– Я да, – киваю, сама удивляясь тому, насколько ровно звучит голос. – А ты?
– Я… Больше никогда не стану упрекать тебя, что ты сбежала с места преступления. – Он бросает взгляд на Джейми. – Почему она до сих пор спит?
– Скорее дремлет. Отравление глютеном – та еще хрень.
– А ты быстро соображаешь, Хаос, – замечает Огастес. – Здорово придумала с шиной.
– Хорошо, что он, припарковавшись рядом, не догадался прострелить твою. Я бы лично так и сделала.
– Официально заявляю: ты мой самый интересный друг.
Несмотря на все проблемы, слова Огастеса вызывают улыбку. Само собой, он просто шутит – такая уж реакция на стресс, но все равно приятно слышать, как меня называют другом.
– У нас хорошая команда, – отвечаю я.
– Мы еще не выбрались из леса, – бормочет Огастес. И в этот миг перед нами возникает фонарь, освещающий главную дорогу Биксби. – Ладно, проехали. Лес позади. А дальше-то что?
Глава 37Лиам
Пару секунд мы едем молча, потом я предлагаю очевидный вариант:
– Полиция?
– Нет, – тут же возражает Кэт. – Пожалуйста.
– Не глупи. Наверняка это убийца Паркера. Ты же видела, у него пистолет. И он идет за тобой. Не знаю, как он нас нашел, но вряд ли этот здоровяк оставит тебя в покое.
– Да, конечно… – Повернувшись, она умоляюще смотрит на меня. – Дай мне всего одну ночь. Вдруг со мной свяжется Морган? Или Джейми станет лучше, и мы сможем…
– Что? Уехать домой? Ты всерьез веришь, что там вам ничего не угрожает?
– Да, – упрямо отвечает она. – Он не знает, кто мы.
– Где твое здравомыслие?
– Я устала, – бормочет Кэт. Кажется, она вот-вот расплачется – впервые за все эти дни. – Последние сутки почти не спала.
– Я тоже.
– Ты хоть не ночевал в кладовке!
– Ладно, послушай, – вмешивается Огастес, – предлагаю взять паузу. С полицией не все так просто, и моя семья… – Он цокает языком. – Поехали сегодня в поместье. Немного отдохнешь, а утром мы решим, что делать дальше.
– Поместье? – с сомнением замечаю я. – Да ведь этот здоровяк был там прошлым вечером.
– После смерти дяди Паркера многое изменилось. Охрана значительно усилила меры безопасности. Карточки-ключи больше не работают, так что войти можно только через главные ворота, а они охраняются, как на военной базе. – Я не отвечаю, и Огастес вздыхает. – Согласен, ты плохо знаешь моих родных, но… они не убивали дядю Паркера. И уж точно не покушались на меня или на вас с Кэт. Даже если бы они были на такое способны, то стали бы действовать другими методами. Подобная грязь не в их стиле.
– Я согласна, – быстро говорит Кэт. – Мне очень нравится идея переночевать в поместье.
Откинувшись на сиденье, вспоминаю свою мягкую, теплую кровать в гостевом коттедже и вооруженных охранников, патрулирующих территорию. Я и сам соображаю с трудом, но слишком устал, чтобы об этом тревожиться.
– Ладно, переночуем там, – устало киваю.
Полчаса спустя я возвращаюсь в гостевой коттедж. Кэт с Джейми мы разместили в одной из свободных комнат в доме Гриффина, потом Огастес ушел искать место, где можно спрятать машину.
– Нельзя оставлять ее на подъездной дорожке с таким пулевым отверстием, – пояснил он. – А ты отдохни немного.
– Конечно.
Даже не раздеваясь, я лег на кровать, уверенный, что сразу засну. Однако стоило закрыть глаза, как нахлынули воспоминания о сегодняшнем вечере. Свет фар на лесной дороге, звуки выстрелов… Пришлось снова встать.
Я иду вниз и принимаюсь бродить по темным пустым комнатам. Огастес прав, заявить в полицию было бы не так-то просто. Но мы уже дважды сбегали от убийцы Паркера, а Кэт даже три раза. Вряд ли нашей удачи хватит надолго. Нужно непременно выяснить, кто он, а для этого сперва понять, для чего ему понадобилось убивать Паркера. Прошли уже сутки, а мы так и не нашли никаких зацепок.
Внутри слишком душно. В поисках свежего воздуха я выскальзываю наружу и тихо закрываю за собой дверь. Позади дома разбит великолепный сад, где на дорожках среди цветущих кустов расставлены каменные скамейки. На безоблачном небе сияют звезды, стрекочут сверчки, тихо журчит фонтан. Воздух благоухает сиренью и розами. В таком месте невозможно поверить, что может случиться что-либо плохое. И наш отчаянный побег из хижины все больше начинает походить на сон.
– О, блудный сын вернулся, – доносится голос, и я с трудом удерживаюсь от вскрика.
Возле фонтана стоит Люк с полупустым стаканом в руке.
– Привет, – бормочу я. – Не думал, что здесь кто-то есть.
– Еще бы, – сухо замечает Люк. – Не бойся, я в курсе, что ты не стал бы искать моего общества.
Может, где-то в самой глубине души Люк хотел бы, чтобы мы стали ближе? Ведь, похоже, его искренне волнует Аннализа. Он отлично сумел ее изобразить. Значит, Люк и в самом деле художник. Вдруг не все, что связано с ним, – ложь?
Он единственный оставшийся у меня родитель. Не стоит ли дать ему шанс?
– Где Аннализа? – интересуюсь я.
– Спит. У нее был очень трудный день. – В его голосе слышится искренняя нежность.
– Ты в самом деле за нее тревожишься?
– А что, трудно поверить? – невесело усмехается Люк.
– Вообще-то да.
Он делает глоток напитка и смотрит на меня поверх стакана.
– Я знаю, что ты залез в мой профиль на сайте знакомств. Не умеешь заметать следы.
– А ты вообще нарушаешь закон.
Мы в упор смотрим друг на друга. Люк первым отводит взгляд.
– Видит бог, я неидеален, – вздыхает он. – И много чего натворил. Но я по-настоящему люблю Аннализу. Надеюсь… ты меня поддержишь.
– Каким образом?
– Ты и сам знаешь. – Люк снова смотрит на меня.
– Лгать ради тебя, – глухо замечаю я. Кто бы сомневался.
Он даже не хмурится и не спорит.
– Просто позволь доказать, что я изменился. Аннализа помогла мне стать другим. И правда о том, каким я был, разобьет ей сердце.
Против этого найдется куча доводов, но потрясенный искренностью, звучащей в его голосе, я молчу. И Люк, пользуясь обретенным преимуществом, добавляет:
– Лучше займись собственной жизнью, Лиам. Ты тоже заслуживаешь счастья.
– Я счастлив, – мрачно буркаю я.
– Ты несчастен с тех пор, как переехал в Мэн, – возражает Люк. – Понимаю, ты пережил тяжелую утрату. И пусть я не слишком порядочно вел себя с твоей мамой, но знаю, что она была прекрасной женщиной. Мне никогда не занять ее место. Наверное, именно поэтому я даже не пытался. А теперь тебе тоже выпал второй шанс.
Почти что разговор по душам…
– Мне нравится Аннализа. Не хочу ей лгать, – отвечаю, готовясь к очередному спору.
– Речь не об Аннализе.
– О ком же? – хмурюсь я.
– Об Огастесе, идиот, – раздраженно бросает Люк.
Так странно слышать это имя здесь и сейчас, из уст отца, особенно после всего, что случилось сегодня. Плевать на всю искренность Люка. Ему я точно не смогу довериться.
– А что Огастес? – сухо интересуюсь я.
– Ой, да брось. Ты неровно дышишь к этому парню.
– Вовсе нет. – Но перед глазами тут же возникает воспоминание о том, как Огастес осторожно расправляет мой галстук. «О чем ты хотел спросить?» И я, как идиот, заговорил о Кэт. А он явно ждал ответа вроде: «О нас с тобой».
– Дай немного времени…
– Ты меня даже не знаешь, – резко перебиваю я.
И пристально смотрю на Люка, ожидая, что тот начнет спорить и доказывать, что я ошибаюсь, ведь мы же отец и сын, причем очень похожи друг на друга. Однако вдруг ясно понимаю, что не смогу вынести подобный разговор. Не давая Люку времени ответить, я жестко добавляю:
– Иначе понял бы, что Огастес Сазерленд меня совершенно не интересует. Мы просто друзья.
– И все?
– И все, – подтверждаю я.
– Что ж, ладно. Значит, я ошибся. – Люк допивает напиток из стакана. – Пойду спать. А завтра продолжим этот разговор. – И прежде чем успеваю возразить, добавляет: – Поговорим о моих отношениях, а не об отсутствии твоих.
– Хорошо. – Вновь накатывает усталость, и я опускаю плечи. Зря пошел в сад, лучше бы остался в кровати и постарался уснуть. Нужно возвращаться в дом, но не в компании с Люком. – Побуду здесь еще немного.
– Спокойной ночи, – желает отец, проходя мимо меня.
Вцепившись в бортик фонтана, я вглядываюсь в бурлящую воду, гадая, через сколько смогу подняться к себе в комнату. Что, если Люк нальет себе еще выпить? Может, проще не мучиться и проскользнуть мимо него вверх по лестнице? Перебирая в голове возможные варианты, я поворачиваюсь к дому, но резко застываю, услышав шорох. Неужели убийца Паркера и здесь нас отыскал? Однако прежде, чем успеваю запаниковать, из-за куста сирени выходит Огастес.
На краткий миг накатывает облегчение. Потом я понимаю, что теперь у меня другие проблемы.
– К-как долго ты там стоял? – заикаясь, спрашиваю я.
– Целую вечность. – Огастес стряхивает с рукава упавший лист. – Хотел узнать, как у тебя дела, но поблизости шнырял Люк. Я решил дождаться, пока он уйдет. И тут появился ты.
О нет. Нет-нет. Только не это…
Я прикусываю щеку изнутри.
– Значит, ты слышал…
– Все до последнего слова. – В лунном свете глаза Огастеса сияют серебром. – И, кстати, не поверил признаниям твоего отца насчет моей тети. Хотя лжет он убедительно.
Даже не знаю, что ответить. Трудно подобрать слова, когда сердце, словно разъяренный боксер, безжалостно колотится в грудной клетке. Я солгал Люку об Огастесе и не знаю, как взять свои слова назад.
Воздух между нами кажется густым, тяжелым от невысказанных слов, которые, возможно, так и не сорвутся с губ. Последние несколько дней походили на лихорадочный сон, полный неуверенных взлетов и резких падений, где не осталось места для прописных истин. Все слишком сложно, и простым «Ты мне нравишься» здесь не обойтись.
«Ты мне безумно нравишься»? Может быть.
– В отличие от тебя, – вдруг добавляет Огастес.
Отчего в этом саду так опасно мало кислорода?