Шэд посмотрел на свою комнату, не подаст ли Мег знак: «да», «нет» или «может быть». Но ее рука исчезла. Шэд снова посмотрел на отца, тот пристально в него вглядывался, ожидая ответа.
– Ты сделал для всех нас все, что мог, папа, и тебе не о чем сожалеть.
Говоря это, он понимал, что заявление слишком громкое, чтобы делать его от имени других людей. Даже ради собственного отца. Па неловко заерзал, словно каркас стула был недостаточно крепким.
– Тебе надо жениться. Женись на Элфи и уезжайте куда-нибудь. На побережье, живите у океана. – Приклеенная улыбка па была такой же фальшивой, как и его слова. Шэд понял, что старик подсказывает ему выход, дает шанс сбежать от уже принятой ответственности.
В их нынешних обстоятельствах наступила безмятежность, которая не могла продлиться долго. Каким-то образом, сами того не желая, они достигли благоразумного равновесия. Шэд не мог ни подталкивать, ни тянуть отца. Любое давление свело бы этот момент на нет. Ему так много хотелось услышать от отца, но Шэд боялся, что рассказанные секреты окажутся слишком банальными, чтобы иметь сколько-нибудь реальный вес.
Даже если мужчина не знает об этом, он всегда будет частью мифов своего сына – легендой, отчаянной выдумкой, такой же, какой оставалась для Шэда мать. Чары традиций и личных историй навсегда ушли в прошлое.
Его отец вырос в Лощине, в семнадцать лет уехал и вернулся, когда ему было тридцать пять. Некоторые вопросы лучше не задавать, но не этот.
– Почему ты уехал из города? На восемнадцать лет. Ты никогда не говорил.
– Что? – произнес па с ужасом в глазах.
Все они постоянно переспрашивают. Им нужно получить лишнюю секунду, чтобы подобрать возражения, придумать ложь и найти щель, в которую можно забиться.
Шэд позволил своему вопросу повиснуть в воздухе.
– Ты же на самом деле не об этом спрашиваешь. Ты хочешь знать, почему я вернулся сюда.
– Да.
Отец нахмурился и уставился сначала на Шэда, потом на пса и, наконец, снова на комнату Меган, будто решение проблем его жизни лежало где-то посередине.
– Мне не было смысла оставаться в других местах.
– Почему?
– Потому что, куда бы ни шел, я всегда нес с собой Лощину. Она слишком глубоко засела в моем сердце и в моем образе жизни. Поэтому я вернулся. Вот и все.
Теперь Шэд лишился последнего угла, куда можно было бы спрятаться. Это место имело над ним власть, проникло ему в кровь.
Ярость словно вцепилась в его спину, обвилась вокруг горла, сдавила. Слова прозвучали жалким шепотом:
– Келли Энсон сказала, что Меган могла быть влюблена.
– В кого?
– Об этом я тебя и спрашиваю. – Мышцы Шэда напряглись. Наконец он сорвался с места на грани истерики, каждый нерв взбунтовался. – Ты должен был это заметить!
– Заметить что?
– Перестань заставлять меня повторять одно и то же!
– Я ничего особенного не замечал. Вокруг нее никогда не крутились парни. Она ни разу и словом не обмолвилась мне ни о чем подобном.
– Под конец ты все-таки обратил на нее внимание?
– Не вешай это на меня, сынок.
– Или что?
Мощный кулак отца прижался к груди Шэда. Возможно, оба они искали ссоры, становились первобытными, как бывает, когда твоей ненависти некуда деваться, кроме как обрушиться на собственную плоть и кровь. Но глаза отца оставались ясными, печальными и ласковыми, и гнев Шэда испарился.
Так близко – еще немного, и он заплакал бы в объятиях старика, выпуская на волю все, что было заперто внутри.
Шэд отстранился и отошел в другой конец комнаты.
– По словам Келли, Мег считала, будто в нее кто-то влюблен. И возможно, придет за ней.
– Это был тот самый Зик Хестер?
– По ее словам, нет. Она сказала, Зик держался на расстоянии.
– Ты, должно быть, поспорил с ней об этом, судя по тому, что сделал с ним на днях.
– Я не был против драки, но не искал ее. Зик сам набросился на меня, а я его уложил. Но не думаю, что после той первой ссоры он создавал Меган проблемы.
– Тогда не знаю, кто это мог быть. Думаешь, я бы не заметил чего-то подобного? Думаешь, что я тебе лгу?
Отец подыгрывал ему, начиная с телефонного звонка в тюрьму. «Твою сестру убили. Возвращайся домой, прежде чем начнешь жить своей жизнью». Па было нужно, чтобы он послушался и довел дело до конца, потому что Карл Дженкинс не способен был сделать это сам.
Шэд не особо возражал. Это скорее было связано с преданностью па дочери и верой в сына, чем с желанием отомстить или довести дело до развязки. Возможно, в какой-то степени это должно было стать подарком.
– Почему ты так боишься тех мест? – спросил Шэд. Он был бестолковым детективом. В конце концов все сводилось к тому, чтобы задавать одни и те же вопросы и надеяться, что кто-то его пожалеет и даст прямой ответ.
– Мы всегда были такими. Твоя мама тоже. Я толком не знаю почему, просто так было всегда.
– М’эм Лувелл…
– Догадываюсь, что она тебе рассказала. Она думает, что ее родных украли призраки и злые духи. Я не говорю, что она ошибается. Все, что ты слышишь о том месте, может оказаться так же правдиво, как закат, – вот в чем дело. Это плохая дорога. Чего еще ждать, если там оставляли умирать бедных больных людей? Там, наверху, смерть. – Взгляд темных, как сланец, глаз па упал на Шэда. – Ты слышишь меня, когда хочешь, так что послушай сейчас. Если тебе придется отнять чью-то жизнь, чтобы спасти свою, то отнимай.
Шэд вздернул подбородок.
– Па?
– Слушайся отца и не перечь. Я горжусь тобой, сынок. Всегда гордился. Ты справляешься со своей ношей лучше, чем я хоть когда-нибудь справлялся со своей. – Он встал и отошел в тень дома. – Переночуй в своей старой комнате. Как у любого из нас, у тебя есть причины поступать так, а не иначе. Мои духи иногда посещают меня во сне. Может, этой ночью ты тоже вспомнишь какие-то из своих.
На рассвете Шэд поднялся с кресла на крыльце. Снаружи он почему-то чувствовал себя ближе к Меган. Здесь можно было смотреть в ночное небо и на дорогу, которая вела к могиле сестры.
Вспомнив, что Дейв Фокс говорил о полосатых гремучниках, Шэд отыскал в шкафу свои сапоги. Он услышал, как проснулся отец, но из спальни тот не вышел.
Когда Шэд отъезжал от дома, Нытик вприпрыжку побежал за машиной. Возможно, стоило взять в горы собаку, пусть даже щенка, но Шэд боялся, что с приближением беды тот может пострадать, и не хотел быть в этом виноват. Того, кто рядом, нужно оберегать, даже если это всего лишь пес.
Шэд подъехал к спускавшейся с холма, освещенного лучами рассветного солнца, тени от надгробия матери.
Охваченный неудержимым порывом, он замедлил ход и припарковался прямо на пути тени. Повернулся и посмотрел на пустынное поле, где были могилы мамы и Мег.
В который раз стараясь вернуть хладнокровие, Шэд закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Он должен был следовать за водоворотом, снова найти нарастающий поток. Шэд искал в темноте признаки присутствия сестры, изо всех сил прислушивался, пытаясь различить хоть какой-нибудь шепот в голове.
Кровь застучала в ушах, сердце, принимая новый ритм, замедлилось, будто билось на холостом ходу.
Конечно, так ты растворяешься и рассеиваешься.
Только когда перед глазами вспыхнули синие пятна, он понял, что задержал дыхание. Пот струился по шее и скапливался на воротнике, пока Шэд старался глубже погрузиться в себя. Спокойствие возвращалось, коварное, льстивое и невидимое. Поток с ревом увлекал его вниз по течению.
Шэд не позволял себе дышать, пока не услышал то самое слово.
«Иона».
Он судорожно вдохнул и откинулся на сиденье. Высунул голову наружу, позволяя шуму ветра наполнить уши. Капли пота упали на землю.
Иногда приходится почти умереть, чтобы сделать следующий шаг по пути, который тебе предстоит пройти.
«Ничего не изменилось, кроме того, что Мег умерла», – напомнил себе Шэд, чувствуя сладкое воодушевление, которое придавала ему ярость.
Он завел «Мустанг» и направился к Евангельской тропе, зная, что его враг – будь то горы, призраки или кто-то, спрятавшийся там и тоже жаждущий крови, – ждет и ухмыляется, подталкивает его вперед, чтобы наконец встретиться и смешать их неудачи в новое адское варево.
Часть II. Иона
Глава одиннадцатая
Он поехал в горы по дурной дороге, мимо клочка земли, где во тьме лежало тело его сестры.
Направляясь на север к хребту Ионы и старой железнодорожной эстакаде, Шэд пытался представить их такими, какими они были когда-то. Сто лет назад, в другой жизни, он, возможно, привел бы сюда Элфи Данфорт на прогулку с корзинкой для пикника, а за ними на почтительном расстоянии следовали бы ее родители.
Но в воображение вторгались другие картины. Повозки привозили сюда целые семьи умирающих от холеры или желтой лихорадки. Едва живых стариков и детей швыряло о борта телег. Блюстители порядка, врачи и отцы города волокли друзей и соседей вверх по тропе. Если бы только они доверяли себе и хотя бы попытались ввести карантин, вместо того чтобы хладнокровно выполнять свои обязанности. Вместо того, чтобы ездить к ущелью и сбрасывать сородичей со скал.
Каково это: знать, что отправляешься к месту, где тебя не станет? Даже сейчас Шэд надеялся, что если он упустит шанс и погибнет в терновом лесу, то у Дейва хватит здравого смысла не посчитать это «смертью от несчастного случая».
Несмотря на защиту мощного «Мустанга», его грудь сдавило, а дыхание стало прерывистым. Путешествие уже успело достать, а Шэд даже не добрался до окраины города. Как ему, черт возьми, справиться в одиночку?
Шэд решил припарковаться и подняться по тропе пешком. Он подумал, что, возможно, заметит что-то полезное. Или что-то заметит его. А если не получится вернуться назад, Таб Гаттлинг обнаружит машину, отремонтирует окно и поможет па найти нового покупателя. По крайней мере, призрак Шэда не застрянет навечно на заднем сиденье «Мустанга». Нужно принимать любой подарок фортуны.