[10] в целом и эмфизему в частности и она училась справляться с кислородным баллоном так, чтобы не поджечь трейлер (что вскоре и случилось). А потому что не могла находиться здесь больше минуты; когда она бывала у Лотти, все воспоминания детства – жаркие, холодные, голодные, страшные, одинокие – вновь возвращались.
Снаружи все выглядело совсем иначе; на улице оживали воспоминания о том, как она бродила по глинистой земле, где росли сосны и стоял трейлер, как пробиралась сквозь полевые цветы и сорняки, чтобы открыть для себя великие чудеса того, что ей казалось дикой природой. Жуки, бабочки, жабы и древесные лягушки, блестящие кусочки пирита были ее сокровищами; она собирала их и хранила в банке от «Принглс».
Но теперь ей семнадцать, и стояла зима, и когда Джулия спросила, хочет ли Джунипер поехать к Лотти на день или два, девушка отказалась. Сказала, что ей нужно успеть многое прочитать до понедельника, пока не началась учеба, и она останется дома с Брэдом.
А теперь давайте вернемся – за контекстом – в день Бала Непорочности.
Церемонии и балу предшествовала репетиция. В зале церкви стояли, построившись парами, пятнадцать отцов и пятнадцать дочерей лицом друг к другу, правые ладони девочек – в левых ладонях отцов, свободные руки сжимают страницы со словами клятвы.
Джунипер смотрела в лицо Брэда, когда настала его очередь читать вслух слова: «Я обязуюсь перед Богом оберегать и защищать мою дочь, вести чистую жизнь как мужчина, отец и муж, быть порядочным и сильным, ведя дочь в будущее, где она встретит того, кто достоин занять мое место».
Она смотрела на Брэда, чувствуя любовь и благодарность. Но внезапно ее пронзила мысль, одновременно лестная и стыдная – ей показалось, что в его лице мелькнуло что-то напоминавшее о другой любви, не той, которую чувствовала к нему она.
И если… Он ведь не был ее отцом. Не был кровным родственником. Они знали друг друга всего несколько лет. Теоретически в этом нет ничего ужасного.
А если она дала ему зеленый свет – пусть даже сама не зная об этом? Она молилась на Брэда, он был ее героем, но это могло показаться ему чем-то другим… чем-то связанным с желанием.
Если он чувствует к ней влечение? Что тогда?
Джунипер ничего никому не сказала. Может быть, она ошиблась. Что она могла понимать в мужчинах и… в том, что, по ее мнению, увидела в глазах отчима? Это ведь могла быть всего-навсего гордость за нее, радость и одобрение, верно?
Но в следующий вечер, на балу, Джунипер пристально вглядывалась в лицо Брэда. Он улыбался ей, когда они произносили клятвы; с гордостью смотрел на нее, когда они, взявшись за руки, вошли в зал; восхищенно любовался ею во время вальса. Как отец. Ничего больше. Она расслабилась, позволила себе наслаждаться моментом, наполняясь уверенностью, что Господь соединил их как покровителя и подопечную, в точности как других отцов и дочерей. Его впечатляла ее преданность и послушание, он любил Джунипер как дочь, а она его – как отца. Он должен был помочь ей стать самой лучшей женщиной, какая только может из нее получиться.
Эти мысли объясняют блаженное выражение лица Джунипер на фотографии. Но почему таким же блаженным выглядело лицо Брэда?
Тайна Джунипер, часть вторая:
Итак, январь, Джулия и Лилия уехали к Лотти. Джунипер взяла на себя роль повара. Вернувшись с работы домой – мы имеем в виду прошлый дом, не особняк в Оак Нолле, – Брэд почувствовал запах лука, чеснока и жареной говядины. Джунипер в фартуке стояла у плиты. Ее волосы были наспех стянуты узлом, в ушах – наушники. Она подпевала песне, которую он не знал, чуть слышно, будто не замечая, что поет. Радостная, увлеченная.
В кастрюле что-то варилось, и она это помешивала, и все увиденное задело в Брэде какую-то струну, прошло сквозь его тело, как сильный удар церковного колокола, который эхом отдается в животе всех, кто его слышит. Она была такой милой. Она не должна была готовить – они могли бы заказать суши, которые не любили ни Джулия, ни Лилия. Но нет, она решила поиграть в хозяйку, и Брэду это понравилось.
Она уже накрыла стол. Увидев, что он вошел, достала из холодильника бутылку пива и налила в любимый стакан Брэда из толстого стекла. Она спросила, как прошел его день. Пока они ели удивительно вкусную говядину – вкуснее даже, чем готовила Джулия, – она рассказывала ему о книге, которую читала. Она была такой жизнерадостной. Такой забавной.
Заботливой. Очаровательной. Брэд не сомневался: Джунипер изо всех сил старалась ему угодить.
После ужина он побрел в свою комнату, сбитый с толку ее поведением. Что она задумала? Задумала ли она что-то? И хочет ли он, чтобы она это задумала?
Нет.
И… да.
Почему бы не признать? Его тянуло к приемной дочери, прости его Господи, уже довольно долго – вот почему ему приходилось делать над собой усилие, как в юности, когда он не давал всей этой ерунде затуманить ему мозг, повлиять на его поступки. Он скрывал свои чувства за демонстрацией слишком сильной отцовской любви и гордости, как на той фотографии. Ему и без того было о чем думать – о бизнесе, о проектах. У него росла родная дочь, свет в окне. Все, что он мог себе позволить – иногда наблюдать за Джунипер и оценивать то, что видит – это не сильно отличалось от просмотра порно (вдумайтесь: мужчина может чувствовать желание даже к женщине, которую никогда не встречал). Порой Брэд думал о ней в тишине душевой кабины, удовлетворяя свое желание, никому не причиняя вреда. Что страшного, если он в такие минуты представлял себе Джунипер? Никто не безгрешен, и если так, то и проблемы нет никакой.
Но… что, если она тоже его хочет?
Нет.
Нет. Ради всего святого, она же его дочь, совсем как Лилия, и он должен относиться к ней как отец. Он вообще должен выбросить из головы неуместные мысли…
Но они никому не причиняли зла.
Прекрати, Уитман, сказал он себе.
Посидел в комнате, посмотрел фильм.
Пошел в кабинет, где стоял мини-бар, налил себе скотча.
Посмотрел местные новости, потом новости спорта. Подумал о том, чтобы принять душ.
Налил еще на два пальца скотча.
Позвонила Джулия; он сказал ей, что все в порядке, что Джунипер наверху читает книгу, что да, он напомнит ей вовремя лечь спать. Выпил ли он? Ну да, немного. А почему она спрашивает? Речь нечеткая? Ну, он устал. Скоро в постель.
Когда он шел наверх, дом был очень тих. Дверь в комнату Джунипер оказалась открытой, горел свет. Она уснула с книгой. Он стоял в коридоре и вспоминал, какой милой она бывала во сне, когда маленькой часто засыпала то в машине, то в самолете, то на пляже после того, как целое утро носилась в волнах. Теперь он почти не видел ее спящей.
Он вошел в комнату, чтобы выключить свет. Она лежала на спине, такая красивая. Всегда такая красивая. Умная, чудесная девочка. Она была послушной, как учила церковь, к удивлению и Брэда, и Джулии, в юности совершивших немало ошибок. Но с Джунипер все иначе – ребенок, спасенный из нищеты, она всегда мечтала радовать других, угождать им, чтобы ее хвалили, чтобы любили. Брэд склонился над ее постелью, чтобы поцеловать девушку в лоб. Но поцелуй, почти против его воли, пришелся в губы.
Джунипер напряглась, и Брэд в панике отпрянул в сторону, но она не проснулась.
Какое-то время он смотрел на нее, пытаясь понять, как быть дальше.
Ее губы… Такие мягкие, такие девственные… Юное, упругое тело…
Господи, какое искушение! Оно было противно и вместе с тем приятно.
Она испугается, но обрадуется, конечно, обрадуется. Он чувствовал. Он знал.
Но…
Нет, к черту, подумал он и вышел из комнаты.
Это будет неправильно, это уже неправильно, об этом нельзя даже думать.
Но…
Он хочет ее, и может ее получить, он не сомневался. Но при других обстоятельствах.
Которых никогда не возникнет. Он этого не допустит, даже если она сама бросится в его объятия. Он не такой человек. У него жена и дочь.
Но, Господи, как же больно сознавать, что в его власти получить ее, если он готов принять то, что она предлагает.
И убивала мысль, что не все желаемое можно заполучить. Есть нечто недоступное даже ему.
Глава 21
Тайна Джунипер, часть третья:
Джунипер не спала.
Глава 22
Крис Джонсон, претендент на сердце Вэлери, сидел напротив нее за столиком в ресторане и хмурился. Его суровое выражение лица ей не понравилось. Она ехала сюда три часа не ради того, чтобы увидеть это.
– Я так понимаю, ты со мной не согласен, – сказала она.
– Тебе и не нужно мое согласие – но нет, я ничего не имею против того, чтобы подать в суд на застройщика. А вот то, что касается хозяина дома, меня беспокоит. Ты слишком усложнила ситуацию, потребовав привлечь его к закону.
Вэлери покачала головой.
– Не думаю. У меня достаточно доказательств его вины. Даже если дойдет до суда, что, по мнению моего адвоката, маловероятно. Ему совершенно ни к чему портить свою репутацию.
– Если бы ты сначала посоветовалась со мной… – начал Крис.
– Вот только не надо меня обвинять, – оборвала Вэлери. – Я обратилась к очень квалифицированному юристу, чтобы он направлял меня в области, досконально ему известной.
– Ну что ж ты такая колючка? Я и не собирался ни в чем тебя обвинять. Я только хотел сказать – лучше бы ты посоветовалась со мной, и тогда бы я мог с самого начала тебя поддержать.
– Вот как? Тогда извини. Просто… такой сильный стресс, и я… – она тяжело сглотнула. – Ладно, давай не будем об этом, – она стала изучать меню.
– Тебе не нужно пытаться справиться со всем в одиночку, Вэл. Я знаю, ты сильная и умная, но, сама понимаешь, разделить с кем-то свою ношу будет полезно и отношениям, и самому человеку, которому и так предстоит пережить тяжелое событие.
– Ты имеешь в виду отъезд Зая?