Люк в самом деле художник. Верх – это низ, лево поменялось на право, и я уже ничего не понимаю.
– Тут еще много работы, – бормочет Люк, беря в руки угольный карандаш.
– Не смею мешать. – Впервые за время нашего недолгого знакомства в голосе Огастеса слышится искреннее уважение. И мне это даже нравится. Пока он не добавляет: – А что у тебя, Лиам?
Занятый разглядыванием эскиза Люка, я ослабил бдительность и лишь сейчас понимаю, что Огастес направляется к моему мольберту. Во взгляде Люка мелькает злорадство. И мне остается ждать неизбежного провала.
– Та-ак, – тянет Огастес, уставившись на мой холст. – Надо же… Это Рождество? – Он прищуривается. – Или… звезды? Цветы?
Даже не глядя на Люка, я знаю, что он самодовольно ухмыляется и наслаждается моим смущением. Да пошел бы он вместе с его настоящим талантом!
Стиснув зубы, я возвращаюсь к мольберту и поясняю:
– Возможны разные толкования.
– Тогда пусть будут звезды, – кивает Огастес. – Рождественские звезды.
– Нужно еще доработать, – бормочу я, не придумав ничего умнее.
– Правда? А по-моему, идеально, – возражает Огастес.
– Нет.
Я упрямо хватаюсь за кисть – вероятно, сам себе роя могилу – и рисую еще один лучик на красной… э-э… звезде. Но по ошибке беру зеленую кисть, так что…
– Ты прав, – с мудрым видом кивает Огастес. – Вот теперь идеально. Я могу ее взять?
– Конечно. – И опускаю кисть, как сдающий оружие солдат.
– Фантастика. Повешу в своей комнате. – Огастес осторожно поднимает картину обеими руками. – Кстати, хочу напомнить – до обеда всего пятнадцать минут. – И добавляет заговорщическим шепотом: – Кстати, Лиам… По пути сюда я проходил мимо кухни. И знаешь, что?
– Что? – устало переспрашиваю я. Хуже того, что здесь сейчас произошло, уже быть не может.
– Там твоя подружка с поля, – поясняет он. – Работает у нас официанткой.
Похоже, я ошибся. Хуже быть еще как может.
Глава 13Лиам
Обедаем мы в ботаническом саду поместья. Накрытые белыми скатертями столы расставлены на широкой ухоженной лужайке, настолько ровной и зеленой, что она кажется ненастоящей. По бокам от нас растут цветы и деревья, мощеная дорожка ведет к тихо журчащему мраморному фонтану. Блестит столовое серебро, свет искрится на гранях хрустальных бокалов. По сравнению с этим великолепием «Леонардо» выглядит как жалкая лачуга.
Аннализа говорила, что обед пройдет «в тесном кругу»; очевидно, мы по-разному понимаем эти слова. Вокруг толпятся сотни гостей, почти все в повседневной одежде, и элегантный седовласый мужчина в строгом темно-сером костюме заметно выделяется на их фоне. Когда мы с Люком, Аннализой и Огастесом подходим к столикам, он поднимает руку.
– Аннализа! Небольшое изменение в планах.
– Кто это? – Люк замирает на полушаге.
– Закулисный слуга, – очень тихо бормочет Огастес, так что слышу только я.
– О, это Клайв, – поясняет Аннализа. – Правая рука отца. На таких мероприятиях он в каком-то смысле исполняет роль семейного администратора. – И добавляет уже громче, когда мужчина приближается к нам: – Привет, Клайв. Вот гости, о которых я говорила. Люк и Лиам, познакомьтесь с Клайвом Клейборном.
– Очень приятно. – Сверкнув зубами, Клайв по очереди пожимает руки нам с Люком. Несмотря на изрядное количество седых волос, у него очень гладкая, молодая кожа. – Добро пожаловать в поместье, джентльмены. Надеюсь, вам здесь нравится?
– Спасибо, очень, – отвечает Люк. – Лучше и быть не может.
Кажется, этого ответа хватит для нас обоих, поэтому я просто киваю.
– Что за изменения в планах? – спрашивает Аннализа.
– Смена рассадки. Я только что говорил с твоим отцом. Он хочет, чтобы вы с Люком сели к нему за главный стол. По левую руку.
Люк выпячивает грудь.
– Там же сидит Гриффин, – замечает Аннализа.
– Уже нет, – слегка натянуто улыбается Клайв.
– Конечно, мы с Люком с радостью сели бы рядом с папой, – хмурится Аннализа. – Но Лиам здесь почти никого не знает, так что…
– Все хорошо. За меня не беспокойтесь, – вмешиваюсь я, пока она не успела предложить мне к ним присоединиться. Вряд ли я сейчас готов к встрече с Россом Сазерлендом.
– Он знает меня, – пожимает плечами Огастес.
– Чудесно. Лиам, тогда я оставляю тебя в надежных руках Огастеса, – сообщает Клайв и уводит за собой Люка и Аннализу.
– Везунчик, – тянет Огастес.
Я тут же краснею. Он что, флиртует? Или просто подшучивает надо мной? Без разницы, Огастес не в моем вкусе. Я тоже ему не подхожу. Просто… он выбивает меня из колеи.
Кстати, Огастес не ошибся – Кэт в самом деле здесь. Стоит возле нашего столика с кувшином воды в руках. На ней строгая черная рубашка и брюки, огромные очки в черепаховой оправе скрывают часть лица. Гости усаживаются на стулья, не обращая на нее внимания, и я, пользуясь возможностью, прямо смотрю на Кэт и вопросительно поднимаю брови, безмолвно интересуясь, что она здесь делает.
Окинув взглядом стол, Кэт с кувшином подходит ко мне и наклоняется над моим плечом.
– Джейми заболела. Пришлось заменить, – шепчет она, наполняя мой стакан.
Я киваю. Кэт подходит к Огастесу.
– Ну, здравствуй. Хорошо вчера погуляла? – интересуется он, откинувшись на спинку стула.
Пару мгновений Кэт смотрит на него и приходит к правильному выводу: лучше не возражать. Если заявить, что Огастес обознался, он от нее не отвяжется.
– Да. Великолепное поместье, – тихо говорит она и подается вперед, чтобы налить ему воды.
Огастес берет со стола стакан и протягивает ей.
– Кстати, очки тебе идут. – Он изгибает губы в полуулыбке.
Верно. Конечно. Как раз в его вкусе.
– Спасибо. – Кэт выливает остатки из кувшина в его стакан. – Сейчас вернусь.
Когда она уходит, напротив меня садится Лариса Сазерленд и скучающим тоном произносит:
– Еще раз здравствуй.
В отличие от всех прочих пока что знакомых мне Сазерлендов она не блондинка. Ее седеющие каштановые волосы собраны в строгий пучок на затылке, светлые глаза кажутся слишком большими на худом лице.
– Ты вроде хотел вчера с нами поужинать? – поворачивается она к Огастесу.
– Я заснул, – поясняет он, расстилая салфетку на коленях.
Еще в студии, услышав от него это оправдание, я почти не усомнился, что Огастес лжет. И сейчас он даже не пытается говорить убедительно. Но Ларисе, похоже, все равно.
– Как прошел учебный год в Брайтвуде? – спрашивает она.
– Трудно сказать. – Судя по его виду, Огастес уже не раз общался с ней на эту тему в прошлом и смирился, что в обозримом будущем она еще возникнет не раз. – Я учусь в Стайвесанте.
Я удивленно смотрю на Огастеса. О Стайвесанте я слышал. Там училась одна из моих бывших одноклассниц до того, как ее семья переехала из Нью-Йорка в Мэриленд. Школа государственная – бесплатная, другими словами. Вот уж не ожидал от Сазерлендов.
– До сих пор? – удивляется Лариса. – Я думала, ты перевелся.
– Ты предложила мне перевестись, – поправляет он.
– Всегда находится тот, кто нарушает традиции, – поджимает губы Лариса и, повернувшись ко мне, добавляет почти обвиняющим тоном: – Частная Брайтвудская школа – альма-матер нашей семьи! В ней учились все Сазерленды на протяжении нескольких поколений. До сих пор.
Огастес беспокойно ерзает рядом со мной. И я, решив его поддержать, заявляю:
– Стайвесант – потрясающая школа. Я знаю о ней, хотя никогда не был в Нью-Йорке. – И чуть не добавляю, что вообще не слышал о ее альма-матер, но уже забыл название.
– Она же государственная, – фыркает Лариса.
– Туда непросто поступить, – возражаю я. – Одна из самых престижных школ в стране. – Сам не пойму, почему я так рьяно защищаю школу едва знакомого мне Огастеса. Наверное, дома я точно так же вступился бы за любого из своих друзей.
– Спасибо, но не трать зря время, – бормочет Огастес. На миг он хмурится, потом на его лице вновь появляется ухмылка, к которой я уже начинаю привыкать. – Тетя Лариса ценит только то, что стоит баснословных денег.
– Что ты сказал? – бросает она.
– Ничего, – вежливо отвечает Огастес.
– Кстати, где твой отец? – прищуривается Лариса.
Прежде чем Огастес успевает заговорить, на свободные стулья рядом с Ларисой садятся двое мужчин. Один темноволосый, телосложением похожий на бывшего футболиста, другой – высокий эффектный блондин, очень похожий на Огастеса.
– Как поживает мой самый нелюбимый племянник? – спрашивает он, энергично разворачивая салфетку.
– Можно просто «племянник», дядя Паркер. Ни к чему грубить мне при каждой встрече. Ты знаком с Лиамом Руни?
– Нет. – Паркер протягивает руку. – Лариса хорошо о тебе отзывалась. Вы с отцом производите сильное впечатление, – произносит он с улыбкой, однако в ней столько льда, что я невольно чувствую себя незваным гостем. Обернувшись через плечо, Паркер добавляет: – Похоже, он как раз пытается очаровать старика.
Проследив за его взглядом, я вижу Люка, сидящего между Аннализой и иссохшим пожилым мужчиной с редкими седыми волосами, на носу которого очки в толстой черной оправе. Люк что-то говорит, и старик, запрокинув голову, разражается хохотом.
Вот и вся удивительная проницательность Росса Сазерленда.
– Может, Люк смягчит его для разговора с тобой, дядя Паркер, – замечает Огастес.
– Не понимаю, о чем ты. – Паркер раздувает ноздри. – Вы ведь помните Баррета? – Он кивает в сторону темноволосого мужчины. – Мой сосед по комнате в Принстоне, – добавляет он для меня.
– Очень приятно. – Едва удостоив меня взглядом, Баррет ослепительно улыбается сестре Паркера. – Лариса, давно не виделись. Как проводишь лето?
– Ужасно, – вздыхает она. – Ты не представляешь, во что подрядчики превратили мой дом в Галл-Коув. Там невозможно жить!
И Лариса начинает долго и нудно жаловаться на свой летний дом на каком-то острове в Массачусетсе, названия которого я даже не слышал.