— Добрый день, господа рыцари! Я Джакомо Нанни, глава торгового дома Нанни.
— Максимилиан де Круа, — представился Макс.
— Фридрих фон Нидерклаузиц. Это мои сыновья, Фредерик и Фердинанд, — сказал Фридрих.
— Значит, вы-то, братья, мне и нужны. Вы слышали, что сейчас произошло? Конечно, не слышали. Вы были заняты. Я хотел вам помочь, да не успел. Хотя, если подумать, то если бы вы сами не справились, то не стоило бы и предлагать…
Братья вежливо улыбнулись. Джакомо продолжил.
— Наш добрый граф только что объявил, что уходит в монастырь. В другое время мы все были бы только рады, но не сейчас.
— Почему? — спросил Макс, — он же так старался ради этого турнира.
— Я пытался его отговорить, — махнул рукой банкир, — но он совсем разочаровался в жизни. Сказал, что все его похоронили и уже делят город. Штурм замка святого Альберта, ночное побоище в братстве святого Марка, резня в доходном доме Перендоли, бойня на кладбище, сражение на старом епископском мосту, убийство во дворце…
С каждым пунктом Макс опускал голову. Джакомо и Фридрих переглянулись. Взгляды можно бы было перевести как 'Это все он?'.
— Утром граф хотел посоветоваться с Альфиери…
— Альфиери жив? — не сдержался Макс.
Джакомо и Фридрих повторно обменялись взглядами. На этот раз перевод был бы 'Он успел начать войну и с Альфиери?'.
— Интересно, с чего Вы взяли, что он должен быть мертв? — как ни в чем не бывало, спросил Джакомо, — Ночью в замке был убит один человек, непростой человек, причем в таком месте, где он никак не должен был оказаться. Капитан стражи, толковый парень, моментально перекрыл выходы из замка и внутренний коридоры, а графиня перетряхнула весь замок, но убийц так и не нашли.
Выражение лица Макса сменилось с удивленного на удивленное и удовлетворенное. Сеньор Джакомо и Фридрих снова переглянулись. Взгляд можно было перевести, как 'Это его люди. Но почему?'. Банкир опустил голову и сурово посмотрел в глаза приказчику, тот недоуменно развел руками.
— Так вот, — продолжил Джакомо, — вчера вечером графу немного испортил настроение Витторио Сантальберти с претензиями насчет бесчинств, которые некоторые гости графа учинили в замке святого Альберта. Утром наш Джанфранко хотел посоветоваться по этому поводу с Альфиери, но Альфиери просто отмахнулся и прикинулся больным. Даже на турнир не поехал. Жена и дочь попросили оставить их в покое. Зять утром приехал во дворец и тут же уехал на турнир, не засвидетельствовав своего почтения. Граф по пути на турнир заглянул к епископу, но его даже не пустили внутрь. Епископ передал через привратника, что тоже болен и никого не принимает.
— Епископ мертв.
Джакомо и Фридрих переглянулись в четвертый раз. Теперь взгляд означал 'Ну это уже переходит все границы'. Банкир наклонился, взял приказчика за плечо и с плохо скрываемой злобой посмотрел ему в глаза. Тот испуганно пожал плечами. Фридрих перекрестился.
— Я тут не при чем! — выпалил Макс.
— Слава Богу! — единодушно выдохнули оба собеседника.
— Но откуда Вы знаете? — тут же спросил Джакомо.
— Из первых рук. Епископ впал в ересь и один священник вызвал его на богословский диспут. Диспут закончился поединком, 'Божьим судом'.
— Вы видели тело?
— Нет, но очевидцы говорили, что последний удар шипом алебарды по голове был смертельным.
Теперь настала очередь Макса удивляться. Банкир неожиданно успокоился, как будто он был рад смерти епископа.
'Значит, епископ впал в ересь, и его убил какой-то священник, пожелавший остаться неизвестным? Вот он, ключ ко всем загадкам. В игру вмешался Святой престол, а молодой граф де Круа — прикрытие для настоящих профессионалов' - подумал Джакомо.
Банкир схватил за плечо ближайшего телохранителя и приказал:
— Хватай коня и дуй в город! Альфиери не давать даже медяка!
Телохранитель сорвался с места и исчез в клубах пыли. Братья проводили его удивленными взглядами. Макс не понял ход мыслей банкира и вернулся в первоначальной теме.
— Ну хорошо. Граф уходит. И что дальше?
— Вы знакомы с графиней?
Фридрих покачал головой. Макс кивнул.
— Согласитесь, она вела бы хозяйство лучше, чем ее супруг. Не выбрасывала бы заработанные нами деньги на приемы, охоты, турниры и прочее… И ей бы хватало на жизнь не хуже, чем сейчас. Вам это сложно понять, но войдите в наше положение. Так вот, мне только что доложили, неофициально, вы понимаете, что графиня сегодня утром отказалась от права на наследство в пользу дочери. Ставлю все против ничего, что она не знала о намерении мужа.
— Не вижу проблемы. Я бы сказал, что дочь очень похожа на мать. Разве не так?
— Есть одна тонкость. Прекрасная Виолетта замужем за Никколо Сфорца. Если граф уходит, то контракт с Альфиери заканчивается. Сфорца в его услугах не нуждаются. Никколо вот-вот заявит о своих правах.
— Вы ожидаете войну?
— Именно, мой друг. Альфиери не отдаст город за просто так. Его люди здесь гребут золото лопатами. Наше золото! Сфорца даст пинка им всем и поставит на все значимые места своих людей.
— Если речь идет о золоте, будет, как у вас принято, 'хорошая война'? Посидят, поторгуются, договорятся.
— Хорошая война могла бы быть, но только что закончилась, не начавшись. Я пока не знаю, почему, но Никколо, как мне сказали, намеревался убить Альфиери сегодня утром, и графиня купила мир в городе ценой отказа от наследства. Она не знала, что эта сделка отложит войну всего на пару часов.
— Понятно. Вы ждете войну и не намерены вступать ни на чьей стороне, но опасаетесь, что мимо Вас война не пройдет.
— Именно так, Ваша светлость, — вздохнул Джакомо, — когда одна из сторон поймет, что город придется оставить, она на прощание решит ограбить контролируемые ей кварталы. Сверх того, даже если война все-таки пройдет мимо меня, то мародеры точно не пройдут. Грабить город обычно выгоднее, чем защищать его от грабителей. Половина участников турнира — всякие наемники и кондотьеры. Обе стороны будут нанимать себе подкрепления, но некоторые из наших гостей предпочтут просто мародерствовать без всяких обязательств. Для полноты картины надо еще учесть обыкновенных бандитов, которых у нас и так по попустительству Альфиери слишком много, а к турниру стало еще больше.
— И Вы почему-то хотите нанять именно меня. У меня осталось всего полтора десятка швейцарцев.
— У меня еще тридцать солдат, — добавил Фридрих. Макс посмотрел на него с благодарностью.
— Простите мне мою прямоту, — ответил Джакомо, — но Вы точно не будете вступать в коалиции ни с Альфиери, ни с Вашими земляками, ни с организованной преступностью. Для Сфорца ваши сорок пять бойцов не представляют интереса.
— А Вам этого хватит?
— С Божьей помощью. У нас есть и свои люди. Опаснее ошибиться и нанять тех, кто потом предаст. Беретесь? По восемь императорских гульденов за каждого алебардьера, двенадцать за всадника и двадцать за рыцаря.
Подъехав к воротам улицы Богачей, Макс увидел очень знакомую картину. По бокам улицы какие-то люди устанавливали бочки. Перед воротами ждала своей очереди на въезд телега с большим ящиком ржавых 'чесноков'. Посередине улицы плотники под руководством машущего руками Франца приколачивали к простой телеге деревянные щиты с бойницами, пытаясь, по-видимому, изобразить немецкий боевой воз для постройки вагенбурга. Между 'боевым возом' и воротами, задрав голову, что-то кричал по-итальянски крупный мужик с суровой физиономией. Мужика Макс безошибочно определил, как бывалого сержанта. Эта братия во всех армиях одинакова — всегда недовольные и всегда орут.
Макс поднял голову и обнаружил на крышах и в окнах стрелков с арбалетами и аркебузами. По очередной команде стрелки встали и перешли на крышу следующего дома. Эта картина была ему очень хорошо знакома, так что он совсем не удивился, когда рядом с сержантом появилась Марта. Почему-то на Марте было надето вчерашнее платье Виолетты.
— Добрый день, Ваша Светлость! — Марта жизнерадостно улыбалась, как будто всю ночь занималась любовью вместо того, чтобы выполнить важное задание.
— Для кого-то он слишком добрый, — Макс спешился, взял Марту за локоть и отвел в сторону. Фридрих проехал дальше. Сержант отпустил стрелков и переключился на инструктаж нового отряда.
— Почему на тебе платье Виолетты? Ваше задание, кажется, состояло не в мародерстве.
— Мы немного ошиблись, он был так похож! — опустила глаза Марта. Макс оглянулся по сторонам, он не хотел, разговаривать на эту тему при посторонних. Марта тоже оглянулась по сторонам, поблизости никого не было.
— Зато мы поссорили его с графиней и с герром Сфорца, — добавила Марта.
Макс чуть не упал. Какие чудеса дипломатии проявили за одну ночь 'Фрау Профос' и маленький швейцарец, чтобы графиня отказалась от наследства, граф ушел в монастырь, а тишайший Никколо Сфорца воспылал ненавистью к Альфиери? И почему Альфиери до сих пор ничего не сделал? Городские ворота только что были открыты.
— Что ты тут делаешь? И где моя жена?
— Утром я доложила все Ее Светлости, она поговорила с местными воротилами и осталась здесь руководить обороной, а местные отправили гонца к Нанни, который уже уехал на турнир.
Палаццо Нанни находилось на изгибе улицы, на вогнутой стороне. С балкона второго этажа улица просматривалась в обе стороны от ворот и до ворот, в сторону больших ворот было заметно ближе. На повороте улица расширялась, образуя площадь шириной аж в три телеги.
Марта повела Макса в штаб, который, как и следовало ожидать, располагался у Джакомо. Подходя к палаццо, они встретили Ауреллу Фальконе, садившуюся в паланкин. Макс не сразу понял, кто прячется в такую жару под плащом и капюшоном, но узнал изящную руку, украшенную знакомым браслетом.
— Добрый день, Ваша светлость, — любезно поприветствовал ее Макс.
Марта прыгнула в сторону и спряталась за открытую дверь.
— Добрый день, мой Геркулес, — шепотом ответила графиня, прижимая палец к губам, — я сейчас занята, но ночью мы обязательно встретимся.