Принято думать, что позитивным результатом является сохранение доброго отношения, но я в таких случаях считаю, что отсоединения не произошло. Только полное и окончательное безразличие кажется мне гигиеничным. Человек, носящий на себе следы прежних (как добрых, так и негативных) привязанностей, выглядит облепленным жвачкой. Более того, он, как берёза, утыканная желобками для сбора сока, по капле теряет энергию через каждый канал. Когда незавершённых связей становится слишком много, человек разрушается. Отношения должны быть живыми и взаимными; если вы отдаёте кому-то своё тепло или раздражение в несимметричном порядке, вы растрачиваетесь впустую.
Почти все согласятся со мной, если речь идёт о негативе, но чаще всего, когда кто-то уехал от старого друга и прекратил с ним общение, он подразумевает, что расположение осталось. У меня же доброжелательности будет не больше, чем к попутчику в поезде, минус интерес, естественный к незнакомому человеку. Этого-то я уже знаю.
Это логично. Если человек для меня ценен, я сохраню общение на любом расстоянии и смогу возобновить близость через годы. Если же выбрала закончить, незачем оставлять открытый канал, даже когда на той стороне есть ещё тепло для меня.
Возможно, это следствие интровертности. У меня маленький ресурс внимания и душевных сил, я не могу фонтанировать просто так, мне нравится чувство свободы от других людей. Слишком часто вижу тех, кто удушен поводками, зависимостями и прочей незавершёнкой. Мне не нужно чувствовать столько тепла, не говоря об отрицательных эмоциях. И я рискую обделить актуальные отношения, как если бы одновременно читала книгу, смотрела фильм и говорила по телефону. И, скромно выражаясь, я владею технологиями сепарации, которые честно со мной срабатывают. Поделиться ими невозможно, сразу говорю, каждая психика формирует свой навык.
Смущает вот что. Отскребая жвачку, я удаляю и память. Теоретически знаю, что провела сколько-то месяцев или лет в связи с этим человеком, но когда уходит эмоциональное наполнение, воспоминание остаётся настолько неценным, что к нему больше незачем возвращаться. Нет ни малейшего желания восстанавливать чью-то улыбку по строчкам переписки, воскрешать трепет и возбуждение — это попросту невозможно. Получается, я обедняю своё прошлое. Потому что сохранённая привязанность (есть такие, добровольно оставленные в живых даже через десяток лет в разлуке) до сих пор для меня источник впечатлений. Возможно, я каждый раз сжигаю альбомы фотографий, вместо того чтобы убрать их на дальние полки, а потом пересматривать в самые тёмные вечера. Возможно, у меня будет очень скучная старость.
Но я выбираю быть живой для живых, на мёртвое у меня нет ресурсов.
Читаю сейчас какую-то очередную главу «Тайного города» — очень его люблю. Там всегда отчётливо прописаны мужские образы и совершенно обтекаемо — женские. Красивые, ухоженные, в облегающих платьях, они несут исключительно орнаментальные функции, даже если плотно задействованы в сюжете. И это нормально, эстетика блондинок Бонда, «Города греха» и прочих комиксов замечательно работает.
Но я вот о чём. За те годы, что я читаю цикл, автор придумал множество конфликтов и оснований для них, создал коллекцию целей и мотиваций. Но к последним книгам всё очевидней, что валюта в его мире очень простая — любовь и, как следствие её, преданность. Второе, впрочем, необязательно.
И это тоже базовый закон жанра: чем волшебней антураж, тем проще и понятней кодекс.
Но я с удивлением понимаю, что в самой обыкновенной жизни, которая несколько сложней литературных схем, интерес к ситуации пропадает совершенно, когда уходит любовь. Она вроде бы давно не аргумент для взрослого человека (есть сколько угодно более соблазнительных приманок), но где-то обязательно должна быть — своя ли, чужая, взаимная или нет. Вроде маленького ночника в огромной полутёмной комнате, набитой подарками: можно не обращать на него внимания, но только пока он горит. Когда гаснет, остальная гора сюрпризов теряет цену.
Если в условиях задачи есть какие угодно бонусы, но нет любви, азарт постепенно угасает. «Что я здесь делаю и стоит ли это усилий?» — спрашиваешь себя неизбежно, как только из истории уходит любовь, и тень любви, и её след. Когда же она уходит из жизни, образуется удивительная, почти безвоздушная пустота там, где прежде были цели и награды. Интрига, связанная с искусством, самолюбием, деньгами, манипуляцией, да хоть с чем, перестаёт захватывать, когда некого и некому любить. Волшебная кладовая теперь — не более чем склад предметов, приблизительно похожих на те, что уже видел. Никаких вопросов, кроме как «Зачем?», и ответить на это нечего.
Когда в тёмный склад превращается другой человек, это потеря. Ему нечего пожелать, кроме сытости и здоровья, другие параметры его жизни вас уже не волнуют. Эти, собственно, тоже, но хоть что-то должно остаться после того, как погас ночник. Сыт, здоров и несчастлив, и это навсегда.
Есть отношения, из которых невозможно выйти, не чувствуя себя предателем. Как ни обговаривай всё, ни желай другому удачи напоследок, останется привкус собственной подлости. Что забавно — с обеих сторон. Каждый знает в глубине души, что бросил — не то чтобы в беде, но в беду, обошёл на узкой тропинке через топь и как бы случайно задел плечом. Второй, может, только ноги замочил, но ты не оглянулся проверить.
Такое случается, когда человек тебе очень много дал. Неважно, сколько ты ему в ответ, всё равно мучит ощущение своей неблагодарности. Потому что по-хорошему надо бы жизнь взамен, только кому она нужна.
Дверь в стене
Странно, что в детстве невинный рассказ Уэллса казался мне жутким. Что там такого, кроме соблазнительного сада за зелёной дверью в белой стене и того факта, что герой потом погиб? Дверь могла быть приманкой, за которой нет ничего, кроме уродливой смерти, но в тексте на это никаких указаний. Или я жалела жизнь, которая прошла на фоне желания странного — неплохая, в сущности, жизнь, могла быть счастливой, если бы не мираж.
Сейчас я бы сказала, что страшней всего возможность, упущенная осознанно. Не то что мог бы свернуть в переулок и встретить счастье, но не пошёл — а свернул, встретил, взвесил, оценил и решил не брать. Дорого, блин. Или маловато будет. Или не вовремя. Требует жертв или дополнительных усилий. Есть более притягательные возможности. Или ещё какой изъян будет у этого счастья, которое пришло в руки. Поэтому аккуратно ставишь его на место (или закрываешь дверь) и идёшь по своим важным делам с приятным чувством, что проявил волю, не разменялся на ерунду и не дал себя провести.
Хуже всего, что через какое-то время именно этой ерунды начинает сильно не хватать. Каждый день видишь, что вот здесь бы с ней было хорошо, и тут бы вышел страшный профит, а тут без неё просто дышать нельзя. Там, где оставил, её, разумеется, уже нет.
Упущенная возможность начинает мерещиться на каждом углу, но всё не то и не так. Прежние цели обесцениваются. Выискиваешь всюду именно ту зелёную дверь — пропуская синие, красные и все прочие, включая кованые калитки. Жизнь превращается в череду потерь, а всего-то беды — что однажды был слишком рационален.
Миражом может стать человек, несделанная книга, неначатый бизнес или нерождённый ребёнок — каждый ломается на чём-то своём. Главное, на темечко постоянно капает это «Упустил. Упустил. Упустил». И узнать, сколько потерял на самом деле, невозможно, да и на горевание уже потрачено в разы больше.
Ничем это не лечится, кроме тупой формулы «увидел — бери, не взял — забудь», но когда всё было так просто, когда так легко…
Однажды мой друг улетал в Таиланд, и я написала для него немного странных, похожих на заговор слов, стараясь утешить. «Не сомневайся в главном, — добавила в конце, — цвет волос и адрес у меня никогда не изменятся». Удивительно, что уезжающего всегда жаль. Человек собирается провести полгода в Азии, в удовольствии и путешествиях, а за него почему-то грустно так, что хочется давать невнятные обещания, обвешивать амулетами, благословлять и на всякий случай просить прощения. Это не тревога и не собственное огорчение от разлуки, другое.
Он уедет и потеряет для себя часть событий в том мире, где жил. Земля под его ногами прокрутится чуть быстрей, и без него произойдёт какая-то жизнь, о которой он потом узнает только по пересказам. То, что у него этот фрагмент заместится новыми впечатлениями, ничего не меняет. Путешествия — это всегда эльфийские похищения: выкрадывают человека, и для всех он немножечко умер. Люди учатся жить без него, иногда слишком быстро — он возвращается, а место уже занято. Это бывает: можно не видеться с женщиной десяток дней, оставаясь с ней в одном городе, и она будет тебе верна, но уехал на неделю, и она вдруг изменила. То же случается с друзьями, работой и водопроводными кранами. Место не то чтобы мстит, оно обижается.
И потому каждому уезжающему, даже с самыми радужными планами, нужен тот, кто пообещает: я не изменюсь, я оставлю для тебя место в моём сердце, когда бы ты ни вернулся, даже если не вернёшься совсем. Вроде пустяк, нагретый пятачок в сердце, но его трудно защитить от времени и от других привязанностей. И пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать тех, кто может уехать от меня, кому я могу обещать, что не изменюсь для него.
Сегодня день рождения мужчины, который когда-то, очень давно, поступил со мной милосердно: мог бы сломать жизнь, но всего лишь разбил сердце. От этого произошла череда событий, результатом которых стало моё нынешнее счастье. Но был и маленький побочный эффект — я надолго разучилась желать. Когда вся твоя жизнь сосредоточивается на кончике стрелы, которая ушла в молоко, потом трудно собраться для следующей цели. Не получается хотеть, невозможно поверить, что желания исполняются, а главное — страшно вложиться ещё раз впустую. Но, видимо, за тощие годы у меня накопился большой запас везения и воли, потому что однажды всё вернулось — и удача, и храбрость хотеть. Я училась медленно: отвыкнув надеяться, ждала только того, что сама могла исполнить, от жизни требовалось всего лишь не мешать; использовала каждый шанс, который возникал. Удалось поразительно многое — даже трудно вообразить, сколько возможностей человек отвергает походя. Если же разрабатывать каждую жилу, золота неизбежно наберутся полные карманы. Но это была жизнь без подарков — всегда знаешь, что найдёшь под ёлочкой, поскольку сама туда всё положила.