– Вон отсюда! – кричит Аннализа.
Больше ничего не добавив, Люк уходит; за его спиной с тихим щелчком закрывается дверь. Возможно, теперь мы с ним очень долго не увидимся. Эта мысль, несмотря ни на что, причиняет мне острую боль. Как я сказал Огастесу в машине: пусть Люк делает вид, что ему на меня плевать, в глубине души я всегда буду надеяться, что хоть немного ему нужен.
– Простите, что все так случилось, – говорю я, поворачиваясь к Аннализе.
– Не извиняйся. Ты за него не отвечаешь. – Несмотря на покрасневшее лицо, она выдавливает улыбку и легонько похлопывает меня по руке. – С тобой-то все нормально?
– Более-менее. – Я прочищаю горло. – Здорово, что позволили мне здесь остаться, но это вовсе не обязательно. Я и так доставил кучу проблем…
– Ну что ты, какие проблемы.
Какая же она деликатная.
– Мне следовало рассказать вам о Люке.
– Поверь, я прекрасно понимаю, что, когда дело касается членов семьи, хочется верить в лучшее, – вздыхает она. – Ты можешь оставаться здесь, пока мы не найдем другое решение. Сколько бы времени это ни заняло. Видит бог, места у нас предостаточно. – Заметив, как я неловко переминаюсь с ноги на ногу, Аннализа добавляет: – Ладно, поговорим позднее, просто немного отдохни. А я пока сделаю несколько звонков.
Хороший совет. Я буквально с ног валюсь, но…
– Можно мне пойти в дом Гриффина?
После заварушки в офисном здании я еще не виделся с Огастесом, мы просто переписывались.
– Конечно, – с улыбкой разрешает Аннализа.
И я иду туда. Мысли путаются. Кто знает, что теперь, после раскрытия операции Джем, будет с матерью Кэт. В полицейском участке я мельком видел Джейми. Похоже, она смирилась со своей дальнейшей участью. Или просто еще не оправилась от шока. Кэт казалась непоколебимой, хотя ее будущее висело на волоске. Мне едва удалось получить разрешение поговорить с ней наедине. И первым делом я извинился за то, что вызвал полицию.
– Ты поступил правильно, – успокоила она. – Помог нам выбраться из неприятностей. Джейми и так собиралась сдаться властям. Она хочет, чтобы все прояснилось. Думаю, для нас это единственный выход. И мне придется все же научиться слушаться маму.
Надеюсь, ей дадут такую возможность.
Я нажимаю на кнопку дверного звонка. Дверь с громким жужжанием отпирается.
– Огастес? – зову я, распахивая створку.
– Поднимайся, – доносится сверху его голос.
В последний раз я шел вверх по этой лестнице с Джейми на руках. Сейчас в спальне для гостей, где мы ее поселили, царит идеальный порядок. Я заглядываю в дверь комнаты напротив, большего размера, и начинаю смеяться.
– В чем дело?
Передо мной возникает Огастес, одетый во все белое; держит в пальцах золотые часы. Наверное, впервые в жизни я настолько счастлив кого-либо видеть.
– Ты в самом деле ее повесил, – хмыкаю я, указывая на стену над его кроватью.
Обернувшись, он бросает взгляд на мою картину с рождественскими звездами.
– Ага. Я сразу тебе сказал.
– Это ведь дурацкая мазня!
Я почти забыл о времени, проведенном в студии вместе с Люком. Наверное, можно было бы бесконечно сожалеть о попусту растраченном потенциале отца, однако лучше вспоминать тот момент как нечто светлое. Забавно, что Огастес сохранил мою картину. И даже как-то трогательно.
– Я люблю ее, – поясняет младший Сазерленд.
– Классные часы. Наденешь их или будешь просто держать в руках?
– Еще не решил. – Огастес подбрасывает часы на ладони. – Папа отдал. Они принадлежали дяде Паркеру, и он подумал, что я, возможно, пожелаю взять их на память. Вроде «Ролекс». Хотя, скорее всего, подделка, иначе дядя давно бы продал часы. Мне, конечно, жаль его… вот только захочется ли вспоминать о нем всякий раз, как решу взглянуть на время?
– Да, вряд ли, – соглашаюсь я.
– Знаешь, – с задумчивым выражением лица тянет Огастес, – мне не дает покоя один вопрос. Собирался ли дядя Паркер вообще красть ожерелье тети Аннализы? Может, фальшивку в самом деле взяла та женщина, Вики, а дядя Паркер увидел у нее украшение и решил его вернуть?
Отчего-то я сомневаюсь, особенно после слов Гриффина о деньгах, на которые Паркер рассчитывал после выходных. Но не стоит напоминать об этом Огастесу.
– Возможно.
– Ага. Всем известно, что дядя Паркер был сама доброта, – морщится Огастес. – Надоело гадать. – Опустив плечи, он осторожно кладет часы на комод. – Как все это достало.
Все это? Включая меня? Что ж, его право. Мой отец тоже помог подлить масла в огонь. Не знаю, как после этого оправиться.
– О-о, – замечает Огастес.
Я мгновенно настораживаюсь и, повернувшись, бросаю взгляд в коридор в поисках новой угрозы.
– Что такое?
– Расслабься, – с легкой усмешкой он машет рукой. – Просто ты внезапно как-то слишком нахмурился.
Я смущаюсь. Да, нервы ни к черту. Сейчас я дергаюсь даже больше, чем после травмы, полученной в детстве в Вегасе. К тому же мои чувства к парню, с которым я познакомился всего три дня назад, слишком очевидны.
– Мы с тобой встретились в разгар настоящего хаоса, – вздыхаю я. – И что дальше?
– Понятия не имею, – отвечает Огастес. – У меня есть предложение.
– Какое?
Надежда мешается во мне с беспокойством, поскольку я-то не могу с такой же легкостью читать его чувства, как он мои. И понятия не имею, о чем думает младший Сазерленд. «Поцелуй» или «Уходи»?
Огастес берет меня за руку.
– Давай поужинаем и сходим в кино. Попробуем хоть раз ни во что не ввязываться.
Глава 54Кэт
– Я думал, ты меткая, Хаос, – замечает Огастес, когда брошенный мною дротик отскакивает от стены в стороне от мишени.
– Все равно он вряд ли воткнется, – бормочу я.
– А это новая игра. Смысл в том, чтобы просто бросать дротики. Я сам придумал.
– Можно купить новый набор, – улыбается Лиам.
– Что? И испортить все веселье?
Признаться, я сомневалась, что Огастес захочет со мной разговаривать. Очевидно, младший Сазерленд понял, что мы с Лиамом идем в одной связке. Или же после пережитого наша дружба только укрепилась, и я ему в самом деле нравлюсь. Как бы то ни было, сегодня утром, спустя неделю после смерти Паркера, меня пригласили в поместье Сазерлендов, и когда Лиам проезжал через главные ворота, мне даже не пришлось пригибаться.
Лиам бросает дротик, и тот отскакивает от металлического края мишени.
– Я думал, что попаду, – морщится он и идет его поднимать.
– Мазила, – усмехается Огастес. – Ты неправильно кидаешь. Вот, смотри, покажу.
Я отхожу от мишени для игры в дартс и начинаю крутить глобус, стоящий на краю стола. В последнее время эти двое постоянно вместе. И я за них рада. Приятно сознавать, что, даже если мир переворачивается с ног на голову, люди не утрачивают способность любить.
«Когда все это закончится, мы с мамой поселимся там, куда опустится мой палец», – мысленно говорю я себе и закрываю глаза. Миниатюрный земной шар постепенно начинает замедляться.
Из офисного здания в Рэндалле мы с Джейми вышли, обнявшись. Я положила голову ей на плечо и назвала ее мамой, а она так радостно вскрикнула, что у меня защемило сердце. Следовало обращаться к ней так с самого начала; вероятно, не будь Джем, к которой я большую часть своей жизни относилась как к суррогатной матери, мне и в голову не пришло бы звать родную маму по имени. По счастью, теперь это в прошлом. Минуло меньше недели, а я уже с трудом вспоминаю, что когда-то называла маму по-другому.
Ей предстоит трудный путь. Сейчас она свободна, и завтра с разрешения следователей мы едем домой, в Бостон, где мама продолжит сотрудничать с ними из штаб-квартиры «Чистюли». Предотвратив самоубийство Джем, она как нельзя лучше позаботилась о собственном будущем. Впрочем, мама бросилась за ней по другой причине – просто не хотела больше смертей. И тем не менее, раз Джем осталась жива, прокурорам пока не до мамы, у них есть «рыбка» покрупнее. И все-таки, боюсь, Джейми не сможет избежать тюрьмы.
Но я стараюсь не заглядывать слишком далеко вперед. Хотя мой опекун пока еще Джем, Марианна уже начала оформлять необходимые документы. Кстати, мы с ней пообщались, и мне она понравилась. Марианна сказала, что я могу жить у нее, когда и сколько пожелаю. Впрочем, мне не хочется так далеко уезжать.
– Что ты делаешь, Кэт? – спрашивает Лиам.
– Предоставляю судьбе решить, где буду жить дальше, – отвечаю я, упираясь пальцем в неподвижный глобус.
– Серьезно? И где же? – Кажется, Лиам совсем рядом, но я по-прежнему стою с закрытыми глазами.
– Не знаю. Боюсь смотреть.
Лиам осторожно поднимает мой палец и тут же начинает смеяться.
– Что? – спрашиваю я, открывая глаза.
– Ну, из-за масштаба трудно сказать наверняка… Кажется, ты будешь жить в Биксби.
Лиам указывает мне точку на глобусе. Он прав, я прочно обосновалась в Новой Англии. Возможно, это знак того, что маме больше не позволят никуда уехать, но лучше смотреть на ситуацию позитивно. Здесь есть все, что нам надо: любимые мамой пляжи, мой почти брат и несколько настоящих друзей.
Не знаю, что еще нужно для настоящего дома. У меня уже много лет его не было. А может, не было никогда. В первые несколько лет жизни, будучи Кайли Берк, мне приходилось жить с придурком-отцом – кстати, о его смерти я ни капли не сожалею. Потом мы ненадолго уехали в Неваду к Марианне, моему будущему опекуну, – ее я почти не помню. Дальше был Лас-Вегас, двое суток в котором изменили всю траекторию моей жизни. А последующие десять с лишним лет мы постоянно переезжали с места на место – всякий раз, едва Джем решала, что «Чистюле» пора начинать с начала.
Поэтому о доме я знала только то, что там моя мама.
Огастес подходит сзади к Лиаму и кладет ему на плечо подбородок.
– Великолепно. На остаток лета ты можешь переехать сюда, в поместье, к прочим псевдосиротам.
Нет уж, спасибо. Роскошь не для меня. К тому же я не хочу стать еще одним ребенком в коллекции Аннализы Сазерленд. Когда увезли Люка, она, по сути, забрала Лиама себе – пусть на время и из лучших побуждений, но такое чувство, что для нее он сродни очередному украшению.