Закончив уборку ближе к рассвету, Винс решил, что докладывать нанимателю он сейчас не поедет. Было бы неплохо подождать, пока сработает засада Кабана, а потом бодро доложить, что все в порядке. С другой стороны, на это же утро был запланирован отъезд кареты с сеньорой де Круа, для организации которого требовалось личное присутствие. Винс выбрал средний вариант — немного подождать в месте, с которого просматривается единственная дорога к воротам, а если дождаться не получится, тогда уже ехать с докладом к нанимателю. В конце концов, одно из двух заданий выполнено, а на сопровождении тоже можно заработать, благо до Франции путь неблизкий.
Перед тем, как сесть и подождать, Винс проехал до ворот и обратно, чтобы посмотреть, не лежит ли на дороге тело клиента, а если не лежит, то сидят ли в засаде Кабан с арбалетчиками. На обратно пути его окликнул сонный Кабан, который выехал со двора на своем муле. За Кабаном плелись в полном составе остальные участники засады. Последний катил ту самую тележку, на которой привезли арбалеты.
— Винс!
— Кабан? Ты что, сдурел? Ты где должен быть? Вдруг он прямо сейчас проедет?
— Он уже проехал. Сразу перед тобой.
— Что?!
— Вот так. В компании двадцати стражников и лейтенанта Бонакорси.
— А ты?
— Что я? Мне еще жизнь дорога. У меня семь человек, а у них двадцать два.
— Ваше дело выстрелить и уйти дворами.
— Нашел дурака по стражникам стрелять. Они мне потом все дело порушат. Ну выстрелил, ну сбежал. Ну не догнали. И что дальше? Если кто-нибудь из моих кому-нибудь брякнет? Назавтра весь город будет знать! А послезавтра меня повесят на площади Береги Руки.
— За что тебя вешать? У тебя же шеи нет.
— Ну за ноги повесят. Тоже мало приятного.
— Вот ты, Кабан вроде умный…
— Зато не смешной, как некоторые. У тебя нет результата и у меня нет. Зато у меня все люди целы, а ты одиннадцать бойцов угробил и клиента напугал. Если он постоянно с таким эскортом будет, то я из дела выхожу. Ладно, я пойду похороны организую, а ты, если к своему графу, то захвати еще этих французов с их добром в тележке.
Едва пройдя ворота, Винс встретил нанимателя, горячо желавшего знать, по какой сверхъестественной причине он до сих пор не знает, жив ли этот негодяй и когда, наконец, чертовы неаполитанцы начнут готовиться к отъезду. Не желая, как подобает доброму христианину, честно признать, что Бог был не на его стороне, Винс начал оправдываться с помощью так называемого 'здравого смысла', который, как известно, придумали трусы.
— Я потерял тридцать семь человек. Одиннадцать покойников, двадцать шесть калек. Что это были за черти? Кто, чёрт возьми, этот граф де Круа? Вы говорили, у него нет телохранителей, тогда кто, по-вашему, этот швейцарец, который был с ним? Клянусь плащом святого Мартина, это фехтмейстер. Только попробуйте поспорить! Это самый настоящий фехтмейстер, которого, если верить Вам, мессир, рядом с 'этим самоуверенным выскочкой' никак не может быть. Вы на чьей стороне, мессир?
— Ты получил достаточно. Многие в этом городе за такие деньги убили бы собственную мать и Папу Римского. Тебе не надо было его выслеживать и гонять по городу. Тебя привели к самому дому, у которого полным-полно окон и дверей. Ты даже взял денег за то, чтобы убрать городскую стражу из этого района. И что ты сделал? Ты его упустил и ссылаешься на какого-то дохлого швейцарца.
— Меня привели! Как будто это Ваша заслуга. Это работа моих людей.
— За мои деньги.
— А это не 'какой-то швейцарец', а мастер меча. На его совести половина наших потерь.
— У твоего объекта был всего один телохранитель. Какая разница, один или ни одного? Здесь даже нищие не ходят с одним телохранителем. Ты просто не хотел делиться моими деньгами и нанял для этого дела самых дешевых оборванцев, которые в жизни даже крысы не убили.
— Сеньор, если Вы мне не верите, то загляните на кладбище и посмотрите на убитых. Уверяю Вас, они не похожи на самых дешевых оборванцев.
— К дьяволу этого Максимилиана. Забираю племянницу и уезжаю. Твой контракт на него заканчивается. Последняя задача — обеспечить мне с ней нормальный выезд из города.
Винс облегченно вздохнул. Его такой расклад устраивал. Заказчик должен сам понимать, что убийство рыцаря — дело слишком рискованное, тем более, без подготовки и на чужой территории. С одной стороны, кто бы мог ожидать, что этот де Круа окажется мастером меча? И настолько удачливым. С другой стороны, после бойни в замке святого Альберта этого можно бы было ожидать. Зато похищение дамы было выполнено безукоризненно. И вывезти даму из города не сложнее, чем с турнира. А дохлым и раненым неудачникам можно не платить.
Вернувшись в 'доходный дом Перендоли', де Креси с Винсом пришли в ярость, узнав, что из двадцати здоровых мужчин, оставленных охранять двух женщин, пятеро убиты, пятеро ранены, из них двое тяжело, и при этом никаких следов ни открытой атаки, ни скрытого проникновения.
— Вот что я вам скажу, мессир, — начал Винс мрачным голосом.
Де Креси бросил на Винса злобный взгляд. Начинать разговор — привилегия старших.
— Плюньте на замок. Плюньте на суд. Плюньте на свои права опекуна. Этот парень — адский демон, изгнанный из преисподней за беспредельную самоуверенность. Его жена — женская особь огнедышащего дракона. Вчерашний швейцарец — не то элефант, не то левиафан в прорезном дублете. А каммерфрау с сиськами — вдова Маркуса из Кельна.
— И еще у нее волшебный пистолет, — пискнул кто-то из бандитов.
— Вдова Маркуса из Кельна? — нахмурился де Креси, — Вдову самого дьявола они не могли нанять?
— Непременно бы наняли, будь он женат и смертен. Я хочу сказать, что честному богобоязненному человеку, такому, как Вы или я, невозможно убить этого рыцаря или перехитрить эту женщину. Надо сделать наоборот, — убить ее и перехитрить его. Только так мы сможем их победить. Сначала надо убить ее, потому что, пока она жива, их не перехитрить. Если не устранить их сейчас, они отомстят и очень скоро.
— Убить мою племянницу?
— Да, мессир. Будьте уверены, она Вас уже приговорила.
Де Креси надолго задумался. Винс не перебивал его, ответ был очевиден.
— Винс?
— Слушаю, мессир.
— Аванс я тебе больше не дам. Не спорь. Они действительно опасны и их надо убрать. Но я не уверен, что тебе они по зубам. Убьешь ее — получишь сорок флоринов. Про него поговорим отдельно.
— Согласен.
— Когда?
— Сегодня или завтра. Мои люди ночь не спали, а сейчас им надо похоронить убитых.
— Сгрести всю эту разбойную братию в выгребную яму и дело с концом.
— Не поймут. Скоты-с.
Сеньор Витторио Сантальберти еще со вчерашнего вечера был очень зол. Дым оповестил его, что горит родной замок. Пришлось позабыть обо всех развлечениях и сломя голову броситься домой. В процессе тушения пожара оказалось, что помещения верхнего двора подверглись нападению, причем награбленное вывезли на тут же украденных телегах и лошадях, а нижний двор завален трупами. Трупов насчитали больше полусотни, примерно половина одета на немецкий манер, остальные на французский.
Ночь сеньор Витторио провел в замке, выставив охрану и готовясь к нападению. Подготовка к уже прошедшей войне — общая тенденция плохих командиров любого уровня по наше время включительно, и сеньор Витторио не был исключением.
С утра Сантальберти отправился в турнирный лагерь предъявлять претензии. Предъявлять претензии, сутяжничать и просто спорить он умел хорошо. Недругов он себе успел нажить много, и самым заметным из них был Горгонзола. Маэстро после прогремевшей на весь город ссоры переделал сюжет картины с отрубленной головой, а после каждого следующего конфликта рисовал морду еще какого-нибудь отрицательного персонажа в виде карикатуры на сеньора Витторио. На сегодняшний день, кроме головы Олоферна, на Витторио были подозрительно похожи третий слева стражник под распятием, конь царя Ирода и зеленый змий, побеждаемый святым Георгием. Маэстро же не рисковал ничем, поскольку находился под покровительством епископа, а епископ считал себя вассалом лично Бога.
В первую очередь Сантальберти направил свои стопы к посреднику — Бертрану фон Бранденбург. Как бы ни хотелось ему обвинить во всем герра Бертрана, он понимал, что сей прославленный рыцарь мелкому замковладельцу не по зубам, поэтому лучше иметь его в союзниках, чем в противниках. Бе-Бе обычно просыпался долго и неспешно, но узнав, кто к нему пожаловал, собрался моментально. Для человека с его положением в обществе 'моментально' означало 'пока горит свеча'.
Герр Бертран был очень опечален в первую очередь, тем, что непонятно где шляются его гвардейцы, во вторую очередь тем, что непонятно, кто победил в семействе де Круа. Слуги, посланные навести справки, вернулись с сообщением, что и Шарль-Луи и Максимилиан с супругой отсутствуют в лагере со вчерашнего дня. Витторио разозлился из-за отсутствия ответчиков еще больше и предложил потребовать компенсации с их родственников. Пригласили герольда.
Герольд сообщил, что из присутствующих в сколько-нибудь значимом родстве с хотя бы одной ветвью семейства де Круа состоят, с одной стороны, французские де Креси, с другой стороны, южногерманские фон Нидерклаузиц. Слуги были посланы второй раз и принесли известие, что единственный представитель де Креси со вчерашнего утра в лагере отсутствует, а глава семьи фон Нидерклаузиц, наоборот, присутствует и находится в здравом уме и трезвой памяти.
Под трубы и барабаны, провозглашающие начало турнира, сеньор Витторио и герр Бертран нанесли визит герру Фридриху и застали того уже на коне. В течение непродолжительной поездки до ристалища и трибун Фридрих успел выслушать жалобы, подумать и дать ответ. Первая часть ответа гласила, что он ссоры ни с кем не ищет и принципиальных возражений возместить ущерб не имеет. Здесь господа Витторио и Бертран удовлетворенно переглянулись. Но вторая часть ответа поведала им, что необходимым условием являются юридически значимое свидетельство смерти дорогого брата Максимилиана и его жены и документ, безоговорочно подтверждающий права наследования герром Фридрихом имущества и обязательств семьи де Круа. Поскольку не бывает таких дураков, чтобы наследовать только обя