свежие препятствия на пути отсутствовали, во всяком случае пока. Пассажиры, казалось, радовались тому, что живы, или, по крайней мере, притворялись, что снова обрели уверенность. И конечно, все хотели взглянуть на высокие сапрофиты, которые росли рядом с колеей. Пассажиры подходили к окнам, бросали взгляд на экзотический лес, возвращались на места и погружались в свои мысли.
Опал никогда не видел подобной местности, разве что на картинках в книгах.
Он поделился впечатлениями с Ду-эйн, и она отреагировала так, как он надеялся.
— Я видела Вздыбленные земли, — призналась она. — Уже несколько раз. Но я все равно думаю, что они чудесные. Просто замечательные.
Эта женщина могла быть жизнерадостной, когда хотела.
Опал стоял рядом с ней, наблюдая за бледным, отличающимся многообразием оттенков светом, исходящим от густой листвы. Иногда Опал спрашивал об особенно ярком или величественном дереве. Ду-эйн предупредила, что разбирается в грибах не так хорошо, как хотелось бы, но всякий раз ей удавалось назвать вид. Дождавшись, когда остальные пассажиры заняли свои места, оставив их одних, она тихо спросила своего нового ученика:
— Вы знаете, почему здесь такая богатая растительность?
— Старые острова разломались на сотни кусков, — ответил он. — Многие свежие поверхности готовы сгнить.
— Это лишь одна из причин, — сказала она. — Но в первую очередь — из-за влажности. Три больших острова оказались сжатыми и раскололись, что привело к образованию Вздыбленных земель. Каждый из тех островов обладал огромными запасами свежей воды под поверхностью. А именно в этом сапрофиты нуждаются так же сильно, как и в питании.
Опал дружески кивнул.
— И кроме того, дождям нравятся холмы, — продолжила она. — Если дать им возможность выбирать, они будут проливать свое богатство на пересеченную местность.
— А ваша Хорошая гора? Там очень сыро?.. Женщина покачала головой:
— Не слишком. Местность там плоская и скучная. А под поверхностью древесина исключительно сухая.
— Почему?
— Потому что остров на поверхности больше не имеет доступа к Океану. — Ду-эйн положила одну крошечную ладошку на другую в качестве наглядной демонстрации. — Кажется, я об этом упоминала. Под ним находится еще один остров, толстый и сплошной, ни один корень не может прорасти сквозь него.
— Это и есть ваша Гора? Тот остров, который внизу?
Ду-эйн задумалась, потом снова выглянула в окно и произнесла «нет» таким тоном, каким отвечают, когда хотят сказать гораздо больше.
Опал ждал.
— Расскажите подробнее, — не выдержал он.
Женщина искоса взглянула на него, но ничего не ответила.
— О вашей находящейся в глубине моря горе, — упрашивал он. — Чем вы там занимаетесь?
— Исследованиями, — призналась она.
— Биологическими? — спросил Опал. И когда женщина не ответила, он прибег к небольшой лжи: — Я когда-то с огромным энтузиазмом изучал биологию. С той поры прошло несколько лет.
Ду-эйн бросила взгляд на пассажиров. Рит спал, а из остальных никто не обращал на них внимания. Тем не менее молодая женщина зашептала так тихо, что Опал едва мог расслышать ее слова:
— Нет. Я занимаюсь не биологией, нет.
— В самом деле? — продолжал допытываться он.
Ду-эйн не обязана была отвечать, но, видимо, чувствовала потребность кое-что объяснить.
— Я не могу, — слегка улыбнувшись, заявила она.
— Я не хочу устраивать вам допрос, — солгал Опал. Жизнь молодой женщины была тесно связана с работой. Это чувствовалось по ее лицу, манерам. По ее озабоченному, радостному молчанию.
— Забудьте о моих вопросах, — пробормотал он.
Рядом с колеей стоял огромный гриб — колонна, покрытая сверху плодовыми телами, излучающими яркий пурпурный свет. Это был обыкновенный вид, название которого Опал уже позабыл. Глядя на этот призрак гниения и смерти, Опал заметил как можно более холодным тоном:
— Непохоже, что мир скоро прекратит свое существование.
— Оно и не прекратится, — ответила Ду-эйн.
Опал слегка шмыгнул носом и понял, что плачет. Это походило на своеобразную манипуляцию, которую он мог бы попытаться применить. И не добился бы успеха. Но его слезы были такими же искренними, как и все, что он делал. Опал испытывал невероятную душевную боль, и было достаточно малейшего повода, чтобы она проявилась даже на людях.
— Подобная катастрофа уже случалась, — уверила его молодая женщина.
— Я тоже об этом слышал.
— Но это правда. На освещаемой солнцем стороне мира всегда растет новый континент. Вода внизу постоянно лишается свободного кислорода. Старая древесина сжимается и разламывается, через отверстия и трещины поднимается метан.
— А пожары? — спросил Опал.
— Сильные пожары бывали и раньше. — Женщина улыбнулась, словно очарованная увлекательным романом, полным вымышленных трагедий. — Эти пожирающие мир пожары происходили семнадцать раз.
Не шестнадцать и не пятьдесят тысяч.
Опал несколько минут думал над точностью приведенных ею цифр. Потом спросил:
— Откуда вы знаете? Точное число.
— Не могу, — ответила она.
— Не можете сказать мне?
— Нет.
Сдерживая закипающий гнев, Опал устремил пристальный взгляд на лицо женщины.
— Место, куда вы направляетесь, — начал спрашивать он, — эта вот гора?..
— Да?
— Ваши коллеги, ученые, обнаружившие эту особенность, не думаю, что они употребляли старое слово «гора», потому что теперь подобная особенность рельефа может простираться в любом направлении. К небу или к ядру мира.
Ду-эйн избегала взгляда его наполненных слезами глаз.
— Хотите знать, что я думаю? Этот объект назвали в соответствии с его составом. Еще одно качество, присущее данному слову. Мифическая гора гораздо тверже и прочнее, чем любая древесина. Я прав?
Молодая женщина снова уставилась в окно. Леса как такового уже не было, лишь иногда попадались случайные гигантские грибы, между которыми простирались безжизненные участки. Теперь через окно были видны самые яркие звезды, а благодаря движению червя создавалось впечатление, что они не только сверкают, но и прыгают. Ду-эйн стояла так близко к Опалу, что могла дотронуться до него. Она часто и неглубоко дышала, лицо ее становилось ярче, а пустая местность за окном чернела.
Опал затаил дыхание.
Затем очень тихо его спутница произнесла два слова — «большой пожар» и прикоснулась двумя пальцами к пластиковому окну.
— Он приближается! — объявила Ду-эйн.
СЕРДЦЕ ВЕЩЕЙ
Когда черви, подобные тому, в котором они путешествовали, были маленькими, над ними издевались самыми ужасными способами. По крайней мере, так могло показаться человеку, не интересующемуся суровой действительностью современного мира. Новорожденное существо отбирали у матери, затем прорезали его в нескольких местах насквозь и не позволяли ранам затягиваться до тех пор, пока они не превратятся в постоянные отверстия для первых сфинктеров. С ростом червя размер сфинктеров увеличивался. Диета червей строго контролировалась, а профессиональные дрессировщики оценивали их склонности и возможности использования. Умных и спокойных червей готовили к перевозке пассажиров. Многие из кандидатов не выдерживали адаптирования желудочно-кишечного тракта или дополнительных хирургических операций. Осуществлялись, например, следующие изменения: в тело прямо за головой вставляли надувные пузыри. В них жили смотрители. Последняя в ряду полость была оснащена резиновой дверью, ведущей в узкий и удивительно сухой пищевод.
Опал стоял под светильником и громко звал Брейса. Послышался чей-то голос. Спустя несколько мгновений старый смотритель вышел из одного из небольших помещений, потирая сонное лицо, и спросил, что случилось.
Отчаянно жестикулируя, Опал объяснил, в чем дело.
Сначала смотритель не поверил ему. На обветренном лице отразилось сомнение, а скривив губы, старик дал понять, что не придает значения услышанному. Однако по узкому пищеводу уже бежала одна из кучеров, выкрикивая ту же самую новость.
— Где мы сейчас? — спросил у женщины смотритель.
Она назвала число и букву. Для Опала это прозвучало сущей абракадаброй.
Но старик мгновенно все понял.
— Остановимся в Кингс-Кроссинг, — распорядился он. — Станции уже нет, но с высоты хребта мы сможем увидеть, насколько плохи дела. А также что есть хорошего.
Опал не мог представить себе ничего хорошего. Смотритель повернулся к нему.
— Сэр, мне нужно знать… — В голосе звучала твердость. — Остальные пассажиры что-нибудь заметили?
— Только одна. Женщина…
— Ничего не говорите, — подумав мгновение, велел старик. — А я попытаюсь узнать по радиотелефону последние новости… и тогда скажу пассажирам несколько слов…
Брейс замолчал. Как он мог сейчас кого-либо подбодрить?
Повисло напряженное молчание, затем послышался глубокий медленный рокот. От этого звука большое горло червя задрожало.
— Что это? — был вынужден спросить Опал.
— Вероятно, сердце червя, — ответил смотритель. Он наклонил голову, задержал дыхание и прислушался. — И можно слышать, как работают ее легкие. Вот почему мы живем здесь, сэр, — чтобы наблюдать за нашей малышкой.
Опал кивнул.
Затем смотритель прикоснулся к грубой розовой стенке. Погонщик сделал то же самое. Оба воспользовались этой паузой, чтобы сдержать слезы.
Ду-эйн отошла от окна и сидела теперь на своем пледе, читая книгу при свете электрического фонарика. Все остальные тоже сидели, в том числе и Рит. Перед ним была развернута старая карта. Он посмотрел на Опала, но ничего ему не сказал.
— Что случилось? — опустив взгляд на карту, поинтересовался он.
— Ничего, — невольно солгал Опал.
Рит посмотрел на Ду-эйн и со свойственной параноикам паникой объявил:
— Что-то не так!
Женщина украдкой бросила взгляд на окно.
Но Рит заметил и решил посмотреть сам. Он перевел дух, однако у него не хватило мужества встать. Тогда мужчина снова вытянул ноги, вытер рот рукой и стал внимательно разглядывать старую карту, пытаясь убедить себя, что все в порядке.