С точки зрения традиционного понимания истории непонятно, зачем «диким неграмотным охотникам и собирателям», еще даже не занимавшихся земледелием, вдруг понадобилось такое сооружение. Неизвестно и то, был ли Гебекли-Тепе единственным крупным каменным храмом в эпоху раннего неолита или таких мест было больше, но они, к сожалению, не сохранились.
Другой город, Чатал-Хютюк, относится к более поздней эпохе: около 7 тысяч лет до н. э. В нем проживало более тысячи человек: мегаполис по тем временам. Город возвышался на холме; дома в нем имели прямоугольное каменное основание. Интересно, что в городе не было улиц, а дома были без дверей и стояли почти впритык друг с другом. Их жители входили в свои дома, поднявшись на крышу по лестнице, затем спускаясь в жилые помещения через проем в потолке. По меркам древности, дома были очень просторными: имели несколько комнат. С холма, на котором находился город, открывается обзор окружающей местности – возможно, для целей обороны, хотя следов сражений в нем нет. Так же, как в более поздней культуре поклонников солнца – зороастрийцев, тела покойников было принято оставлять до того момента, как грифы склюют их плоть. Затем родственники предавали кости земле, а голову умершего относили домой и хоронили в подполе: в отдельных домах под полами находят целые кладбища черепов.
В городе найдены остатки пшеницы, ячменя и гороха – как диких, так и окультуренных. Но в домах нет сельхозорудий, а вблизи города не было возделываемых полей. Возможно, жители сами не занимались земледелием, а получали готовое зерно из других мест в обмен на что-то или в форме налогов. Во многих домах есть необычные «домашние алтари» – места поклонения языческим божествам, украшенные искусно вылепленными из глины бычьими головами.
Таким образом, мы видим уже вполне развитую культуру со всеми атрибутами: просторными жилищами, религией, искусством, активной торговлей, когда земледелие еще только зарождалось.
Третий известный нам крупный город раннего неолита находится в том же регионе, но южнее – на территории современного Израиля. Это знаменитый Иерихон. Он неоднократно упоминается в Библии. Согласно Ветхому Завету, это был первый город, дарованный евреям по их возвращении из Египта на Святую Землю. Жители Иерихона были уверены, что стены их города – такие высокие, мощные и прочные, что никто не сможет его захватить. Но ведший еврейский народ Навин трижды вострубил в некую магическую трубу, после чего стены рухнули, город без боя сдался, а его жители за свое упрямство были казнены.
Удивительно, но археологические находки отчасти совпадают с библейской историей. В 9 тысячелетии до н. э. здесь уже находился крупный город, окруженный каменными стенами высотой около трех метров (сейчас они не показались бы внушительными, но в то время это было нечто невиданное в мире), над которыми возвышалась массивная (вероятно, дозорная) башня высотой 8 метров (самое высокое каменное сооружение раннего неолита).
На этом сходство с библейским рассказом заканчивается. Стены были возведены, а позже разрушились от времени за несколько тысячелетий до прихода евреев в Израиль. Нет и свидетельств сражений и массовых убийств в черте города. Но упоминание в Библии реальных первых настоящих городских стен на Земле, о которых ее авторы, по идее, не могли знать, удивляет – явно это не случайное совпадение.
В древнем Иерихоне жило около трех тысяч человек. Для раннего неолита такое крупное поселение людей кажется удивительным, но это доказанный археологический факт.
К сожалению, об этих людях и том, как они жили и чем занимались, мы знаем мало (кроме того, что они торговали солью из соседнего Мертвого моря). В более поздние эпохи на этом же месте возникли еще более крупные города, и культурного слоя первого города, помимо стен и башни, почти не сохранилось. К слову, Иерихон – это еще и современный город Израиля. Он является древнейшим по-прежнему существующим городом в мире.
Из этих примеров становится ясно, как мало мы знаем о той, довольно развитой цивилизации, которая находилась на Ближнем Востоке уже во времена раннего неолита – 8–10 тысяч лет до н. э. Возможно, новые раскопки великих городов древности (на территории неспокойных в наше время Сирии, Палестины и Ливана) позволят узнать больше о культуре того времени – причинах ее возникновения, как почти одинокого острова, странного культурного оазиса посреди необъятного и все еще дикого мира охотников и собирателей того времени.
Одни из важнейших вопросов истории человечества, которые можно считать все еще открытыми, следующие.
Что побудило людей позднего палеолита, живших на Ближнем Востоке, и, по всем признакам, не испытывавших больших проблем с добычей пищи охотой и собирательством, перейти от свободной кочевой к тяжелой оседлой жизни, причем еще до появления в тех местах земледелия?
Каким образом ранним земледельцам удалось окультурить дикую пшеницу, в своем изначальном природном виде совершено не пригодную для посева (тем более на обширных полях)? Начиная селекцию дикой пшеницы, которая заняла многие поколения людей – вероятно, сотни или даже тысячи лет, – откуда они могли знать о том, какая награда (высокоурожайная пшеница) ждет их в конце этого трудного пути? Первые поколения земледельцев получали столь скромный урожай на свои посевы (при том что они работали тяжело, на износ, не имея вьючных животных и пользуясь самыми примитивными орудиями), что непонятно, что побуждало их тратить на него столько сил.
Откуда во времена охотников и собирателей появились гигантские каменные сооружения? В чем была их функция – только ритуальная или какая-то еще? Каким богам они поклонялись, какие заповеди и нравственные установки соблюдали? Эти интересные вопросы скрыты во мраке веков.
В одном из древних шумерских мифов рассказывается история о том, как «небесные боги» спустились на Землю и силой принудили людей заняться земледелием (которые этого не хотели), снабдив их при этом подходящим семенным материалом. Снова оставим в стороне мистику и не подтвержденные ничем версии о вмешательстве в ход естественной истории потусторонних (или инопланетных) сил. Но миф любопытный.
К счастью, второе великое изобретение человечества примерно в то же время – животноводство – не таит в себе больших загадок (хотя бы здесь можно выдохнуть с облегчением!).
Первым прирученным животным была дикая собака (близкий генетический родственник волка). Вероятно, симбиоз между человеком и собакой произошел просто и естественно. Голодные собаки (особенно суровыми зимами) следовали за кочевниками, питаясь выброшенными костями и требухой. Люди заметили, что в соседстве с этими животными есть польза: обладающие острым нюхом собаки первыми чувствовали приближение крупного хищника и оповещали об этом ночью громким лаем. Со временем собаки, хорошо поддающиеся дрессировке, стали ценными помощниками на охоте. Человек проводил их селекцию, в результате которой появились относительно спокойные и полностью преданные человеку породы собак, которые 12–15 тысяч лет назад стали повсеместно спутниками Homo.
Примерно 11–12 тысяч лет назад были одомашнены дикие козы и овцы как источник вкусного мяса и молока (поначалу молоко пили только дети: в желудках взрослых фермент, расщепляющий лактозу, появился в результате генной мутации значительно позже).
Около 8–9 тысяч лет назад человек приручил дикого тура (ныне вымершего) в Европе и бизона в Азии – мощных и агрессивных, но имеющих центнеры превосходного мяса животных. Вероятно, поначалу они причиняли хозяевам немало проблем. Но по прошествии тысячелетий необузданные дикие туры постепенно «эволюционировали» в неприхотливых и флегматичных домашних коров.
Многие виды привычных домашних животных появились в хозяйствах Homo 5–6 тысяч лет назад, во времена начала широкого распространения земледелия: куры и свиньи (едят зерно); домашние кошки (охраняют зерно от крыс), лошади (как вьючное и тягловое животное для полевых работ – верховая езда вошла в обиход значительно позже).
Говоря об одомашнивании человеком эпохи неолита многих диких видов животных, стоит обратить внимание на интересную особенность.
С одной стороны, домашние животные в силу условий их содержания утратили многие из тех навыков, что позволяли их диким предкам успешно выживать в дикой природе. Даже самые интеллектуальные виды современных собак в ходе экспериментов не могут выполнить сложные задания, с которыми без труда справляются дикие волки. Это же можно сказать и о способностях домашних коз в сравнении с дикими горными баранами, от которых те произошли.
В подавляющем большинстве случаев особь домашнего животного обречена на быструю гибель, оказавшись в стае диких собратьев, или в одиночку в природных условиях.
Другое дело, если «на свободе» оказываются сразу много домашних животных одного вида. В таком случае они обладают уникальной способностью не вполне понятной нам самоорганизации. Во многих случаях представляют собой мощную силу, захватывая огромные природные ареалы и вытесняя из них как своих генетически близких диких сородичей, так и другие виды.
Примеров тому немало. Австралийская дикая собака динго – это бывшая домашняя собака первых поселенцев, сбежавшая от своих хозяев. Спустя столетия огромные стаи этих собак заселили значительную часть Зеленого континента[1], став причиной снижения численности кенгуру и полного исчезновения тасманийского сумчатого волка. Часто их жертвами становится домашний скот. В конце концов пришлось построить великую стену колючих заграждений общей длиной более 5 тысяч километров (!), защищающую фермы востока и юга Австралии от набегов динго. Собака сильно эволюционировала: потеряла способность к лаю, но зато изобрела такие сложные и хитрые методы коллективной охоты, которым позавидовали бы и волки. Уважение к человеку, однако, осталось у них в крови: в отличие от волков, стаи динго почти не нападают на людей.