— Хорошо, что есть улики. Значит, никаких сомнений.
— Сегодня вечером состоится пресс-конференция, — добавил Хокинс. — Мне нужно идти…
Он шагнул к автоматическим дверям, и датчики с шипением сработали.
— Конечно, я подожду вас здесь, — сказала Пиппа.
Хокинс сделал еще один шаг, затем остановился и с едва заметной усмешкой покачал головой.
— Полагаю, если бы ты была замешана в подобном преступлении, — произнес он, все еще улыбаясь, — то знала бы, как избежать наказания.
В животе у Пиппы что-то оборвалось, волосы на затылке встали дыбом.
К губам приклеилась улыбка, точно такая же, как у него.
— Ну, — сказала Пиппа, пожимая плечами, — я прослушала немало криминальных подкастов.
— Конечно, — коротко рассмеялся Хокинс, снова опустив взгляд на ботинки. — Конечно. Я найду тебя, жди.
Он вернулся в участок, а Пиппа уставилась ему вслед, не зная, откуда исходит странный гул — от закрывающихся дверей или из ее собственной головы?
Глава пятьдесят третья
Вторую ночь подряд Пиппа слышала голос Хокинса, пока разглядывала темные тени под потолком, высматривая в них разные фигуры. Глаза она держала открытыми, чтобы их нельзя было заклеить скотчем. В сердце стрелял пистолет.
«Полагаю, если бы ты была замешана в подобном преступлении, то знала бы, как избежать наказания».
Хокинс больше не поднимал эту тему, когда они с Пиппой сидели в допросной номер один и она рассказывала, что удалось найти: передавала фотографии и диктовала логин с паролем от тайной почты Энди. Инспектор мимоходом обмолвился, что они уже обнаружили связь c Убийцей КЛ и расследуют дело заново, но ее информация будет крайне полезна. Перед тем как проводить Пиппу к выходу, Хокинс пожал ей руку.
Не слишком ли долго он сжимал ей пальцы? Словно пытался что-то нащупать?
Пиппа мысленно повторяла его загадочную реплику, вертя ее со всех сторон и высматривая подтекст в каждой паузе.
На первый взгляд инспектор просто пошутил. Однако говорил он странно: слегка запнулся и намеренно фыркнул в конце, чтобы смягчить эффект.
Он знает.
Нет, глупости. У них уже есть убийца. А у Пиппы железное алиби.
Ладно, допустим, он не знает наверняка, но в глубине души, сам того не осознавая, подозревает неладное. Это смешно, даже нелепо: все улики указывают на Макса. Но не слишком ли быстро завершилось расследование? Подозреваемого словно подали на блюдечке. Хокинс мог заподозрить неладное. Поэтому он всматривался ей в лицо — искал доказательства.
Макса арестовали, ему предъявили обвинение, дело Убийцы КЛ начали расследовать заново. Билли Карраса скоро выпустят из тюрьмы. Пиппа свободна, ей ничего не грозит, как и всем, кто ей дорог. Рави, узнав новости, долго смеялся, плакал и крепко ее обнимал.
Но… но если это и есть победа, почему Пиппа не испытывает радости? Почему ее по-прежнему мучает чувство, будто она тонет?
«Я найду тебя, жди», — повторил в голове Хокинс. Пиппа знала, что он обещал вернуться, когда оформит задержание Макса, но в ее сознании эти слова обрели совершенно иной смысл. То была угроза. «Я найду тебя, жди».
Знает он или нет, подозревает ли, думает, гадает, вертит ли эту мысль… Неважно, как и почему, откуда и каким образом, эта идея однозначно засела у инспектора в голове, какой бы маленькой, нелепой и бессмысленной ни казалась.
Пиппа с Хокинсом остались на доске вдвоем и теперь глядели друг на друга из противоположных углов. Раньше инспектор не верил тому, что случилось с Сэлом Сингхом и Энди Белл или с Джейми Рейнольдсом. Однако Пиппа выросла и повзрослела; возможно, Хокинс тоже. Он мог позволить себе крохотное сомнение, которое пустит в его голове корни и обязательно погубит Пиппу.
Пиппа расплакалась. Она рыдала, пока слезы не кончились. Ей не будет покоя, не будет нормальной жизни, не будет счастливого будущего. Не будет того, ради чего все затевалось. Придется заплатить страшную цену.
Она долго думала, что можно сделать; изобретала разные сценарии, задавала вопросы… И все же видела только одну дорогу к спасению, только один способ уберечь всех, кто ей дорог.
Она знала, что нужно делать.
Но если выбрать этот путь, она умрет.
Глава пятьдесят четвертая
Глаза Рави отражали лучи заходящего солнца, отчего казались светлее обычного. «А может, наоборот, — думала Пиппа, — может, это глаза горят ярче солнца».
Рави криво усмехнулся.
— Эй, сержант! — сказал он, топча опавшие листья. Те звонко, по-домашнему хрустели. Круг наконец замкнулся.
— Прости. — Пиппа догнала его, стараясь идти в такт. — О чем ты спросил?
— Я спроси-и-ил, — он растянул последнее слово, ткнув ее локтем под ребра, — во сколько вы завтра уезжаете? — Рави сделал паузу и напомнил: — В Кембридж. Алло? Меня кто-нибудь слышит?
— А, э-э… Утром вроде бы. — Пиппа тряхнула головой, приходя в себя. — В десять.
Она не знала, как ему сказать: с чего начать и что вообще говорить. Таких слов не существовало в природе. Пиппу трясло. Кости трещали, руки мокли от крови, боль с каждой минутой становилась все невыносимее.
— Круто, — сказал Рави. — Тогда зайду с утра, помогу твоему отцу погрузить вещи.
Он ничего не замечал; они шли сквозь лес, сойдя с тропинки.
— Когда тебя лучше навестить? — спросил Рави, нырнул под ветку и, не оглядываясь, придержал ее для Пиппы. — В конце недели? Давай сходим куда-нибудь поужинаем или…
Пиппа не может ему сказать. Просто не может!
И идти вслед за ним она тоже не может.
В груди стянулся невыносимо тугой узел.
— Рави… — тихо произнесла Пиппа.
Он что-то понял по голосу. Резко обернулся и распахнул глаза.
— Эй! Что такое? Что случилось? — Он взял ее за руки, притянул к себе, заключая в объятия, обхватил ладонью затылок и прижал к груди.
— Нет! — Пиппа вырвалась и отошла на шаг. Тело словно отделилось от нее и потянулось обратно к Рави. — Не надо приходить утром и помогать с вещами. Не надо навещать меня в Кембридже. Нельзя… мы не можем…
Голос надломился, разрываемый пополам дрожью.
— Пиппа, что за…
— Сегодня последний раз, — отрезала она. — Последний раз, когда мы видимся.
Ветер качнул кроны деревьев, разметав волосы по ее лицу.
Свет в глазах Рави померк, они потемнели от страха.
— Что за бред? Ничего не понимаю.
— По-другому нельзя, — прошептала Пиппа. — Только так я могу тебя спасти.
— Не надо меня спасать! — возмутился он. — Все кончено. Мы свободны. Максу предъявили обвинение. Мы молодцы.
— Ничего подобного! — воскликнула Пиппа. — Хокинс все знает или по крайней мере подозревает. Он сам так сказал возле участка. Он чувствует, что его обманули.
— И что? Плевать. Максу предъявили обвинение, на него указывают все улики. Против тебя ничего нет. Хокинс пусть думает что угодно.
— Это не так.
— Почему? — крикнул в отчаянии Рави. — Почему не так?
— Потому что. Потому что это еще не конец. Мы не все продумали. Скоро начнется суд. Присяжные должны признать Макса виновным. Если они это сделают, тогда все закончится по-настоящему, всерьез, и мы будем свободны. Отменить обвинительный приговор практически невозможно, посмотри на статистику, взять того же Билли Карраса. Только тогда мы будем по-настоящему свободны.
— Макса обязательно признают виновным, — заверил Рави.
— Однажды он уже вышел сухим из воды. — Пиппа шмыгнула носом и вытерла лицо рукавом. — А если присяжные опять его оправдают? Что тогда? Дело вернут в полицию, и начнется повторное расследование. Станут искать преступника. Как думаешь, кто будет самым первым подозреваемым? Я! Хокинс придет за мной и всеми, кто мне помогал. Потому что я убийца, Рави, а его работа — сажать таких, как я.
— Нет!
— Да. — Дыхание у Пиппы сбилось. — Если судебный процесс пойдет не так, как надо, я проиграю. Нельзя, чтобы ты утонул вместе со мной. И остальные — тоже.
— Не тебе решать, — отрывисто бросил Рави. Глаза у него остекленели.
— Нет, именно мне. Ты сказал Хокинсу про наушники, значит, тоже замешан в деле. Но я знаю, как тебя вытащить.
— Пиппа, хватит, я не слушаю!
Рави резко отвернулся.
— Если Макса признают невиновным, если тебя вызовут на допрос, ты скажешь, что это я тебя заставила.
— Нет!
— Да. Угрожала тебе. Шантажировала. Заставила сказать про наушники, чтобы отвести от себя подозрения. Ты догадывался, что это я убила Джейсона, поэтому испугался за свою жизнь.
— Пиппа! Хватит!
— Тебя заставили, Рави! Вот что ты должен говорить. Ты боялся, что я убью тебя, если ты не сделаешь, как велено.
— Нет! Мне все равно не поверят!
— Значит, будешь говорить убедительно! — рявкнула она. — Заставишь поверить!
— Нет. — В глазах у Рави заблестели слезы. — Я не хочу. Не буду.
— Ты скажешь, что с тех пор, как я уехала в Кембридж, мы больше не общались. И это будет правдой. Ты сбежал от меня. Мы не разговаривали, не виделись, не пересекались. Ты боялся рассказать полиции правду, потому что боялся моей мести.
— Заткнись, Пиппа! — заорал Рави, закрывая руками уши.
— Мы не можем видеться. Вообще вступать в контакт, иначе версия с угрозами развалится: полиция будет проверять телефонные звонки. Должно выглядеть так, словно ты меня боишься. Поэтому мы не можем быть вместе, — сказала Пиппа, и камень, засевший в груди, треснул, оставляя сотни ран.
— Нет, — всхлипнул Рави, уткнувшись лицом в ладони. — Нет, так нельзя. Должен быть другой выход. Мы могли бы… — Он уронил руки, и в глазах блеснула надежда. — Мы могли бы пожениться!
— Что?
— Мы могли бы пожениться, — сказал он, судорожно шмыгнув носом и шагнув к ней ближе. — Тогда у нас будет право не давать друг против друга показания. Заставить нас не смогут. Давай поженимся!
— Нет.
— Да! — воодушевленно воскликнул он. — Это самый лучший вариант.
— Нет.