Это был счет на сайте Первого национального банка Нассау, столицы Багамских островов.
– И что это такое? – спросила Летти.
– Счет, который я открыл на твое имя. Не видишь?
Хавьер указал на цифру.
1 000 000 миллион долларов.
– Это…
– Да. Твоя доля. Помнишь, о чем я спросил тебя в Атланте, когда мы только познакомились?
– Ты спросил, готова ли я рискнуть жизнью ради того, чтобы за один день заработать миллион долларов.
– Помнишь, что ты…
– Я сказала «да».
– Ты сказала «да». Знаю, мы говорили о четырех миллионах, но столько мне за эту работу не заплатили. Я отдаю тебе пятьдесят процентов. Ты честно их заработала.
Хавьер поднялся. Он стоял и смотрел на нее своими потусторонними голубыми глазами.
– Что об этой истории с Фичтем никому ни слова, тебе и самой понятно.
Летти кивнула.
Он взял «Глок» и засунул за пояс сзади. Поднял свою кожаную куртку, аккуратно вдел руки в рукава.
– Почему ты отдаешь мне деньги? – спросила Летти.
– Кто знает? Может, еще доведется поработать вместе…
– Ты же все равно меня продал.
– Переживешь. Или нет.
Хавьер вышел.
Летти села за столик и долго смотрела на экран компьютера. Она не могла оторвать глаз от этой цифры. Небо между тем наполнялось светом. Фонари вдоль Дюваль-стрит отправлялись спать. А у нее ни в одном глазу.
Летти выпотрошила мини-бар, набила содержимым сумочку и направилась к выходу в одежде Джона Фитча.
На крыше гостиницы пусто.
Бар закрыт.
Она опустилась в один из шезлонгов, развернутых к востоку.
Глотнула дешевого шампанского.
И стала смотреть, как из моря выползает солнце.
В голове барабанной дробью звучали слова Хавьера. Представляешь, сколько кокаина можно купить? Хватит на то, чтобы тысячу раз загнуться. А ей уже хотелось принять дозу. Организм требовал. И что, это и есть ее перспектива? Пройдет три месяца, и она снова будет ютиться в мотеле? Доза за дозой гробить свою жизнь? С такими деньгами она может вообще не работать, и что же – будет крутить косяки, пока не расплавятся зубы и не превратятся в кашицу мозги?
Пока не разорвется сердце?
Нет, этого не случится, сказала себе Летти, она будет держать себя в руках. Но что-то ей самой в это не верилось…
Солнце лезло в гору.
Скоро на крыше стали появляться люди, в воздухе запахло коктейлями «Мимоза» и «Кровавая Мэри».
Летти заказала себе завтрак.
Пока утро разогревалось, она думала о сыне.
В лучшие времена – в основном, под кайфом – она представляла, как возвращается в жизнь Джейкоба. Вот они гуляют в парке. Она ходит на родительские собрания. Вечером, почитав ему на ночь и подоткнув одеяло, желает ему приятного сна.
Но сейчас фантазировать на эту тему ей не хотелось.
Она не готова.
Что она может ему предложить?
Все не шел из головы гостиничный консьерж. Ведь наверняка достанет ей раскурку и трубочку…
Три раза Летти уже собиралась в лобби.
И три раза останавливала себя.
Ее удерживало воспоминание о мотеле в Атланте. Она видела свое исхудавшее отражение в зеркале с трещинами. Неужели кто-то когда-то расскажет ее сыну, до какой степени она обдолбалась наркотиками, когда ему было шесть лет?
После полудня Летти перебралась на другую сторону крыши. Она лежала в полудреме, и солнце уже начало садиться. Когда просыпалась, давала себе три обещания, примеряла их на себя.
Я открою доверительный фонд на имя Джейкоба и положу на счет половину суммы с условием, что сама я взять эти деньги не могу.
Запишусь в лучшую программу по реабилитации, какую найду.
Если год продержусь без наркотиков, тогда и только тогда я поеду к сыну.
Когда Летти проснулась в следующий раз, кругом было полно людей, а солнце уже наполовину скрылось в океане. Она села, медленно поднялась. Прошла к краю крыши.
Люди вокруг поднимали тосты за закат, друг за друга. Рядом какая-то женщина сказала, что слышала в новостях о смерти Джонни Фитча. Ее собеседники засмеялись, кто-то сказал: струсил, вот и лишил себя жизни.
Летти крепко вцепилась в перила.
Наверное, это не случайно, что она провела здесь целый день. Что видела восход солнца, его путешествие по небу и уход обратно в океан. Она давно не чувствовала себя такой отдохнувшей, и ее обещания все больше походили на правду.
Эти обещания – ее собственность.
Она их сохранит.
Возможно, именно ради них будет жить.
Может быть, это ощущение уйдет.
Может быть, она снова оступится.
Но в эту минуту Летти чувствовала – выше ее на этом острове нет никого.
Послесловие Блейка Крауча к «Рифу заката»
Идея «Рифа заката» пришла мне в голову в июле 2006 года, кода я прочел в новостях о смерти Кеннета Лэя, низвергнутого шефа корпорации «Энрон». В мае 2006 года Лэя признали виновным в мошенничестве с ценными бумагами, и за три с половиной месяца до начала слушаний по вынесению ему приговора он умер от инфаркта, находясь в отпуске в Сноумасс, штат Колорадо. Ожидалось, что суд приговорит его к двадцати-тридцати годам тюремного заключения, и, скорее всего, за решеткой он умрет.
Меня тогда очень заинтриговали обстоятельства и время смерти Лэя, но еще в большей степени – психология этого человека.
Вопросы посыпались один за другим…
О чем думал Лэй во время отпуска в Колорадо – ведь это, скорее всего, были его последние дни на свободе?
Бросила ли его семья или осталась ему верной?
Испытывал ли он угрызения совести или продолжал обманывать себя относительно собственной вины?
Гулял ли напропалую?
Ел ли что-то экзотическое, пил ли лучшее вино, какое было в его распоряжении?
Мне тогда показалось, что я обязательно напишу рассказ об этом человеке, но потом, попозже. Решил, что материала на рассказ или, тем более, роман у меня недостаточно.
Прошло несколько лет.
Написав «Чужую боль», я стал шевелить мозгами: какие из известных мне сюжетов имеют потенциал для дальнейших приключений Летти? Тут я и вспомнил новостные материалы о Кене Лэе, как эти новости поразили мое воображение. И я решил направить Летти в гости к человеку, похожему на Лэя, в его последний день на свободе.
Тут важно сделать одну оговорку применительно к телесериалу «Хорошее поведение»: Хавьер в «Рифе заката» и Хавьер в «Хорошем поведении» – это разные люди. Хавьер в «Рифе заката» – настоящий психопат. Летти он в чистом виде использует и безжалостно скармливает ее Джону Фитчу, прекрасно понимая, что она может погибнуть. Хавьер из «Хорошего поведения» так поступить не мог. Вспомните сцену, когда он входит в ванную Дафны Рошфор и видит, что Летти держит его на мушке. Это для обоих – ключевой момент истории. С этой минуты между ними устанавливается потаенная связь, и в итоге каждый становится спасителем для другого.
Именно поэтому мы решили не включать «Риф заката» в первый сезон «Хорошего поведения». Действия и мотивы Хавьера в этой новелле не соответствуют персонажу, который мы разработали для сериала. Более того, вся ее тональность не соответствует тональности первого сезона. «Риф заката» скорее получился, как полноценный ужастик, особенно во второй половине, когда на Летти идет охота на острове.
Вовсе не хочу сказать, что «Риф заката» никогда не попадет в сериал «Хорошее поведение». Если нам повезет и дело дойдет до второго сезона и если мы найдем способ переложить «Риф заката» в соответствии с требованиями сериала, тогда, вполне возможно, эта новелла пробьет себе дорогу на экран телевизора.
Подмена
Из-за прилавка Летти Добеш потянулась к фермеру – долить ему кофе. То ли Дейл, то ли Дэн, то ли Дейв – что-то на Д. Из постоянных клиентов. Мерзопакостный. Заходит к ним в забегаловку несколько раз в неделю. Тощий и долговязый, никаких чаевых, всегда в красном жилете и бейсболке с сеточкой от компании «Джон Дир».
Пока Летти наполняла его кружку, он осклабился и сказал:
– Знаешь, что на тебе шикарно выглядело бы?
Сейчас будет еще тот комплимент.
– Нет, и что же? – спросила она, избегая его взгляда.
– Я.
Теперь она посмотрела на него. Маленькие карие глазки, с летучей искоркой, которую Летти сразу узнала: любитель марихуаны.
– Замечательно, – похвалила она. – С такими талантами надо поздравительные открытки для «Холмарка» сочинять.
Мужчина засмеялся, видимо, раздумывая: это оскорбление или нет?
От печи ее окликнул хозяин.
– Через секунду! – отозвалась Летти.
– Нет, Летиция. Не через секунду. Немедленно.
Она поставила кофейник обратно на подогреватель, вытерла руки о передник. Вдруг ясно нарисовалась картинка: ей семьдесят, она ковыляет по этой забегаловке – где прошла вся ее жизнь – на пораженных артритом ногах, руки скрючились…
Хозяин – потный противный коротышка. Черные джинсы, черные кроссовки, белая рубашка и жуткий галстук с изображением мультяшного Скуби-Ду. Всегда в одном и том же. Летти подошла и увидела, что в правой руке он держит туалетный проволочный ершик.
– Доброе утро, Ллойд.
– Загляни в сортир. Все загажено. Ты вчера должна была все вычистить.
– Ллойд, да у меня минутки свободной…
Он сунул ершик ей в руку.
– Где улыбочка?
– Внутри я вся свечусь.
Летти яростно отскребала «бороду» из засохшего дерьма, что приросла к унитазу.
Сквозь бетонные стены из игрального автомата доносилась какая-то невнятная мелодия, но в ее голове образовался собственный припевчик:
Ах, жизнь моя,
Ах, жизнь моя,
Как ты прекрасна,
Жизнь моя.
Когда унитаз засиял девственной чистотой, Летти глянула в маленькое оконце над раковиной. Оно выходило на Океанский бульвар. Курортные коттеджи и многоквартирные дома – все развернуты на восток, в сторону моря.