Я отодвинула стул, встала и царственно проплыла мимо Габби, высоко задрав голову. А потом я дошла до туалета, и меня стошнило. Снова.
Я рылась в ящике стола в поисках мятной конфеты или жвачки, когда зазвонил телефон.
– Редакция, Кэндис Шапиро, – ответила я рассеянно.
Кнопки, визитки, скрепки трех размеров и ни одного завалящего ментоса. История моей жизни.
– Кэндис, это доктор Крушелевански из Филадельфийского университета, – произнес знакомый глубокий голос.
– Ой, здравствуйте. Что-то случилось?
Я разочаровалась в ящике окончательно и принялась копаться в сумочке, хотя уже в ней смотрела.
– Мне нужно с вами кое-что обсудить, – сообщил доктор.
Я сразу же отвлеклась от поисков.
– Слушаю?
– Ну, понимаете, это касается последнего забора крови, что мы делали…
Это я прекрасно помнила.
– Тут кое-что выяснилось, – осторожно продолжал доктор, – и, боюсь, это делает вас непригодной для участия в исследовании.
У меня мгновенно заледенели ладони.
– Что? Что там?
– Я предпочел бы обсудить при встрече.
Я мысленно пробежалась по списку того, что мог выявить анализ крови. Один пункт ужасней другого.
– У меня что, рак? Или ВИЧ?
– Нет, ничего опасного для жизни, – строго ответил он. – И я бы предпочел не играть в угадайку.
– Тогда просто скажите, что со мной не так! – взмолилась я. – Высокий уровень холестерина? Гипогликемия? Цинга? Подагра?
– Кэнни…
– Рахит? Боже, пожалуйста, только не рахит! Я не переживу, если вдобавок к тому, что толстая, стану еще и кривоногой.
Доктор засмеялся:
– Рахита нет, но начинаю думать, что у вас может быть синдром Туретта. И откуда вы вообще знаете все эти болезни? У вас медицинский справочник перед глазами?
– Рада, что вам весело, – жалобно пробормотала я. – Я рада, что вы находите веселье в том, чтобы звонить невинным репортерам посреди дня и сообщать, что с их кровью что-то не так.
– С кровью все в порядке, – снова посерьезнел он. – И я буду рад рассказать, что мы обнаружили. Но предпочитаю это сделать лично.
Когда я вошла, доктор что-то писал за столом, но встал, чтобы меня поприветствовать. Я в который раз обратила внимание, насколько он высокий.
– Присаживайтесь, – сказал он.
Я бросила сумочку с рюкзаком на один стул, а сама села на другой.
Доктор Кей раскрыл папку с моими данными.
– Как я уже говорил, мы проводим серию стандартных тестов при заборе крови, чтобы выявить состояния, которые могут исключить участников из исследования. Одно из них – гепатит. Второе, безусловно, ВИЧ.
Я кивнула, гадая, доберется ли он когда-нибудь до сути.
– Мы также проводим тест на беременность.
Я снова машинально кивнула, мысленно умоляя уже сказать, что со мной не так. И вдруг до меня дошло. Беременность.
– Но… я не… – забормотала я и запнулась. – То есть быть того не может…
Доктор развернул ко мне папку и указал на параметр, обведенный красным.
– Я с удовольствием организую повторный тест, – сказал он. – Но в целом мы редко ошибаемся.
– Я… я не…
Я вскочила. Как это случилось? В голове все перемешалось. Я упала обратно и откинулась на спинку стула, пытаясь все обдумать. Я перестала принимать таблетки после того, как мы с Брюсом расстались, полагая, что у меня еще долго не возникнет потребности в контрацепции. И понятия не имела, что окажусь в опасности во время семи дней Шивы. Наверняка тогда все и случилось.
– О боже, – снова вскочила я.
Брюс. Я должна найти Брюса. Я должна сказать Брюсу, и он, разумеется, тут же вернется ко мне… А что будет, вмешался внутренний голос, если не вернется? Что, если он скажет, что это его не касается, это мои проблемы. Он встречается с другой, а я сама по себе.
– Ох, – выдохнула я, в который раз оседая обратно и закрывая лицо руками.
Все было слишком ужасно, чтобы даже думать. Я не заметила, что доктор Кей вышел из кабинета, пока он не вернулся. В одной руке он держал три пластиковых стаканчика, в другой – горсть пакетиков со сливками и сахаром. Доктор поставил стаканчики передо мной на стол. Чай, кофе, вода.
– Не был уверен, что вам понравится, – сказал он извиняющимся тоном.
Я выбрала чай.
Доктор открыл ящик стола, вытащил полупустую баночку меда в форме медведя и мягко спросил:
– Может, что-то еще?
Я помотала головой.
– Хотите побыть одна? – участливо спросил он, и я внезапно вспомнила, что сейчас середина дня, мир вокруг продолжает жить и у доктора, вероятно, есть другие дела, другие толстые дамы, которым назначен прием.
– Вы, наверное, нечасто таким занимаетесь? – спросила я. – В смысле, сообщаете о беременности.
Кажется, я застала доброго доктора врасплох.
– Да, – наконец произнес он. – В целом нечасто. Я сделал что-то не так?
Я слабо рассмеялась, видя, как он хмурится.
– Не знаю. Никто никогда не говорил мне, что я беременна. Так что не с чем сравнить.
– Простите, – неуверенно продолжил доктор. – Как я понимаю… новость неожиданная.
– Можно и так сказать.
Внезапно на меня нахлынули воспоминания о текильном туре имени Макси и Кэнни.
– О боже! – ахнула я, представляя, что мой предполагаемый ребенок, наверное, уже весь промариновался. – Вы знаете что-нибудь об алкогольном синдроме плода?
– Минутку.
Доктор вышел и быстро вернулся с книгой «Чего ждать, когда ждешь ребенка».
– Взял у одной медсестры, – пояснил он, сверился с оглавлением и протянул книгу мне. – Страница пятьдесят два.
Я пробежала глазами основные абзацы и узнала следующее: в принципе, при условии, что я на время брошу пить до бессвязности, все будет хорошо. Конечно, если я хочу, чтобы все было хорошо. В тот момент я понятия не имела, чего хочу. Кроме как никогда не оказываться в подобной ситуации.
Я положила книгу на стол, взяла сумочку и рюкзак.
– Я, пожалуй, пойду.
– Не желаете повторный тест? – спросил доктор.
Я покачала головой.
– Дома сделаю, наверное, а потом разберусь… – Я захлопнула рот. Если честно, я понятия не имела, с чем собираюсь разбираться. И как.
– Возьмите, – доктор подтолкнул книгу обратно ко мне. – На случай, если будут еще вопросы.
Доктор был так добр ко мне. С чего он так добр? Наверное, он какой-нибудь безумный борец за право жизни, зло подумалось мне. И он пытался обманом заставить меня сохранить беременность, соблазняя пробниками напитков и бесплатными руководствами.
– А медсестре больше не нужно? – поинтересовалась я.
– Она уже родила своих малышей, – со смехом ответил доктор. – Уверен, она не будет против. Пожалуйста, возьмите книгу.
Он кашлянул, сцепляя пальцы.
– Что касается исследования. Если вы захотите сохранить беременность, то не сможете принять в нем участия.
– Никаких таблеток для похудания? – пошутила я.
– Они не были одобрены к использованию в период беременности.
– Тогда я могла бы стать вашим подопытным кроликом, – предложила я, чувствуя, что балансирую на грани истерики. – Может, я рожу очень худенького ребенка. Это же хорошо, да?
– Как бы вы ни поступили, просто дайте мне знать. – Доктор сунул между страниц книжки визитную карточку. – Если вы решите оставить нас, я прослежу, чтобы вам возместили оплату в полном размере.
Я вспомнила, что где-то в пачке бумаг, которые я заполняла в первый день, был пункт о том, что возврат средств невозможен. Точно безумный противник абортов. Поднявшись, я накинула на плечо лямку рюкзака.
Доктор ласково на меня смотрел.
– Если вы хотите поговорить об этом… или же возникнут медицинские вопросы – я с радостью попробую помочь.
– Спасибо, – пробормотала я, уже берясь за ручку двери.
– Берегите себя, Кэнни, – сказал доктор напоследок. – И позвоните нам в любом случае.
Я снова кивнула и выскочила из кабинета.
Всю дорогу до дома я предлагала Боженьке сделки примерно с тем же рвением, что придумывала письма поклоннику Селин Дион, бедному мистеру Дейффингеру, последнему, о ком я сейчас волновалась. Дорогой Господь, если ты сделаешь меня не беременной, я стану волонтером в приюте для домашних животных, в хосписе для больных СПИДом и никогда больше не напишу ничего плохого. Я стану самым лучшим человеком. Я все буду делать правильно, буду ходить в синагогу и не только по праздникам, я не буду такой злой и критичной, я буду мила с Габби, только, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не позволяй этому случиться со мной.
Я купила два теста в аптеке на Саут-стрит – на белых картонках сияли изображения будущих матерей – и обмочила всю руку, делая первый, так сильно меня трясло. К тому моменту я настолько уверилась в худшем, что мне даже не нужен был плюсик на палочке теста, чтобы подтвердить то, что уже сказал доктор Крушелевански.
– Я беременна, – сообщила я зеркалу и попыталась состряпать улыбку, как у женщины на коробке.
– Беременна, – сказала я Нифкину позже вечером, когда он прыгнул на меня и лизнул в лицо в доме Саманты, где я его оставила, пока была на работе.
У Сэм были две собственные собаки, плюс большой огороженный двор и дверь для домашних животных, чтобы питомицы могли входить и выходить, когда им захочется. Нифкин не испытывал большого восторга от собак Саманты, Дейзи и Менди. Я подозревала, что он предпочитал людей компании себе подобных. Но он был большим поклонником премиального корма с бараниной и рисом, которым кормила своих собак Саманта, и поэтому в целом был совсем не против тусоваться в ее доме.
– Что ты сказала? – переспросила Сэм из кухни.
– Я беременна! – крикнула я в ответ.
– Что?
– Ничего! – заорала я.
Нифкин восседал у меня на коленях, серьезно глядя в глаза.
– Ты же услышал, да? – прошептала я, и Нифкин лизнул меня в нос, а потом свернулся калачиком.
Саманта вошла в гостиную, вытирая руки.
– Ты что-то говорила?
– Говорила, что поеду домой на День благодарения.