– Ты еще здесь?
Но мне не нравится, что его тон звучит насмешливо. Я вспоминаю Карину, которая оставляла его постель, прежде чем он успевал проснуться, и мне становится не по себе.
– Почему ты не дала деру еще ночью? После всего…
– После всего?..
Я, еще до того как уснуть, решила больше не слушать все эти никому не нужные правила и его загоны, но сейчас все равно ненадолго теряю дар речи. Мне слишком хорошо, чтобы сообразить сразу, как быть.
– Мы почти не целовались, – сквозь смех говорит он, превращая казалось бы серьезный разговор в фарс.
Ага, пока его руки не перестают с осторожностью гладить мои бока. Он дурак, если думает, что я поверю глупостям, что лезут из его рта, когда его выдает язык тела.
– Мне хватило, – шепчу я, снова глядя на него прямым немигающим взором. Осторожно касаюсь губами разгоряченной кожи на твердой груди, отчего Андрей вздрагивает. – Да и зачем, если есть более интересные занятия?
– Мы так и не поужинали нормально, – продолжает напирать он. Потому что пакеты из доставки остались наполовину неразобранными. Мы слишком устали и перекусили на ходу.
– Меня устроит завтрак в постель.
Особенно после такого «доброго утра».
– Блин, я даже цветы тебе не дарил.
Чего?
– А… зачем? – не понимаю, при чем здесь цветы вообще.
– Потому что, Аня, так правильно. Так должно быть. У нормальных людей.
Если он продолжает меня запугивать, то у него не выходит. Нужно было придумать страшилку посерьезнее, чем не подаренные перед сексом цветы. Я безразлично пожимаю плечами, все еще не отрывая от Андрея взгляда:
– А они разве помогли бы мне кончить пару лишних раз?
О, это не раскат грома. Это Андрей смеется так, что, кажется, вибрируют стены и стекло в оконной раме за нами трясется. А потом он резко переворачивается на другой бок, встает, чтобы достать из комода в углу серые пижамные штаны и натянуть на голую задницу.
– Да нет уж, – бросает он как-то раздраженно и неопределенно, а следом исчезает за дверью. Ну и что это все значит? Было же хорошо, куда он?
Приведя себя в порядок после душа, куда вынужденно иду, потому что Андрей не возвращается ни через пять, ни через десять минут, я без разрешения переодеваюсь в его длинную футболку, которую краду из комода. Если все сейчас закончится плохо и ему удастся испортить мне настроение, я ему ее не верну. Вот такая страшная у меня месть. На цыпочках крадусь по коридору на запах, который доносится с кухни и из-за которого мой изголодавшийся желудок больно выкручивает. И, к своему удивлению, нахожу Андрея там. Замерев в дверном проеме, наблюдаю, как он колдует над сковородой и на весу режет овощи.
– Садись, почти готово, – не оборачиваясь, говорит он.
– У тебя глаза на затылке?
– Ты просто очень громко думаешь. Садись.
Я послушно забираюсь на стул и смотрю в тарелку, на которой через мгновение появляется аппетитный омлет с креветками и…
– М-м, творожный сыр, – попробовав, мычу от удовольствия, – обожаю.
Андрей молча кивает и ставит между нами огромную миску с овощным салатом и брынзой, судя по солоноватому вкусу.
– А где же пицца, сосиски, бургеры? – еще даже не прожевав, спрашиваю я.
– Поймал вдохновение. – Похоже на лесть, но как же, черт возьми, приятно. – Кстати…
Передо мной приземляется простая черная чашка с красной розой в ней.
– И где ты ее взял? – недоумеваю я. Завтрак, цветы… Я думала, меня выгонять собрались, потому что я слишком сильно припозднилась, а тут… Что происходит?
– У соседки целая цветочная оранжерея, – он кивает в сторону балкона. – Не обеднеет.
Мне становится смешно.
– Заготовленный сценарий? – скептически выгибаю брови, чтобы хоть как-то скрыть смущение.
Я голодна, как целая стая волков, но под его взглядом даже перестаю жевать. Он смотрит странно. И непонятно – хмурится или растерян.
– С тобой все через… – Он не договаривает, но суть я улавливаю. Еще бы знать, хорошо это или плохо.
Загадочный, загадочный Аполлонов.
– В какой момент мне нужно уйти, чтобы перестать ронять волосы на твой матрас? – выдавливаю фальшивую улыбку.
Хочу звучать просто и искренне. Хочу быть сильной. И, если мне придется вызывать такси, быть готовой к этому и выглядеть достойно. Но Андрей по какой-то причине тяжело вздыхает и хмуро смотрит на меня исподлобья.
– А ты этого хочешь?
– Нет, – срывается с губ, прежде чем я успеваю обдумать ответ.
– Тогда зачем тебе уходить?
– Ты ведь сам говорил, что…
– Уйдешь, когда захочешь.
– Если.
– Что «если»? – Андрей чешет свою умную-глупую голову.
– Если захочу, – повторяю, а он вроде бы и хочет возразить, поспорить, но вдруг кивает мне, и его губы трогает легкая улыбка. Неужели Аполлонов сдается?
– Ладно. Просто помни, что у всех свои пределы. Не нужно терпеть, никто не оценит. Мы взрослые. Оба. А теперь давай нормально позавтракаем.
– Как нормальные взрослые люди? – передразниваю его я, снова заставляя Андрея расслабленно смеяться. Искренне не въезжаю, о каких таких упомянутых пределах идет речь, но принимаю вызов, потому что намерена их достичь. Достичь, пробить и выйти на новый уровень.
В итоге я до самого вечера ищу, где же там этот момент, после которого можно начинать «терпеть».
– Ты и правда круглая отличница, – поцеловав меня в губы, которые только что творили непотребства, говорит Андрей.
– Я просто очень много читаю и следую инструкциям.
– Похвально. – В своей извращенной манере он дает понять, что ему понравилось, пусть все это было больше забавно, чем эротично.
А когда я позднее переживаю о том, что мне нужно добить чертежи, и сообщаю ему, что поеду домой, Андрей спокойно садится на пол у кровати и раскрывает ноутбук, бросив что-то вроде «работай здесь». Оно не такое четкое, как «больше так не делай» или «ничего у нас не будет», но… оно звучит. Андрей, кажется, стесняется слов, которые произносит, а у меня тепло разливается по венам от его смущения.
Я смутила самого Аполлонова! Это сделала я, а не опытная Карина или кто-нибудь другой. И я могла бы развить тему дальше, поиздеваться над ним, но вместо этого просто достаю из сумки ноутбук и запускаю «Архикад».
Увлекшись, как всегда бывает, я не замечаю, что время летит быстро, и вздрагиваю, когда Андрей с отчетливым звуком закрывает крышку своего ноутбука.
– Перерыв, – говорит он тоном, не терпящим возражений. – Иди ко мне.
Повторять дважды не приходится. Я откладываю компьютер и забираюсь к нему на колени, чтобы получить поцелуй с привкусом горького кофе. Совсем невинный, который не склоняет к сексу. Скорее вечерний поцелуй после насыщенного дня, который говорит о том, что все хорошо.
– Ни разу не видел человека, – медленно говорит он, перебирая мои волосы и ласково разминая мышцы на моих плечах, – который так же, как и я, работал бы увлеченно и без перерывов. И это не похвала, – уточняет он. – Просто со стороны смотрится ужасно. Хочется тебя выпороть и поставить в угол.
– М-м-м… да и да. – Я искренне улыбаюсь, начав фантазировать, а Аполлонов резко отрывает меня от себя и заставляет посмотреть в глаза.
– Что «да и да»? – спрашивает он с подозрением.
– Ну… я про выпороть и в угол, а ты о чем?
– Ты сумасшедшая, – одними губами произносит он так, что можно и не услышать, если не сидеть очень близко.
– А ты теперь понимаешь, что я чувствую, глядя на то, как ты прощаешься с жизнью на работе? – Полностью развернувшись к нему лицом, я обхватываю ногами его талию. – Так что там про выпороть и…
Он смеется и притягивает меня ближе к себе.
– Давай просто целоваться, пожалуйста, хотя бы минут пять. Вообще без всякого развратного подтекста, – с наигранной строгостью просит он.
– Боже, как скучно! Ну ладно, если ты так сильно этого хочешь… – Я строю кислую мину, за что получаю легкий шлепок по заднице.
И мы правда просто целуемся. Никуда не спеша, не настаивая на большем. Сладко и без всякого разврата. Ну почти. Андрей едва ощутимо гладит мою спину и иногда трется носом о мой нос. Это какой-то невероятно нежный и трепетный момент, от которого мое сердце болезненно ноет и стремится вырваться из груди. А потом мы сидим, обнявшись, еще минут пять и просто слушаем дыхание друг друга. Похоже на сопливую романтику, но это оказывается удивительно приятным действом после секс-марафона, который мы устроили.
– Андрей Григорьевич, вы… – начинаю я издалека с полуулыбкой, вспомнив о том, как пылко он реагирует на весь этот официоз, но меня вдруг перебивают.
– Что за чертежи? Коммерческий этаж? – спрашивает он, кивая на мой компьютер. – Они ведь давно утверждены.
Я в один миг забываю о том, что собиралась снова соблазнить Аполлонова. Смотрю на него с непониманием.
– Это задание от Игоря Сергеевича. Ну одно из заданий. Последнее, – отвечаю я. – А как давно их утвердили?
– Да больше месяца назад.
Что за бред?
– Я не понимаю, – честно признаюсь, переводя взгляд с Андрея на ноутбук. – Как так?
– Их давно уже сдали. Ты молодец, конечно, но такое делается за пару дней и быстро утверждается. Работа кипит уже вовсю.
– Н-но я… я же отправляла…
– И тебе отвечали? Кто принимал работу?
– Никто. Новые задачи приносили в… ну, в общем, про старое говорили, что посмотрят, и давали новое. Без ответов.
– Я предупреждал тебя быть осторожнее с этим мудаком. Я не знаю, что у него на уме, но…
– Я сумею за себя постоять, – довольно агрессивно возражаю я, потому что растеряна. – Может, руки не дошли или… может, это просто задачи из архивов, чтобы меня проверить, или…
– Твоя практика идет к концу – это раз. Ты практикантка, а не стажер, какие еще, к черту, чертежи? Это уже два. То, что ты делаешь, – здорово, но такое практикантам не доверяют. Это три.
– А может, просто ты такое не доверяешь? – Я очень стараюсь не вспылить, но слушать это высокомерие от Андрея крайне обидно. Все в отделе Игоря Сергеевича вели себя со мной как с равной. Никто не говорил, что я просто практикантка.