– Я подумывал заглянуть к ним и поговорить, – признался Шэд.
– Не стоит.
– Да?
– Они странные, – сказала она с легким оттенком тревоги, будто дело было важным, но не слишком.
Ее слова заставили Шэда отступить на шаг. Насколько необычными могут оказаться люди, если женщина с девятью детьми, рожденными от кровосмешения, называет их странными?
– Я мало что о них знаю, – сказал Шэд.
– Они змеиные проповедники. Возбуждаются от яда. Виски для них недостаточно крепок, думаю. Отсюда в паре миль небольшой поселок. Мы с ними мало общаемся, но меняемся припасами, если надо. Неплохие люди, но боготворят змей. Неправильно оно – так дергаться. Не благословенная у них церковь.
– Ты когда-нибудь видела мою сестру на этой стороне ущелья?
– А кто она?
– Ее звали Меган. Семнадцать лет, длинные светлые волосы.
– Звали?
– Она умерла.
– Жаль. Мои соболезнования.
– Спасибо.
– Я никогда не встречала ее.
– Она могла приходить с парнем. Или, возможно, с мужчиной.
– Из девушек ее возраста я здесь видела только дочек Габриэля. Того, который управляет церковью. Лукаса Габриэля.
Старший из детей, прихрамывая, приблизился к матери и, с тревогой поглядывая на Шэда, что-то ей зашептал. Она его обняла и секунду жужжала на ухо, повторяя: «Нет, нет, нет. Нет, Осгуд, нет».
Но у мальчишки было что-то на уме, он продолжал спорить, а его взгляд метался туда-сюда вдоль линии деревьев.
– Я один, – сказал Шэд.
– Вы ж не врете, мистер? – спросил Осгуд.
– Нет, – ответил ему Шэд.
Значит, он не ошибся. Ред где-то припрятал маленький перегонный куб из радиатора и медных трубок и гнал с его помощью ядовитый алкоголь. Голова у пацана была, наверное, забита историями о федералах, которые придут и украдут гражданские свободы.
Не стоит ждать светских манер у подростка, который встречает, наверное, не больше десяти человек в год. Осгуд прятал взгляд. Его лицо сморщилось, по нему проносились самые разные эмоции.
Наконец Лотти схватила мальчишку за плечи и подтолкнула к хижине со словами:
– Иди и берись за ужин.
– Он остается?
– Иди в дом.
– Я хочу знать, останется ли он тут или нет!
– Скоро вернется твой папа, он будет голодный, ты знаешь.
– Я видел у него за поясом пистолет!
– Нет, не видел. У тебя плохое зрение.
– Я хорошо вижу!
– Прекрати говорить глупости, иди в дом и берись за ужин!
Мальчишка потащился прочь, а Лотти смущенно улыбнулась, показав пустые десны.
– Он плохо соображает. Не его вина. Нам с Редом нужно бы постараться и перевезти детей в большой город, когда мы получим свои припасы. Но Ред боится, что городской уклад собьет с толку и заморочит семью.
Шэд никогда раньше не слышал, чтобы Лощину называли большим городом. При других обстоятельствах он, возможно, посмеялся бы, но то, как Лотти это произнесла, заставило его согласно кивнуть. Ее опасения были нешуточными.
Интересно, как в этом доме пройдет лекция о пестиках и тычинках?
– Не могла бы ты подсказать, как мне добраться до той деревни? – спросил Шэд.
– Это не совсем деревня, по-моему. Просто куча семей собралась вместе на расстоянии струи мочи. Их дома стоят очень близко, так что люди там как одна большая семья. Если пойдешь к ним, будь осторожен и смотри под ноги. У тебя высокие сапоги?
– Вполне.
– Ступай осторожно. Там устраивают охоту на гремучек. Бродят по полям и собирают гадюк. – Она указала на юг, ее рука была жесткой и прямой, без единой капли жира. Шэд почти видел историю Лотти, нацарапанную на ее костях. – Как и сказала, будь осторожен, когда пойдешь по лесу. Для этих краев ты плохо оделся. Там много колючих зарослей. Заблудишься в темноте, и терновники наверняка повыдергают тебе волосы.
– А далеко идти?
– Миль пять или около того, но места там суровые. У тебя нет рюкзака или куртки поплотнее? Ночи становятся холодными. Ты захватил воду?
– Со мной все будет в порядке.
Дети захныкали почти в унисон, все они расползлись по двору.
– Ты уже выглядишь озябшим, – заметила Лотти. – Хочешь немного выпить?
– Нет, спасибо. – Ему хотелось пить, но он почувствовал, как от ее пристального взгляда начало нарастать напряжение. Кончиком языка Лотти облизала тонкие губы, сжатые вокруг пустых десен.
– Ред так скоро не вернется.
– Можешь просто передать ему привет. Я, возможно, зайду еще раз на обратном пути.
– Я имею в виду, у нас есть немного времени. – Ее левая рука прикрыла тяжелые груди, а правая поднялась поправить волосы. Шэду стало не по себе, когда он понял, что Лотти пытается быть женственной. – Мне редко удается с кем-то поговорить. Можешь зайти в дом. У нас есть карты.
– Сейчас не могу, Лотти.
– Если захочешь, возвращайся в любое время. Приходи в гости. Повидаться со мной.
– Конечно, – сказал Шэд, делая шаг назад.
Это спасло ему жизнь. Примерно в футе от его головы разнесло заросли кипрея и кизила.
– Черт возьми! – заорал Шэд.
С ветхой ступеньки крыльца сошел Осгуд с двустволкой в руках. Он снова прицелился в Шэда. Потянулся ко второму спусковому крючку, и Шэд отпрыгнул в кусты.
В какое же дерьмо можно вляпаться.
Мальчишка был слишком нетерпелив и в последний момент дернул дулом вверх. Выстрел сорвал кору с ближайшего дуба.
– Нет! – воскликнула Лотти. – Я же сказала, нет! Нет, нет!
– От него будут проблемы, мама! – крикнул Осгуд. – Я видел, как он на тебя смотрел!
Неудивительно, что ребенок был таким агрессивным. Теперь Шэд рассмотрел, что указательные и средние пальцы на обеих руках Осгуда срослись.
– Нет, сын, нет!
– Он один из тех федералов, о которых всегда говорит папа! Скользкие типы. Он пытается обмануть тебя, мама!
– Он не такой, он не такой! Он друг твоего папы!
– Коп под прикрытием! Или стукач властей!
Остальные дети, те из них, что ходили кругами, принялись ныть и возбужденно мычать. Двое взволнованно метались по-крабьи из стороны в сторону. Дети махали руками, неуклюже расползались во все стороны, корчились и извивались. Походило на пожар в муравейнике. Издавая рев и кошачий вой, дети зарывались в землю. В воздух полетели листья и мох. Святый Боже. С еще более жуткими звуками младенцы скользили и кувыркались друг через друга, закапываясь в землю у ног матери.
– Желтый Джи-мэн [11]! Никогда больше не приходи сюда и не строй глазки моей маме!
– Вернись, Шэд Дженкинс, – звала Лотти Саблетт. – Все в порядке, у него не осталось патронов. Вернись!
Шэд скользнул глубже в заросли и побежал на юг.
Глава двенадцатая
Она наклонилась к ручью и отпустила в поток листы папиросной бумаги.
Листки были настолько тонкими, что, напитавшись водой, подскакивали на поверхности ручья почти невидимые. На них было что-то написано, но со своего места Шэд не мог разобрать ни строчки.
Он наблюдал, спрятавшись за деревьями. Холодное жжение в мышцах заставляло его чувствовать себя так, словно он что-то успешно закончил. Пот залил глаза, и на мгновение девушка замерцала.
Скольких прекрасных юных дев можно увидеть за два дня, не ощущая себя грязным старикашкой в двадцать два года?
Или они кажутся прекрасными лишь потому, что тебе одиноко? Похоть серьезно вредит зрению. Парни в тюряге все об этом знали.
Девушка легко рассмеялась, словно кто-то разговаривал с нею, веселье достигло ее глаз, раскосых, с морщинками в уголках. Она прищурилась, точно страстная любовница, готовая распластаться и поползти вперед по полу. Шэд огляделся, проверяя, одна ли она, и никого не заметил.
– Боже, – прошептал он.
Именно так происходило в сказках и старых кантри-песнях. Тех, что, достав банджо, пели у костра, стараясь развлечь малышню. Как в книге сказок, которую Таши Клайн, запинаясь, читал когда-то вслух, особенно наслаждаясь отсутствием в ней глав.
Возможно, история Шэда была одной из таких.
Парень бредет по незнакомой роще и замечает прекрасную девушку-подменыша, которая загорает на мелководье. Они знакомятся, поначалу она неохотно обращает на него внимание, но его обаяние в конце концов побеждает. Девушка прелестнее всех, о ком парень когда-либо мечтал, и ты понимаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Девушка исчезает сквозь трещину в каменной стене, слишком маленькую, чтобы в нее пролез человек. Парень не может пойти следом, поэтому просовывает в трещину записки, в которых выражает свои восторги. Отец девушки, король гоблинов, находит одно из писем. На запястье правой руки короля сидит голубь-убийца, а в кулаке левой прячется рой мух. Король гоблинов запирает дочь в сапфировой башне и обещает уничтожить парня, если они когда-нибудь снова увидятся.
Принцесса горько плачет, слезы потоком льются из окна башни, текут по земле и достигают трещины в каменной стене. Сила печали раздвигает камни, чтобы парень мог перебраться на другую сторону. Река слез приводит его к замку. Отбиваясь от кровожадного голубя-убийцы, парень поднимается по лестнице в тысячу ступеней. Пинком распахивает дверь, и девушка бросается в его объятия.
Чтобы быть вместе, она должна отказаться от сверхъестественных сил и умереть, как земная женщина, или он должен отказаться от своей прежней жизни и исчезнуть в ином царстве.
Но прежде, чем они сделают выбор, король гоблинов готовится выпустить на род людской насекомых. Парень бросается на короля, подставляя спину под удар, и тогда голубь-убийца бьет его между лопаток и выклевывает сердце.
Из сказки не извлечешь морального урока, если в ней не отказываются от всего ради любви и не погибают за свои старания.
Когда Таши Клайн закончил читать ту книгу, он потрогал шрам от ножа под подбородком и сказал: «Черт, почему никто не может вот так вытащить мою задницу из тюрьмы? Это было бы захватывающе, чувак!»
Шэд наблюдал, как девушка опустила в ручей еще один листок бумаги и забормотала что-то, пока тот плыл по течению. В самом деле, казалось, будто она с кем-то общалась. Шэд еще раз огляделся, никого не увидел и шагнул вперед.