De Materia Medica – это прежде всего энциклопедия растений, куда вошло больше 600 наименований. Диоскорид резюмировал имеющиеся знания дакийцев, фракийцев, Древнего Египта, Карфагена, Рима и, конечно же, Греции. Но даже такой объемный труд не дает вам уверенности в успехе.
Ключевым было то, что общая систематизация всех растений разных регионов была дана на одном языке, с которым более-менее эти регионы были знакомы. Сначала на греческом, а затем и на латинском. Она стала не просто Википедией своего времени, но огромным унифицирующим изданием. Ведь до этого, чтобы определиться, что такое колокольчик в Испании, а что – колокольчик в Египте, было на словах почти невозможно, с Диоскоридом же каждый медик или фармацевт, прочитав De M.M., мог говорить на одном языке с таким же фармацевтом или врачом. Этому способствовали описания, многочисленные иллюстрации, рассказы про способы употребления. К примеру, он пишет про мак, что он бывает нескольких видов: из одного из семян делают хлеб, у другого длинная головка и белое семя, и он наклонен вниз, а третий – лечебный, более длинный. После описания шла иллюстрация и тщательный рассказ о деталях и частях растения, где растет, как его знают, как найти, а затем Диоскорид рассказывает, какое медицинское применение у растения может быть. Варить с медом от кашля, облегчает боль. Именно такая универсальность подарила человечеству, с одной стороны, возможность находить и использовать первые средства анестезии, эффективные средства лечения кожных заболеваний, составы для аборта, против инфекции мочевыводящих путей, кишечных болезней. С другой – там, конечно же, были и суеверия. К примеру, растение под названием синяк из семейства Бурачниковых, своими соцветиями немного напоминает змею, отчего получило латинское название echium (от echis – змея) и рекомендовалось для защиты от змей и при укусах. Любопытно, да? Гоминиды, знавшие все травы в месте своего обитания, записали их в энциклопедию и стали обмениваться ей, унифицировав и передавая друг другу за тысячи километров. M.M дошла с караванами даже до Китая, где была переведена и адаптирована местными.
Книга вторая. De Medicina Авла Корнелия Цельса, он жил примерно в 25–50 гг. н. э. Считается что «Медицина» – это часть огромной энциклопедии, включавшей в себя гораздо больше текста, чем известно сейчас и ныне утерянного, но и она одна, сама по себе занимает достаточно много объема – 8 томов, предполагается, что кроме них были ещё книги по самым разным вопросам, от литературы и военного дела до сельского хозяйства. О жизни самого Цельса известно мало, даже неизвестно, был ли он медиком как таковым, или же он просто систематизировал доступную информацию. Как бы то ни было история сохранила для нас только часть под названием «Медицина», разделенную на историю, общую патологию, спецификацию заболеваний тела, части тела, фармакологию, хирургию и ортопедию.
Оригинальная работа была опубликована незадолго до 47 г. н. э. Из значимых достижений в его труде мы можем выделить классификацию психических расстройств на: френит, делирий с лихорадкой, меланхолию, депрессию, шизофрению, бред от страха, летаргию, кому и Morbus comitialis (эпилепсия). Им был впервые внедрен термин insania, безумие. С одной стороны, это был большой шаг вперед по сравнению с предшественниками, ведь мы наконец-то отделили духовное от материального. Всего то 2000 лет назад в Аккаде, согласно найденной нами записи, состояние, схожее с эпилепсией, было приписано влиянию бога луны, а человеку выписан ритуал экзорцизма. Эпилептические припадки перечислены в Кодексе Хаммурапи (ок. 1790 г. до н. э.) в качестве причины, по которой купленный раб может быть возвращен продавцу, а папирус Эдвина Смита (ок. 1700 г. до н. э.) описывает случаи людей с эпилептическими судорогами вообще без какого-либо адекватного лечения. Даже древние греки сомневались насчет происхождения болезни: с одной стороны, они считали это состояние проявлением божественного и соответственно называли эпилепсию – священной болезнью (ἠ ἱερὰ νόσος). Отсюда происходит дальнейшее объяснение причин заболевания как связи с богинями луны: Селеной и Артемидой. С другой стороны, была школа Гиппократа, согласно которой это состояние является поддающейся лечению проблемой, возникающей в головном мозге. Так вот, Рим, не без помощи Цельса, вобрал в себя обе точки зрения и на всякий случай учел опыт эпидемий.
В Древнем Риме люди не ели и не пили из той же глиняной посуды, которую использовали больные, даже эпилепсией, но при этом плевали себе на грудь, полагая, что это убережет их от заражения. По словам Апулея и других древних врачей, для обнаружения эпилепсии было принято зажигать кусок каменного угля, вдыхание едкого дыма которого могло вызвать приступ, иногда использовался вращающийся гончарный круг, что, возможно, было связано со светочувствительной эпилепсией.
И вот с одной стороны, Цельс так же понимает, что боги тут, скорее всего, ни при чём, так как не упоминает молитв или религиозных средств лечения. И вроде бы и методы диагностики есть, причём даже более-менее адекватные, но с другой методы лечения, рекомендуемые им, включали пускание крови, запугивание пациента, применение рвотных средств, клизм, отваров мака или белены, что мало способствует исцелению, как вы понимаете. Но выписывались и музыкальная терапия, путешествия, спорт, чтение вслух и массаж. Что, конечно, хорошо практически при любых болезнях.
Из достаточно интересного, именно Цельс подарил нам множество названий. К примеру Гиппократ использовал греческое слово καρκίνος – karkínos, что означает краб, для обозначения злокачественных опухолей как карцином. А Цельс перевел греческий термин на латинский как «рак», откуда затем оно и перешло в современный язык.
Если не брать в расчет некоторые из более широких последствий греческого влияния на римское общество, влияние греческой медицины было особенно актуальным для двух областей: архитектуры и здравоохранения. Это было особенно важно с точки зрения римской армии, в которой было много достижений в медицине. Был создан медицинский корпус, назначены постоянные врачи, созданы валетудинарии (военные госпитали), а во времена Цезаря появились первые признаки систематической помощи раненым. Разнообразие и характер хирургических инструментов, обнаруженных на римских раскопках, указывают на хорошее знание хирургии.
Возможно, было бы уместным упомянуть ещё и труды Сорана Эфесского (I–II века нашей эры) он тоже был греческим врачом, родился в Эфесе, практиковал в Александрии, затем переехал в Рим, где и прославился как один из главных представителей методической школы медицины. Некоторые из его произведений до сих пор сохранились. В первую очередь это его четырехтомный трактат по гинекологии и латинский перевод произведения «Об острых и хронических заболеваниях». Но вот от большинства других, увы, остались либо обрывки («О признаках переломов», «О повязках»), либо мы вообще знаем о них только со слов его коллег: Гален упоминает две работы по «Аптеке», Тертуллиан цитирует работу «Де Анима» в четырех книгах и т. д. Но как бы на этом всё, только сухая цитата и название. Труд по гинекологии был очень важным и очень интересным, он включает в себя многочисленные описания мер контрацепции; рассказывает про акушерское кресло и трудности родов с поворотом плода. Зоркий наблюдатель и необычайно компетентный практик, Соран безусловно сделал многое для последующих поколений. Но большая часть этих открытий канула в небытие.
И дойдя до этого этапа, лично мне и, надеюсь, вам хочется вслух спросить: и что? это всё? А где же Азия? Индия? Китай? Ну хорошо с древними культурами обеих Америк всё более-менее понятно и, исходя из их уровня развития, легко угадываемо. Но медицина и в Индии, и в Китае – не менее древняя, чем наследие эллинов. Как вообще так вышло, что при фразе «история медицины» практически никто не вспоминает Китай? Ну кроме полутора миллиардов китайцев. Учитывая традиционно многочисленное население и обилие патогенов в тропиках? Разве не Азия должна была стать alma mater всех наук, связанных с паразитами, тропическими лихорадками, болезнями и вообще всем микромиром? Разве не Китай и Индия должны были уйти далеко вперед и обучать нас тому, как надо бороться со всеми земными хворями?
Аюрведа против Гиппократа
Ну что же, пока Соран ловко наблюдал за беременными, выводя тщательные и подробные иллюстрации, пережившие Римскую империю, в Индии учились по своим книгам. И мы, как прилежные школяры Античности, просто обязаны на них взглянуть.
Итак, книга третья – «Чарака-самхита».
Она является частью Аюрведы. Аюрведа это прежде всего больше, чем одна наука, это система знаний и в общем-то для европейца – другая вселенная. Если перевести слово «Аюрведа» получится дословно – «знание, связанное с жизнью». А на самом деле это такой же сборник религии, философии, медицинских наблюдений и всякого жизненного опыта, как и греческие энциклопедии Цельса. Автор сборника – Атрея Риши, он же Атрея Пунарвасу, полулегендарный потомок одного из великих индуистских мудрецов – риши, того, кому боги открыли ведийские гимны. Аналог Асклепия и династии Асклепиадов, с ней, кстати, до сих пор не ясно, это именно один род, к которому относился и Гиппократ тоже, или это такое почетное звание, вроде ну ты прямо «боженька медицины», а бог медицины – это и есть Асклепий.
То, что мы знаем, как «Чараку-самхиту» сегодня, – это собрание, составленное учеником Атрейи в VII или VIII веке до н. э. и переработанное ещё раз во II веке Чаракой – странствующим ученым. Ничего не напоминает? Сам термин «чарак» или «санньяси» (аскет) используется в контексте странника, мага, знахаря – который переносил тайные знания из деревни в деревню или из города в город. Странствующий мудрец, раздающий знания в виде советов бесплатно или за деньги.
Согласно «Чарак-самхите», тело функционирует в соответствии с доши: движение, трансформация, увлажнение и покой. Доши образуются, когда дхату (кровь, плоть и костный мозг) воздействуют на съеденную пищу. Львиная часть всех лечебных процедур основывается на балансировании доши. Не напоминает ли вам это гуморальную теорию греков? Тело таинственно и полно загадок, но его можно объяснить и исправить. Причем и те, и другие (и греки и индусы) делают это исходя из имеющихся знаний, и тело предстает перед нами то сосудом, то механизмом, то емкостью с живыми и перемещающимися органами.