сцена была поставлена специально для него. Джерилин почти удалось отвлечь его внимание от змей, кишевших у нее на пути.
Что ж, возможно, кто-то в Лощине и назвал бы ее ведьмой.
– Ты когда-нибудь видел лов? – спросила она.
– Господи, нет.
– Ты сказал, что хочешь узнать про нашу церковь.
– Да, – ответил он. – Именно так я и сказал.
Прислушиваясь к шипению, доносившемуся слева и справа, матери созывали детей, поскольку пора было укрыться от дождя. Они закончат ловить гремучих змей завтра, если погода будет хорошая.
В воздухе появилось движение. Чья-то энергия стремительно приближалась к Шэду. Он развернулся и поднял руки на случай, если придется драться. Лицо Джерилин стало недобрым. Губы сжались, а изящный мягкий подбородок сморщился от раздражения.
– Мистер Шэд Дженкинс, – сказала она, – я хотела бы представить вам мою сестру, Реби.
Он наблюдал, как расступались травы и на него надвигалась буря.
На нее невозможно было смотреть без того, чтобы в голове не промелькнул список всех библейских соблазнительниц. Она была, возможно, на год или два моложе Джерилин. Длинные темные волосы, обрамленные сгущавшимся мраком. Дождь, падавший на нее и на заросли ежевики. То ли дерзкое, то ли раздраженное выражение лица. Она была крепко сбитой, с изящными изгибами тела, одежда на котором едва не расходилась по швам.
Девушка сжимала в каждой руке по ошейниковой змее, небрежно держа их перед собой. Она приняла вызывающую позу, выставив бедро, змеи добавляли ей едва уловимую распутность и дерзость. По-своему животную. Реби снова двинулась к Шэду медленной походкой крупной кошки, хищной и чуть угрожающей.
Гибель не всегда подкрадывается к тебе незаметно, иногда она шествует уверенной походкой.
– Привет, – произнес Шэд.
Реби вся состояла из движения и покачивания. Светло-голубая юбка облегала ее изящные бедра, широкий пояс стягивал на талии свободный черный топ. Шэд должен был заметить ее за двадцать ярдов, но не замечал, пока она не оказалась прямо перед ним. Ее груди энергично двигались под тканью. Румянец касался щек, губы алели. Волосы змеились и липли к шее. Огонек в черных глазах на мгновение напомнил Шэду о Келли Энсон.
Он не видел женщин – ни одной – за те два года, что провел в тюрьме, а теперь они появлялись из трав, чтобы найти его.
– Приятно познакомиться, мистер Дженкинс.
Ему потребовалась секунда, чтобы обрести голос.
– Мне тоже, Реби.
Глаза Джерилин сузились, и он заметил, что гнев прошелся по ее лицу подобно утюгу, разглаживающему складки. Но это не имело к Шэду никакого отношения. Его присутствие послужило катализатором для раздора, который начался давным-давно.
– У вас слегка расширены зрачки, мистер Дженкинс. Никогда раньше не имели дел со змеями?
– Нет.
– Напугались?
Все постоянно спрашивали его об этом, как будто ждали, что он развалится на части. Скажешь «да», и у них появится то, чем можно на тебя давить. Скажешь «нет», и они сунут эту чертову штуку прямо тебе в лицо. Лучше отвечать как городской хиппи, который никогда раньше не бывал в поле.
– Я знаю достаточно, чтобы уважать их, – произнес он.
– Не волнуйтесь ни о чем. Если вас укусят, у нас там полно противоядной сыворотки.
Как раз то, что нужно, чтобы успокоить его. В Реби было какое-то лукавство, что вызывало у Шэда и восхищение, и ненависть.
– Его не укусят, пока ты держишь этих ошейниковых подальше, Реби, – сказала ей Джерилин. – Ты их чутка разозлила.
– Ой, это же просто детеныши. Вряд ли они прокусят кожу.
– Пойдем, – сказала Джерилин. – Пора ужинать.
Реби взглянула на Шэда, облизнула верхнюю губу кончиком языка.
– Вы поужинаете с нами?
– Да, поужинает, – ответила за него Джерилин.
– Тогда хорошо. Папочка с радостью с ним познакомится.
Держа змей перед ним, Реби открыла рот и начала подносить рептилий все ближе и ближе друг к другу, пока те не принялись бешено соприкасаться языками.
От этого зрелища Шэду стало нехорошо.
Глава тринадцатая
Они повели его обратно через насыпи и вниз по тропе, которая проходила сквозь заросли акации. Дождь принес с собой холод, а вместе с ним уныние. Шэд вспоминал о тех вечерах в детстве, когда они с па приходили на могилу матери и путались, читая молитвы. Мег тогда было шесть или семь лет, иногда она присоединялась и подсказывала им правильные слова.
Реби в конце концов отпустила змей, и девушки зашагали быстрее. Дождь каскадом лил с болотных сосен, а ветви дубов трещали на ветру. Резко похолодало, изо рта шел пар. Реби тихо рассмеялась.
Шэд слышал впереди других змеиных проповедников, дети хихикали и возбужденно болтали, родители резко покрикивали, веля им быть осторожней с колючками. Джерилин положила руку на локоть Шэда, помогая ему идти по неровной тропинке.
Когда они выбрались из густого подлеска, тропа пошла под уклон к деревушке, которая выглядела иначе, чем он ожидал.
Община оказалась гораздо больше, чем представлял себе Шэд. Он думал, что она будет похожа на трущобы Поверхое, но там все выглядело куда организованнее, чем здесь. Лотти Саблетт оказалась права. Дома и хижины теснились рядом друг с другом, террасы соединялись в дощатые переходы.
Тут водились кое-какие деньги, но мужчины строили все своими руками, хотя им не хватало ни навыков, ни мастерства, чтобы выполнять работу безупречно. Отец Шэда пришел бы в ужас. Фундаменты повело, стены опасно накренились. Из-за дождей двери и оконные рамы могло в любой момент заклинить. Жители затопили свои колодцы и отстойники, от которых остались явно искусственные отметины.
Люди возвращались по домам с контейнерами, полными змей, дети спрашивали о церковной службе, мужчины жаловались на голод.
В центре небольшого поселения стоял двухэтажный фермерский дом с широкой верандой. Он был намного больше и аккуратней остальных построек, возведенных на каменистой, заросшей колючками земле, которую толком не возделать. Выходит, местные или верили в чудеса, или были безумно самоуверенными.
Фермерский дом, в отличие от остальных, которые, казалось, были построены за последние пару лет, простоял тут десятилетия.
– Он наш, – сказала Джерилин. – А еще это место собраний.
– Церковь?
– На самом деле у нас нет настоящей церкви, – ответила ему Реби. Заговорив, она обернулась и придвинулась к Шэду. Расслышать ее было трудно, даже когда она говорила ему на ухо. – Только большая комната со скамьями в задней части дома.
– Ваш отец – проповедник?
– Думаю, можно и так сказать, хотя любой может проповедовать, если хочет. Остальные прихожане, ну, они больше, чем просто соседи. Многие – родственники, другие стали частью семьи через брак. С каждым годом такое случается все чаще.
– На лове что, была вся ваша деревня?
На это Джерилин улыбнулась:
– Мама с парой женщин остались тут, чтобы приготовить ужин.
Один вопрос вел к другому. Шэда начал раздражать вопросительный тон собственного голоса, но он не унимался:
– Это для вас праздник? Какой-то святой день?
– Каждый месяц или около того мы охотимся на змей. Безо всяких особых дат, честно говоря, в любое время, когда папа и остальные будут в настроении для праздника.
– И что вы со всеми ними делаете? Со змеями.
Реби снова скользнула к его лицу. Девушка понятия не имела, что означают слова «личное пространство». Какой бы сексуальной она ни была, это все равно действовало на нервы.
– Папа немного проповедует, потом все молятся и во время службы берут в руки гремучих змей. После мы их выпускаем, а затем снова ловим. – Она откинула волосы в сторону и наклонила голову, чтобы Шэд смог разглядеть шрамы от зубов возле горла.
– Господи Иисусе, – сказал он. – Какого черта змеи делали на твоей шее?
– Мне просто нравится танцевать со змеями в волосах и на плечах.
Джерилин, нахмурившись, грубо оттащила сестру.
– Мы же не нарочно позволяем кусать себя. Мы не дураки и не верим, что Бог защитит нас от яда лишь потому, что наши души чисты. Это просто еще один способ воздать должное Господу. За годы у нас появилась устойчивость к яду, так что все не так страшно, как кажется. Говорила же, в Лощине это приняли бы за колдовство.
Блузка Реби промокла насквозь. Девушка подошла к Шэду и слегка подтолкнула его, чтобы он почувствовал вес ее груди, прижалась, стараясь обратить на себя внимание. Он оценил. Справа от его лица струились волосы Реби, а слева – Джерилин.
И все же, когда жизнь становится похожа на уже знакомую тебе историю, приходится притворяться, что ты не в курсе. Сколько парней в тюрьме рассказывали, как трахали двух сестер сзади, спереди, справа налево, и о кошачьих драках, которыми это заканчивалось? Блок «С», опьянев от браги, слушал о том, как приезжали копы и влезали между двумя размахивающими лезвиями дамочками. Как зеленого новичка полоснули по лицу и он с воплями брызгал кровью во все стороны. Как в дело вступали дубинки и наручники, как из коридора появлялись парамедики, а рассказчик просто лежал бухой на кровати и наблюдал за происходящим. В блоке «С» хохотали до упаду, истории о сестричках здесь никогда не надоедали.
Реби схватила Шэда за руку и потащила вверх по ступенькам веранды.
– Мы припозднились. Похоже, вот-вот начнут.
– Все будет хорошо, – сказала Джерилин. – Все будут рады, что мы привели нового друга.
Сестры направились к входной двери, а Шэд остановился как вкопанный и уставился в холл перед собой. Вокруг него вновь смыкались тюремные стены. Девушки потянули его сильнее, но он не сдвинулся с места.
Из холла поманила рука Меган, и Шэд наконец шагнул вперед.
В доме оказалось вовсе не темно. Шэду даже пришлось прикрыть глаза, переходя из полумрака непогоды в ярко освещенную комнату. Его внезапно окружил шум: голоса, звон столового серебра и дребезжание окон, по которым барабанил дождь.
– Присаживайся, – сказала Реби, принеся ему полотенце.