Шэд хотел расспросить Келли о ребенке, узнать, нет ли там какой-нибудь истории, которая могла бы привести его к сестре. Это казалось до глупого важным и могло реально иметь отношение к делу.
Секс? Подпольная торговля детьми? Шэд встретил в тюрьме пару парней, которые заработали на этом большие бабки, прежде чем попались. Но он не мог придумать, как подступиться к вопросу.
– А у нее не было парня?
– Нет.
– Почему? Она была красавицей. Неужели никто не ошивался рядом?
– Нет, – прошептала Келли так тихо, что он едва не пропустил ее слова. – Она уверовала.
– Как это? Уверовала?
– Да.
– Во что? – Они явно не понимали друг друга. – В Бога?
Келли Энсон некоторое время смотрела в сторону, размышляя над ответом. Атмосфера сгущалась и давила. Со всей этой неразберихой, неназванными трагедиями и общей бессмыслицей, вроде парня, который погиб, поправляя прическу, и семнадцатилетней девушки, умершей от сердечного приступа.
Келли неуверенно оглядела Шэда, словно прикидывая, сможет ли он справиться с тем, что она скажет, подумала, но решила продолжить:
– Она думала, что кто-то… любит ее.
– Кто?
– Я говорила с ней о браке. Рассказывала, как иногда тяжело бывает обуздать Луппи и его пьянство. Упоминала трудности, которые у нас случались. Говорила, что ей повезло, раз не приходится беспокоиться о проблемах, которые постоянно возникают у жены. Она ответила: «Может, я и не замужем, но меня любят».
– Не понимаю.
– Возможно, я ошибаюсь. Возможно, преувеличиваю.
Он пожал плечами.
– Всё в порядке, говори то, что думаешь.
Черные камни ее глаз на мгновение утратили часть своего блеска, а затем обратились к нему, сверкнули.
– Последние дни, прослышав, что ты вернулся домой и поднял шум, я снова начала думать об этом. Казалось, она говорила о мужчине. Как будто мужчина желал ее, понимаешь? И ей это нравилось.
Глава десятая
Венн Лувелл с остекленевшим взглядом стоял на Мейн-стрит перед музеем камней Бардли Серрета. Отвислая нижняя губа скособочилась влево, словно ее постоянно дергал рыболовный крючок. В волосах Венна торчали соломинки.
Несколько лет назад он был одним из самых сильных людей Лунной Лощины. Имел обыкновение драться со всеми подряд и в любое время, его репутация борца росла до тех пор, пока парни со всего округа не бросили ему наконец официальный вызов.
На городской площади построили ринг. В толпе бесновались ставочники, размахивая деньгами и раздавая очки. Каждую субботу бывшие звезды школьного футбола и ловцы аллигаторов мерились с Венном силой. Тот завершал каждый поединок, поднимая противника над головой и перебрасывая его через канаты.
Шэд вспомнил, как в детстве смотрел на него снизу вверх, надеясь, что однажды станет таким же.
После нескольких месяцев схваток, заработав денег, Венн задумался о переезде в Калифорнию и о карьере профессионального борца. Шериф Уинтел пообещал вложиться в это дело и найти менеджера. Но пока они собирались с духом и планировали, самогон подействовал на Венна так же, как действовал почти на всех, и это сильно его подкосило.
Воспоминания отвлекли Шэда, и он чуть не сбил Венна, когда тот выскочил на дорогу прямо перед «Мустангом».
Едва пронесло.
Щенок взвизгнул. Шэд вскрикнул и всем весом нажал на тормоз, резко крутанув руль влево. Нытик издал еще одно гортанное испуганное гавканье и ударился о спинку пассажирского сиденья. Шины взвыли разочарованной девчонкой, от горящей резины в воздух взметнулся сизый дым. Шэд ударился виском о стекло. В голове разлилась боль, мелькнули призраки двух предыдущих владельцев машины. Их невозможно было пожалеть, но, черт возьми, можно было почувствовать.
И в отличие от первого парня, у тебя не было шанса умереть с рукой, засунутой женщине между ног, или хотя бы с любовью в сердце.
Машина покачнулась и замерла, перегородив обе полосы точно блокпост.
Венн как ни в чем не бывало подошел, постучал в окно, будто хотел, чтобы его пустили в салон. Шэд, все еще оглушенный, огляделся, по его волосам стекала струйка крови.
Кругом были мертвецы, и он не понимал, пытались они войти или выйти. Венн моргнул и снова постучал по окну гигантским кулаком. Покрытое кровью стекло разлетелось вдребезги.
Кряхтя, Шэд вскинул руку, чтобы защитить лицо. Осколки дождем посыпались ему на волосы, скользнули за воротник. Он схватился за дверь, распахнул ее и вывалился наружу. Руки Венна Лувелла обхватили его и подняли, словно сонного ребенка.
Потребовалась минута, чтобы в голове прояснилось, туман рассеялся и мертвецы отступили.
– Ты не мог бы меня опустить? – спросил Шэд.
– Ты норм?
– Да.
Венн опустил его. Ноги Шэда наконец коснулись земли. Нытик шмыгнул носом и чихнул, потрясенный, но, похоже, невредимый. Щенок пару раз несмело махнул хвостом.
На тротуаре, в инвалидном кресле, которое сделал отец Шэда, сидела М’эм Лувелл, настолько закутанная в одеяла, что виднелись лишь маленькое личико и кончики пальцев. От ее набитой трубки шел запах марихуаны, приятно смешиваясь с едким запахом паленой резины.
Вот, значит, как. Бардли Серрет был тем самым поставщиком травки, к которому ходила М’эм. Никогда прежде Шэду не казалось странным, что музей камней может так долго оставаться на плаву.
– Иди сюда, – сказала М’эм.
– Нет.
– Шэд Дженкинс, делай, как я говорю.
Он уже ощущал себя болваном, но спорить со старухой посреди Мейн-стрит было хуже, чем просто повиноваться. Венн поплелся к тротуару, и Шэд проглотил проклятие, почувствовав во рту привкус меди. «Мустанг» заглох. Грузовички и легковушки объезжали его, но никто не останавливался.
Шэд снова завел тачку и медленно съехал на обочину. Нытик нервно поежился и забрался к нему на колени. Выйдя из машины, Шэд понес пса на руках. На них глазели несколько прохожих, но ни один не подошел и ничего не сказал. Вечером весь город будет гудеть, а к утру каждый узнает, что Шэд Дженкинс едва не стал очередной жертвой «Мустанга».
В голосе М’эм по-прежнему звучали озорные нотки, словно она готова была рассмеяться Шэду в лицо.
– У тебя кровь идет. – Старуха порылась в одеялах и протянула ему тряпку.
– Не хотите рассказать, что, черт возьми, это было? – спросил Шэд.
– Прогуляйся с нами немного.
– Господи Иисусе, люди.
– Если тебя волнует крошечный удар по голове, значит, ты не готов к тому, что ждет тебя впереди.
– И что же там?
– Иди следом, и мы поговорим. Удели мне несколько минут своего времени. Это не повредит тебе. И даже может помочь.
Шэд хотел напомнить, что Венн шагнул перед машиной и чуть не убил их обоих, но невероятным усилием воли придержал язык. Когда было нужно, он умел так делать – два года тренировался за решеткой. Почему же дома ему так трудно владеть собой?
Старуха искоса бросила на него быстрый проницательный взгляд.
– Иногда ты думаешь, что в тюрьме был сильнее, чем в родных краях, правда?
Шэд слишком сильно себя выдавал, но это уже не имело значения. Сейчас М’эм Лувелл просто выпендривалась. И это куда больше говорило о ее слабостях, чем о его изъянах. Старуха, прикрыв глаза, кивнула, ее неподвластное времени целомудрие заставляло Шэда чувствовать себя старше. Словно он сопровождал ребенка на пикник.
По обе стороны Мейн-стрит росли густые, могучие дубы. Ветер был достаточно сильным, и ветви деревьев бились друг о друга. Высоко в кронах сидели вороны, они не издавали ни звука, лишь время от времени пикировали, отыскивая объедки в канавах и на задворках закусочных. Тротуары хоть и растрескались, но были ухоженными, заботу о них взяли на себя владельцы магазинов.
Шэд подошел к Венну и почти ничего не увидел под озадаченной гримасой голиафа. Разве что легкую рябь волнения. Казалось, умственных усилий Венна едва хватало, чтобы заставлять конечности двигаться.
Венн махнул головой на Нытика и проговорил:
– Кореш.
Свет отразился от полированной, купленной в магазине трубки М’эм и осветил подбородок старухи. Ее грубые черты почти не менялись, даже когда на лице появлялась новая эмоция. Только губы шевелились – становились то надутыми, то недовольными, то ухмыляющимися. По губам М’эм можно было понять куда больше, чем по ее суровому лицу.
– Ну, – сказал Шэд, – чего вы хотите от меня?
Это заставило ее рассмеяться.
– Боже, а у тебя есть хребет, мальчик. Это пойдет тебе на пользу.
– Собираетесь что-то сказать или мы просто будем тут стоять? У меня такое ощущение, будто мы договариваемся о покупке наркотиков.
– Я тебя не задержу. Давай обойдем городскую площадь.
М’эм смотрела на него все так же невозмутимо. Огромные руки Венна легли на спинку инвалидного кресла и подтолкнули вперед. Нытик вполне неплохо держался на лапах и не отходил от лодыжки Шэда.
М’эм, похоже, искала, к чему прицепиться.
– Хубер видел, как ты бродил ночью, – сказала она.
– Бывает время от времени.
Старуха кивнула, будто прислушиваясь к кому-то или наблюдая то, чего Шэд не мог видеть.
– Вы из кожи вон лезете, чтобы это делать? – спросил он.
– Что «это»?
– Сами знаете. Хотите выглядеть такой отталкивающей, упиваетесь чужой тревогой. По крайней мере, мне так кажется.
Она пыхнула трубкой и показала корявые коричневые зубы.
– Это само собой получается. Прошу прощения, Шэд Дженкинс.
У этой леди действительно имелся свой подход, из-за которого создавалось впечатление, что Шэд просто чувствительный и слабоумный. Он снова уставился на Венна и приблизился на шаг. Венн, видимо, его не узнавал.
Терпение заканчивалось. Появилось ощущение, что время уходит.
– Я ждала, что ты снова придешь ко мне, – сказала М’эм.
– Зачем? В первый раз вы не сказали ничего полезного.
Старуха задумалась, пожала плечами.
– Вполне возможно. Тем не менее тебе следует уделить мне несколько минут.
– Так говорите. А я уделю.