно найти во всем: от складского робота Kiva и беспилотного автомобиля Google до интеллектуального помощника Siri компании Apple. Он не только обеспечил подготовку первого поколения исследователей, но и впервые высветил технические и моральные проблемы, до сих пор определяющие пределы и потенциал искусственного интеллекта и робототехники.
Многие считали Shakey образом будущего искусственного интеллекта. В ноябре 1970 г. журнал Life писал об этой машине, как о чем-то гораздо большем, чем она в действительности была. История о ней соседствовала с заглавной статьей номера об общежитии колледжа с совместным обучением, рекламой полноприводных автомобилей и 11-дюймового телевизора Sony. Рассказ репортера Брэда Дарраха о возможностях Shakey был крайне вольным в стремлении справиться со сложностями нарождающейся машинной эпохи. Он, конечно, отмечал, что машинам пока далеко до сложных эмоциональных реакций вроде оргазма у человека, но в целом статья дышала оптимизмом, царившим тогда в сообществе робототехников.